Связующая партия - Ричард Карр

Лошадка, на которой я ехала, в очередной раз споткнулась о какую-то корягу. Меня вновь кольнула совесть. Ну коли сама дура, то пропадай, пожалуйста, но зачем из дома уводить единственную лошадь? Как там теперь батюшка обходится без нее? Да, дома меня ждет если не смерть от стыда, то от папенькиных кулаков точно.

Лошадка, которую я из-за масти звала просто Пегая, с треском пробиралась сквозь сплетенные ветки кустов и то и дело спотыкаясь о торчащие из земли корни. Животное устало и двигалось шагом.

«Наверное, она сейчас думает о сене или о сочной молодой травке, – подумала я, – потерпи, родная, скоро сделаем привал», – добавила я, вслух обращаясь к кобыле.

В следующий миг я что-то резко дернуло меня за волосы назад, и я полетела спиной на землю.

«Проклятые деревья с их проклятыми сучьями!» – подумала я, падая.

И тут я встретилась с землей, которая, судя по полетевшим у меня из глаз искрам, была не очень-то рада встрече.

«Я конечно задумывалась о скором привале, но не настолько же буквально!» – была моя вторая мысль.

Пока я с умилением рассматривала звездочки и круги, мельтешащие перед глазами, меня начали ощупывать чьи-то руки. Я крепко зажмурилась, а затем, распахнув глаза, увидела вокруг себя несколько мужчин. Одичавшие, со спутанными волосами, в давно истрепавшейся одежде, они казались дикими зверями. Один держал Пегую за поводья и смотрел на нее жадным, голодным взглядом. Еще двое склонились надо мной, методично ощупывая каждый сантиметр тела. К своему ужасу в их глазах я увидела тот же голод, что и в глазах державшего лошадь. Ими владел чисто гастрономический интерес.

«Сожрут! – внезапно поняла я, – и меня, и Пегую. Сожрут вместе с остатками хлеба и сыра, завалявшимися в котомке».

От страшной мысли в горле встал ком. Захотелось завизжать, громко, долго, пронзительно, как я делала, когда кто-нибудь из братьев подкидывал мне на подушку дохлую мышь, но из горла вырвался только какой-то странный булькающий звук, похожий на рык.

Я так просто не сдамся! Даже если они меня в итоге слопают, то, по крайней мере, зубов у них поубавится.

Двое все еще были рядом со мной, но никто не пытался удержать мои руки и ноги. Видимо они не ожидали, что я так быстро приду в себя.

«Ну хоть в чем-то повезло», – подумала я и поддала коленом одному из ощупывавших меня мужланов.

Тот взвыл от неожиданной боли и обиды, а я отпихнула от себя второго и вскочила на ноги. Но в стоячем положении я продержалась недолго. Уже через пару секунд кто-то сильно ударил мне под колено, и я снова повалилась на землю. На этот раз ко мне подскочило трое. Один вцепился своими огрубевшими руками с грязными обломанными ногтями мне в горло, а другие начали сноровисто стягивать мои руки и ноги веревкой. Дышать было трудно, и все вокруг постепенно начало кружиться, темнеть и расплываться.

Где-то раздалось ржание.

Прости, Пегая, девочка, я тебе уже ничем не помогу.

С той же стороны, откуда долю секунды назад доносилось ржание, раздался свист рассекаемого воздуха. Мне представилась ужасная картина: огромный топор со всего размаха обрушивается на шею Пегой. Хлещет кровь, и лошадка падает на землю. Но вслед за свистом раздался не лошадиный, а человеческий вопль. Дикий, почти первобытный, полный боли, но все же человеческий. Державшие меня мужчины тоже завопили и бросились бежать.

Воздух снова нашел путь к легким, и после пары вдохов зрение пришло в норму. Я увидела, что ко мне подходит мужчина в блестящих доспехах, а невдалеке, рядом с моей Пегой, стоит красивый жеребец под дорогим седлом.

«…и ее спас рыцарь без страха и упрека, самый доблестный и благородный из всех рыцарей Ардении», – саркастически подумала я.

– Поднимайтесь, барышня, – сказал мужчина, протягивая мне руку.

– Я парень, – буркнула я и, проигнорировав предложенную помощь, стала неловко подниматься сама, попутно скидывая с себя незатянутые петли веревок.

Если кто-нибудь когда-нибудь спросил бы меня, зачем я это сделала, я бы ни за что не смогла ответить. Ну не хотелось мне быть девой, вырванной из лап чудовищ и все тут. А если бы я тогда промолчала, все могло бы быть совсем иначе, но…

– Ну парень так парень, – покладисто согласился рыцарь, – да и как я мог спутать? Дикое тут место, дружище, – резко сменил он тему, – опасно путешествовать по таким землям в одиночку. Позволь спросить, куда ты направляешься? Быть может, нам по пути.

– Да никуда, – взвилась я. И, сразу же успокоившись, добавила, – просто путешествую.

– Ааа, – протянул мой собеседник, – ну тогда нам наверняка по пути. Ты же конечно хотел бы посетить Ниарис, а я как раз туда и направляюсь. Скоро там будет турнир, который устраивает наш король, мудрейший из правителей, и я хочу принять в нем участие. Да, и позволь представиться: я – рыцарь Серебряного Карпа, – и он ткнул пальцем в рыбу, украшающую нагрудник его лат, – конечно, это не настоящее мое имя, но я дал обет, и так я буду зваться, покуда не сдержу данного мною слова, не будь я… Хотя не важно… А как твое имя, парень?

Странный он какой-то. Чудаковатый и немного пафосный, хотя вполне вежливый. Только я себе рыцарей как-то по-другому представляла. Менее доверчивыми, что ли.

Быстро рассудив, что в компании рыцаря, пусть даже немного странного, путешествовать все же безопаснее, чем в одиночку, я буркнула ему в ответ что-то невразумительное.

– Что ж, именно так я и буду тебя звать, – просиял тот и, направился к своему коню.

Ну разве это не странное поведение?

– Однако пора в путь. Турнир нас ждать не будет, – продолжил он и вскочил в седло.

Я проделала то же самое, только явно с меньшим энтузиазмом. Но не успели мы двинуться в путь, как рыцарь, хлопнув себя по лбу, чуть не кувырком скатился с седла. Приземлился он, однако, твердо и устойчиво, наверное даже ловко, на обе ноги.

– И надо же, надо же! Ведь чуть не забыл! – сокрушался он, – ну что же ты медлишь, юный друг? С коня, с коня, мой мальчик, да поживее, ты же знаешь, я дьявольски спешу!

Вот идиот! Неужели он считает, что ведя коня в поводу, он будет двигаться быстрее? Не поторопилась ли, когда согласилась на его компанию?

Видя, что я не тороплюсь, среброкарпый в нетерпении замахал руками.

– Ну, давай скорей! Преклонишь колено, поклянешься мне в вечной верности как господину рыцарю и поедем уже.

– А с чего это я должжж…ен вам кланяться? – осмелилась нахамить я.

– Ах, что за время? Что за нравы? – запричитал рыцарь, – и молодежь совсем не та пошла! Ну как же, мальчик, как же? «…И, спасенный рыцарем от неминуемой смерти, он преклонил пред благодетелем колено и поклялся в вечной преданности ему, как своему господину, ибо спасенная жизнь – есть дар наиценнейший». И далее по тексту: он становится оруженосцем спасителя и весь свой век странствует со своим господином, мечтая в кровавом бою спасти ему жизнь, чтобы уплатить неоплатный долг свой. Некоторым, кстати, удается.

Поддавшись напору рыцаря, я слезла с Пегой и опустилась на одно колено.

– О, пресвятейший Иериаль! – вновь запричитал мой чересчур эмоциональный знакомец, – на другое, мальчик, на другое колено! Ну ничего же ведь не знают! Ах, куда катится мир? Повезло же на оруженосца! Подсуетилась судьба-индейка… Или как там говорят?.. Злодейка, пигмейка… Что-то вроде этого… Ну да ладно, я тебя вышколю. Еще бы не вышколить, ведь в столицу еду, не срамиться же там. Клянусь собой, что к моменту, когда ты будешь въезжать в Ниарис, твои знания этикета будут идеальны.

Пока он сотрясал воздух, я поменяла колено и тихо ждала, когда сия тирада, наконец, завершится. Рыцарь, к чести своей, заметил мое послушание достаточно быстро. Он что-то буркнул себе под нос, а затем громко, четко и с расстановкой начал декламировать клятву, которую полагалось произнести в моем случае, делая паузы, чтобы я успевала повторять за ним.

– Эту клятву выучишь назубок сегодня же, – сказал мне мой новый господин, когда мы покончили с официальной частью, сели на лошадей и отправились-таки в путь, – правда вряд ли тебе когда-то придется произнести ее вновь. Ведь ты теперь мой оруженосец, хотя со временем тебе, возможно, удастся совершить подвиг и вернуть мне долг, и тогда ты сам станешь рыцарем. Правда эту клятву произносят чаще всего лишь один раз в жизни, но, образования ради, ее стоит знать. Я вобью ее в твою молодую пустую голову, будь спокоен.

И он не обманул. Закончив свои рассуждения, он стал четко и с выражением декламировать текст клятвы. Закончив ее, он начал заново, а потом снова и снова.

Мы остановились на привал. Я развела костер, а он все твердил и твердил как попугай одно и то же. Когда я уснула, он, наверное, не умолк, хотя если и умолк, каждое слово навязчиво вертелось в моем мозгу.

Проснувшись утром, я услышала многое: щебет птиц, шорох листвы, стук беличьих коготков о зеленые ветви, но слов клятвы слышно не было. Мой господин молчал.