Улей - Д Алекс "Алекс Дж"

– Удачи, Бут, – ласково улыбнувшись на прощание, Дея удаляется так же бесшумно, как и появилась. Не удержавшись, я провожаю взглядом ее стройную, запечатанную в медное платье фигуру, до тех пор, пока она не исчезает в бесконечно-длинном коридоре.

Выждав полчаса, я снова захожу в белую соту и неспешно приближаюсь к забившейся в угол пчелке. Закрыв глаза, она вполне достоверно создает видимость сна, но меня не так-то просто обмануть. Опустившись перед ней на корточки, я склоняю голову к плечу, с любопытством рассматривая измученную девушку. Отсутствие физических реакций с ее стороны могло бы обмануть любого, но подготовленный наставник распознаёт фальшь даже на расстоянии.

– Я знаю, что ты не спишь, – произношу с ласковой улыбкой. С закрытыми глазами она ее не увидит, но непременно услышит. Этого достаточно, чтобы мозг пчелки считал правильный посыл. – Твоё упрямство бессмысленно. Молчание ничего не изменит. Рано или поздно ты захочешь в туалет или почувствуешь жажду, и тебе все равно придется обратиться ко мне, – сделав паузу, даю ей осмыслить услышанное, но она упорно играет роль застывшей статуи. Что ж попробуем по-другому. – Я не смогу тебе помочь, пока ты не начнешь говорить.

Девушка резко вскидывает голову, обращая на меня умоляющий взгляд. Воспаленные веки и покрасневшие глаза не прибавляют ей привлекательности, как, впрочем, и любой другой женщине в схожей ситуации. Красиво страдать дано далеко не всем.

– Я хочу домой, – сдавленно шепчет она, убирая с лица спутанные светло-каштановые волосы. – Пожалуйста, дай мне уйти.

– Любое желание, кроме этого, – я с сожалением качаю головой. В стальных глазах пчелки вспыхивает гнев, придавая радужкам серебристый оттенок.

– Это все, что я хочу, – ее голос звучит гораздо тверже, избавившись от плаксивых жалобных ноток.

– Подумай еще. Любое, Кая, – удерживая упрямый взгляд, я нежно прикасаюсь к бледной щеке, стирая одинокую слезинку. Дернувшись, девушка испуганно отползает в сторону.

– Меня зовут Нина, – яростно шипит она, впиваясь пальцами в свои колени. – Нина Даль. Тебе нужна Каталея, Кая или кто-то еще, а не я. Ты ошибся. Я Нина, Нина Даль, – повторяет, как заведенная.

Я молча наблюдаю за ее истерикой, не перебивая и не предпринимая попыток приблизиться. Пусть говорит. Это необходимо в первую очередь ей самой. Моя задача – установить контакт. Пусть и не с первого раза, но я с ней справился.

– У меня есть документы, удостоверение личности, водительские права. Если не веришь, найди мою сумку и проверь. Я могу дать телефон директора галереи, моих коллег, фитнес инструктора и еще десятка людей. Все они подтвердят, что я говорю правду.

– Я верю, что ты говоришь правду, – киваю с искренней обезоруживающей улыбкой, и она ожидаемо теряется, растеряно хлопая пушистыми светлыми ресницами. – Но мы оба знаем, что никакой ошибки нет. Каталея Гейден пять лет назад исчезла из всех сетей и статей светских хроник. Это случилось после покушения на ее мать, в результате которого женщина погибла. Примерно в это же время, в другой стране, в небольшом тихом городке появилась Нина Даль, тихая незаметная девушка, усердно трудящаяся в художественной галерее и избегающая публичных мест, социальных сетей и близких отношений. Исключения – коллеги по работе и крошечное арт-кафе для своих. Мне продолжить?

– Нет, – хрипло отзывается она, обреченно опуская голову.

– Ты была очень осторожной. Не вини себя. Если тебя это утешит, признаюсь, что ты оказалась весьма трудным заказом, – доверительно сообщаю я. – Тебя охраняли, как дочь президента, Кая. Отец сделал все, чтобы обеспечить твою безопасность.

– Дело в нем? В моем отце? Я нужна для политического шантажа? – приняв неизбежное, девушка наконец начинает задавать разумные вопросы.

– Господин Гейден не входит в круг интересов корпорации, – я позволяю себе жесткий бескомпромиссный тон. Она должна понять истинное положение вещей сейчас, чтобы потом нам не пришлось снова и снова возвращаться к этому вопросу. – Твой отец не имеет никакого отношения к происходящему и не сможет тебе помочь.

– Он заплатит любые деньги… Даст все, что попросите, – отчаянно шепчет пчелка, поднимая на меня потерянный опустошенный взгляд.

– Господин Гейден не входит в круг интересов корпорации, – с сожалением повторяю я.

– Тогда не понимаю… Зачем? Почему я?

– Улей выбирает лучших, Кая.

– Но я обычная! – восклицает она.

– Очень скоро ты поймешь, что это совсем не так, – заверяю без тени сомнения и, медленно выпрямившись, протягиваю девушке руку: – Пойдём со мной.

Она какое-то время колеблется, настороженно всматриваясь в мое лицо, выискивая подвох или подсказку, но не найдя ни того ни другого, обреченно вздыхает и вкладывает ледяные пальцы в мою ладонь. Я помогаю пчелке подняться на ноги, поправляю растрепавшиеся волосы и награждаю поощрительной улыбкой.

– У тебя очень красивые глаза, Кая, – взяв ее лицо в ладони, внимательно изучаю правильные аристократические черты, которые не способны скрыть ни припухлости, ни покраснения и темные круги. Немного огранки и породистая пчелка засверкает, как драгоценный бриллиант. – Но настоящий оттенок волос придется вернуть, – подвожу итог детального осмотра, ласково скользнув пальцами по высоким впалым скулам, длинной шее и узким плечам. Какая удивительная покорность. Я поражен.

– Хватит, – шумно выдохнув, Кая делает шаг назад.

Наши взгляды сталкиваются в молчаливом противостоянии, секунды летят одна за другой, превращаясь в минуты, в воздухе разливается искрящееся напряжение, заставляя меня недоверчиво прищуриться. Она смотрит без страха, с откровенным любопытством и толикой смятения, словно не она каких-то пять минут назад в застывшей позе сидела на полу.

Девушка на удивление хорошо владеет собой, учитывая обстоятельства. Выросшие в тепличных условиях породистые пчёлки обычно ведут себя совершенно иначе. Требуют, сыплют оскорблениями, угрожают, потом начинают предлагать деньги, секс, связи, а когда до них доходит вся плачевность их положения, переходят к бессмысленным мольбам или пытаются соблазнить, иногда то и другое одновременно. Новенькая с самого начала продемонстрировала нестандартные реакции, усыпив меня своей пассивностью. Но сейчас я склонен думать, что девчонка вовсе не так скучна и неинтересна. Уверен, что она еще сможет меня удивить.

– Ты собирался куда-то меня отвести, – напоминает Кая, разрывая зрительный контакт.

Пока рано делать выводы, но она определённо обладает крепкой стрессоустойчивой психикой. Это значит, в ней силен инстинкт самосохранения и имеются задатки аналитического ума, повышая ее шансы на выживание. Удачное приобретение. Очень удачное.

– Пойдем, – коротко кивнув, я мягко беру ее за руку и тяну к стене, которая автоматически превращается в раздвижные шторы.

– Как ты этим управляешь? – любопытствует Кая, внимательно осматривая открывшийся проем.

– Все соты и уровни Улья оснащены сканерами, считывающими отпечаток сетчатки глаза, – охотно поясняю я, увлекая ее за собой в узкий коридор. Стена за нашими спинами снова становится цельной. – Двери открываются только для тех, у кого есть доступ. У тебя его нет. – добавляю, предугадывая следующий вопрос. Возможно, его бы и не последовало. Распахнув глаза, Кая потрясенно рассматривает новые локации, вертя головой во все стороны.

Ее реакция вполне естественна. Улей – уникальный засекреченный проект. Название полностью оправданно. Расположенные по кругу шестиугольные модули, по форме соответствующие правильным гексагонам[4], словно наставленные друг на друга, соединяются в многоуровневую систему. Несмотря на серьезный масштаб конструкции, создается впечатление лёгкости и невесомости, достигаемое использованием в строительстве толстых стеклянных панелей с управляемой прозрачностью.

– Что это? – удивленно восклицает Кая, устремив взгляд на цветущий оазис с рукотворным водопадом. Расположенный в центре башни Улья, он прорезает насквозь все уровни и поднимается до самой крыши, образуя единый ансамбль с раскинувшимся наверху ботаническим садом. – Невероятно…, – задрав голову, она вырывает руку, шагает вперед и с размаху врезается в стеклянное ограждение.