Беспокойные дали - Сергей Аксентьев

Тайна их открылась случайно. В училище, когда курсантам оформляли допуска, мама в письме, сообщая о родственниках, писала, что в сорок третьем году они жили в Астрахани: отца после ранения направили туда в школу младших командиров. Дома отец практически не бывал. Мама работала телефонисткой и в ночную смену брала Андрея с собой. Днем он оставался один. В городе было полно цыган, воров и всякой швали, поэтому из дома ему запрещали выходить. А после того как он, нарушив запрет, однажды убежал на Волгу, его выпороли и стали запирать на замок. Потом он заболел и долго лежал в больнице. Через полгода, когда отец опять уехал на фронт, они с мамой вернулись домой в Сибирь.

И вот теперь почти через тридцать лет он также неожиданно оказался здесь и опять толком так и не увидел города…

Катер, взмутив винтами воду, понесся, круша утреннее великолепие. Примерно через час были на месте. Командир батальона, тучный майор в потертом кителе, перехваченный портупеей как пивная бочка обручем-бандажем, поздоровавшись, усмехнулся:

— Чего они тебя пригнали? Всех резервистов мы ещё вчера отправили по домам. А завтра вообще все эти игрушки заканчиваются. Впрочем, ты не переживай, ещё успеешь навоеваться.— Он улыбнулся и стал похож на Тараса Бульбу.— Отдохнешь пару дней, а мы тебе подготовим необходимую для доклада справку. Комендант гарнизона улетел на похороны брата в Чарджоу и оставил меня старшим на астраханском рейде.

Николо-Комаровка оказалась уютной деревенькой на берегу широкого затона, заросшего тиной и осокой. Стоячая вода цвета малахита днем парила, разнося далеко окрест запах гниющих водорослей, а вечером приобретала таинственный угольный цвет омута и давала прохладу. Комары, крупные, наглые и кусачие просыпались поздно, но яростно трудились почти до самого утра. Тучная от влаги земля была плодородной. Пышные сады и огороды укрывали от палящего солнца аккуратные домики селян, а смешанный лес плотной стеной защищал деревеньку от жгучих суховеев близких солончаковых степей. Достопримечательностью этого райского уголка была двадцатиметровая водонапорная башня причудливо сложенная из красного кирпича в начале девятнадцатого века и чудом уцелевшая в вихрях и пожарищах революций и войн.

Поселили Платонова в маленьком деревянном домике, спрятавшемся в зарослях сирени. Кузьма Григорьевич Шитов, так звали майора, любезно проводил его, придирчиво осмотрел порядок в домике, прошел на кухню, проверил, есть ли в конфорках газ, открыл дверцу старенького холодильника «Саратов» и дружески обратился к Андрею:

— Мы тут вам припасли немного всякой всячины на завтрак. Так что пользуйтесь без стеснения. Как говорится, «чем богаты…». Посуда на полочке. Там же заварка, сахар и соль. Чайник на столе. Хлеб свежий, ночной. Сами печем. Обед в 14.30. Я пришлю за вами матроса. Отдыхайте с дороги, а то ведь в рань вас подняли. С непривычки тяжело, по себе знаю.

Окинув ещё раз всё хозяйским глазом, Кузьма Григорьевич удовлетворенно хмыкнул и тихо вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Наскоро умывшись и позавтракав, Андрей плюхнулся в хрустящую белизну постели и сразу же провалился в сон.

Вечером радушные хозяева на берегу реки организовали потрясающую уху. За дружеской чаркой и задушевными разговорами просидели далеко за полночь

А на следующий день его уже провожали в обратный путь. Утром пришла шифровка: «Капитана Платонова с результатами проверки срочно отправить в штаб Флотилии на подведение итогов»

Кузьма Григорьевич вручил Андрею конверт «С результатами проверки».

— Там всё нормально, не волнуйся, — добродушно улыбнулся он. — Есть и недостатки, которые следует устранить к определенному сроку, и положительные моменты. А как же без них? И предложения проверяющего! А это вот от Николо-Комаровцев, — Шитов вытащил из багажника своего «Москвича» картонную коробку.

— Тут всякая мелочевка в виде памятного сувенира. — Улыбаясь, майор под одобрительные возгласы провожающих торжественно вручил коробку растерявшемуся капитану.— Не стесняйся, принимай. Это от души. Без всяких намеков. Вспоминай астраханские плесы и приезжай в гости в отпуск. Всегда будем рады…

В коробке были аккуратно упакованы две банки черной икры, порезанные на куски и завернутые в кальку вяленый лещ и осетр и несколько штук смачных сушеных тараней.

Прямо с самолета Платонов помчался в штаб Флотилии, но оказалось, что подведение итогов учений прошло ещё вчера. В докладе начальника штаба артиллерийский дивизион в Николо — Комаровке, был отмечен как один из лучших по мобилизационной готовности…

На недоуменный вопрос — а что, мол, делать с результатами проверки? — оперативный дежурный рассмеялся:

— Оставь себе на память. Когда на пенсии будешь писать мемуары, бумаги пригодятся.

Видя растерянность Андрея, успокоил:

— Не переживай капитан, на флоте и не такие накладки бывают. Иди, сдавай документы, рассчитывайся с финчастью и — свободен…

5

Пока Платонов мотался непонятно зачем в Астрахань, в лаборатории случилось ЧП.

Начальник спецфакультета капитан 1 ранга Мирза Аббасович Гамбаров был дороден и черноволос. Как истинный сын Востока, он был к тому же упрям, вспыльчив и амбициозен, но отходчив и не злобив.

Ещё в детстве Мирза, оказавшись в Баку, побывал на празднике Дня Военно–Морского Флота и увидев парад кораблей, раз и навсегда для себя решил стать адмиралом. Какие гены взбугрилсиь тогда в сухопутной душе мальчонки, никто не знал, но и родня и сверстники были уверены, что раз Мирза решил, то так тому и быть.

Учиться он всегда не любил, а потому и знаний особых не имел, однако после школы, не раздумывая, подался в военно-морское училище. Как и следовало ожидать, экзамены не сдал, но от этого желание стать адмиралом не убавилось. Наоборот, неудача только раззадорила его. Мирза прорвался к начальнику училища и категорически заявил, что весь Казанбулак торжественно провожал его в училище, наказывая стать первым в ауле военным моряком, и он, по законам гор, не может нарушить наказ своих односельчан. Это позор на всю семью. И его зачислили в курсанты. А пять лет спустя лейтенант Мирза Гамбаров в щегольской, шитой на заказ у лучшего портного военно-морской форме представлялся командиру дивизиона малых охотников за подводными лодками по случаю вступления в должность.

Служба давалась нелегко, но упорный горец и не думал сдаваться. Училищные прорехи в специальной подготовке он с лихвой восполнял служебным рвением. И нигде не задерживаясь точно в срок, получил звание капитана 2 ранга и должность начальника штаба дивизиона десантных кораблей.

Правда, новый начальник штаба на десантных кораблях был всего лишь однажды и опыта управленческой работы не имел, но это для него был не аргумент. Он отлично знал Корабельный устав, а в нём статью 110, в которой четко прописано: «Начальник штаба организует работу штаба по подготовке и ведению боевых действий, планирует мероприятия по боевому, специальному, материальному и техническому обеспечению и осуществляет контроль за выполнением приказов и распоряжений командира соединения». Уж что-что, а организовывать, планировать, контролировать и строго взыскивать — Мирза Гамбаров умел превосходно.

Однако на поверку все оказалось не так просто. Кроме умения организовывать, планировать, контролировать и взыскивать, к изумлению горца, начальник штаба, оказывается должен ещё отлично знать высадочную технику, способы десантирования при различных условиях, иметь навыки выполнения практических задач. Тут уж служебное рвение ничем помочь не могло. И командование, вскоре поняв, какую ошибку оно совершило, назначив Гамбарова на должность, которой он не соответствовал, стало прикидывать, куда бы сплавить ретивого служаку. В эту пору, кстати, и подвернулась разнарядка в военно-морскую академию. Предложили Гамбарову, и он без колебаний согласился. Оформив все документы, лично убедившись, что они без задержки убыли по назначению, Гамбаров дал волю фантазии. Он живо представил, как за усердие в учебе получит досрочно капраза, вернется в Баку на должность не ниже чем заместителя начальника штаба Флотилии, а там и до заветных адмиральских «пауков» недалеко…

Но все эти радужные мечты чуть было не рухнули в одночасье.

Во время швартовки СДК, на котором он выходил в море принимать от экипажа задачу, Гамбаров грубо вмешался в действия командира корабля, создал аварийную ситуацию и фактически сам размолотил корму, впузырив средний десантный корабль в бетонную причальную стенку.

И тут сработал вековой инстинкт самосохранения. Не дав начальству придти в себя от известия о ЧП, Гамбаров явился пред ясные очи командующего Флотилией. Какие слова, и какие аргументы приводил он в своё оправдание, история умалчивает, но только после почти часовой беседы никаких расследований и разборов не последовало, а побитый СДК в тот же день отбуксировали в док судоремонтного завода, откуда он вышел через неделю новехоньким. А ещё через неделю воспрянувший духом капитан 2 ранга Гамбаров укатил в Ленинград получать академическое образование.