Коммутатор - Роман Чёрный

— А ведь я всего-то и хотел, что продать эту квартиру, — я сполз на пол по покрытой трещинами стене, ноги больше не держали. — Нашёл риелтора, разместил объявление. Планировал закончить тут дела и уехать домой уже через пару дней. Меня там ждали… ждало… не помню.

— Э… да. Сожалею. Но в вашем положении я бы не слишком доверял ощущениям. Или если на то пошло, воспоминаниям.

— Порой мне кажется, что тут есть кто-то ещё. Это возможно?

— Боюсь, что да. Это необязательно опасно, но на всякий случай контактов стоит избегать. Вам пора, Виктор Степанович. Найдите линию и, что бы ни случилось, не отходите от неё далеко. Пока ещё не поздно. Желаю удачи.

— Постойте! Как вы меня нашли? Вы знали моего дедушку? Что такое эта станция, как мне её узнать?

Опоздал. Бессильно опустив на колени издающую сердитые короткие гудки трубку, я прижался затылком к горячему бетону и закрыл глаза.

* * *

Линия нашлась быстро. Толстый провод в прочной чёрной изоляции (очевидно, телефонный) отходил от угла крыши и спускался вниз. Терялся в песке, выныривал вновь, тянулся к покосившейся деревянной опоре: столбу с фаянсовыми изоляторами на концах горизонтальной палки. Вдаль уходила череда таких столбов. Я потрогал провод пальцем. Ни его, ни ЛЭП ещё вчера тут не было.

Быстро погрузив в рюкзак оставшуюся воду, я добавил немного еды. Отойдя на километр, обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на расколотый дом, медленно заносимый песками. Какой ни есть, всё же он долго оставался для меня убежищем, последним кусочком знакомого мира. Кто-то стоял в окне моей квартиры и махал рукой мне вслед. Больше я не оглядывался.

Замотанный в тряпки, как бедуин, я брёл вперёд в самодельных пескоступах, заботясь лишь о том, чтобы двигаться вдоль провода. Кто мог проложить здесь эту линию? Она казалась ненастоящей или, точнее, нездешней. Отчего-то у меня никак не выходило сосчитать шаги между двумя столбами.

Я шёл, пока не выбивался из сил. Тогда ставил палатку, немного пил и ел, спал шесть часов и вновь собирался в путь. Полагаю, я всё же получил тепловой удар: пустыня плыла перед глазами, как мираж, а пару раз я вовсе пугался, что потерял линию и забрёл не туда. Но нет, вот же она, цепочка столбов, уходящая в обе стороны без конца и края. Истощение играло со мной злые шутки, или сама пустыня начала меняться, но всё чаще на пути стали попадаться Объекты: ржавый остов газели, полуразрушенный продуктовый магазин «Магнолия», участок кладбища с разрытой могилой, над которой раздавался детский плач… Временами издалека доносился голос, словно призывавший к чему-то, но нельзя было разобрать ни слова.

Стараясь не смотреть по сторонам, я думал лишь о том, как сделаю следующий шаг. Потом о следующем, и ещё об одном. Две ночёвки спустя после того, как я опустошил последнюю бутылку, линия закончилась.

4. Станция «Пески»

Станция воздвиглась из марева, постепенно закрыв глухими стенами виды проклятых пустошей. То ли тысячелетний колизей, то ли памятник советскому брутализму, надо мной нависал огромный купол, из которого выпирали в небо структуры, похожие на беспорядочное нагромождение монолитов и призм. Вершину строения венчал целый лес башенных антенн и сплетающихся металлических конструкций, внутри которого тут и там медленно пульсировали красные огни.

Женский голос, оглушительный на таком расстоянии, раздался из дверного проёма, к которому вела широкая разбитая лестница:

— Ресурс текущего погружения исчерпан, целостность структуры… — на долю секунды абсурдно дружелюбный голос замешкался, —  восемь процентов, стабильность соединения не гарантируется. Всему персоналу немедленно приступить к эвакуации. Повторяю…

Тяжело опираясь на остатки балюстрады, я поднялся к дверям и застонал от наслаждения, ступив в прохладную тень под куполом станции. Потолок в полутёмном ангаре не был совсем глухим: в паре мест столбы света пробивались в треугольные дыры от выпавших плит. Сквозь щели в стыках сыпались струйки песка, образуя горки на бетонном полу и заполнявшем помещение оборудовании: каждый квадратный метр занимали электрические шкафы, щитки, покрытые тумблерами, лампочками и полустёршимися от времени надписями — контрольные панели или бог знает что ещё.

Провода были здесь повсюду: свешивались с ферм на потолке, тянулись от шкафов к специальным мачтам, объединялись там с другими, пока не достигали толщины в руку. Где-то среди них затерялась и та линия, что привела меня сюда. Тяжёлые связки кабелей из всех концов круглого зала тянулись вверх, сходясь в одной точке: вершине башни, стоявшей в самом центре. Она напоминала маяк. Стеклянная армированная полусфера наверху, что-то вроде обзорной комнаты, имела метров десять в диаметре. Внутри горел свет.

Показавшийся на первый взгляд абсолютно безжизненным лабиринт обесточенного железа всё же не был таковым. То в одном месте, то в другом щёлкало, поднимая облачко пыли, одинокое реле. Сквозь щели пробивался изнутри шкафов свет радиоламп, на панелях под дрожащими в районе нуля стрелками перемигивались редкие огоньки. Встречались россыпи зелёных и красных искр, но жёлтые преобладали. Откуда-то из-под пола доносилось тихое гудение, отдававшееся вибрацией в ногах. Место было давно покинуто, но не мертво. Под потолком заскрипел невидимый репродуктор, и, отскакивая эхом от сводов, раздался возбуждённый голос Кесселя:

— Вы добрались! Удивительно. То есть чудесно, я хотел сказать.

— Мне нужно подняться на этот маяк?

— Маяк? А, да, конечно. Двигайтесь к самому центру.

— Здесь где-нибудь есть вода?

— Боюсь, Виктор Степанович, в вашем случае вода лишь метафора истекающего времени. Что вам нужно, так это поскорее оказаться здесь, у нас.

— Кой чёрт метафора! Я умираю от жажды.

— Уверяю вас, мы сделаем всё возможное, чтобы этого не случилось.

Собрав остатки сил, я побрёл по сужающейся спирали прохода между машин. Некоторые из них оживали при моём приближении, освещались тёплым янтарём ламп, начинали стрекотать самописцами, другие — большая часть — оставались темны.

— Вы обещали всё объяснить, когда я доберусь до станции. Самое время начать.

— Я уже говорил вам, что объяснить будет непросто.

— Попытайтесь. Что такое эта станция?

— Это коммутатор. Наша полевая лаборатория, если угодно, один из самых удалённых узлов сети. Практически фронтир. К сожалению, наши ресурсы весьма ограничены, операторов не хватает, так что большая часть сети работает в автономном режиме. Вы знаете, все эти проблемы с финансированием…

Бормотание Кесселя было сметено рёвом иерихонской трубы под сводами купола:

— Ресурс текущего погружения исчерпан, целостность структуры… шесть процентов, соединение нестабильно. Всему персоналу немедленно приступить к эвакуации.

Когда сообщение закончилось, я перестал зажимать уши. Вибрация, исходящая из-под пола, стала сильнее.

— Что произойдёт, когда отсчёт дойдёт до нуля? — закричал я в