Плетеный человек - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но не в пустынях дело. Подрыв всех арсеналов всех стран — фигня, по сравнению с извержением того же эйяфьядлайёкюдля. А все последствия того извержения — падение температуры на планете на год или два меньше, чем на два градуса. И обострения астматиков и прочих лёгочников. Планете и природе — похрен. Мелкие слишком человеки, чтобы мы о себе ни мнили.
Соответственно, несколько километров, ну, максимум десятков километров вокруг мегаполисов — заражено. И то, не слишком надолго: термоядерное оружие, наведённая радиация, а не куски урана или плутония.
А люди всё же жили не только в крупных городах. Большинство — в них, конечно, но всё же. Так что даже в области немала вероятность встретить выживших.
Далее, положим, в метро или бункере есть выжившие. И что? Постучаться в метровую дверь со словами “здрасти”? Даже не смешно. Это не учитывая того, поёжился я, что я сам могу фонить, как могильник. И как умертвие, да.
В общем, надо быть готовым, что я с людьми только перекрикиваться из свинцового ящика смогу, и то не факт.
Хотя, русалка… нежить же явная! И вообще, бредово всё и странно. В общем, чёрт знает. Но искать людей вне города — разумнее. А искать — надо. Хоть со стороны на них посмотреть. Может, понять, что со мной случилось, выйдет.
А то надумал, прямо скажем, цепляясь за привычные реалии Мира. А на хрень и дичь, вокруг творящуюся, рукой махнул. При этом, окажусь я, например, в декорациях мёртвого Мира, окружённый нежитью типа русалок. Вполне возможный вариант, чтоб его!
Разберёмся, оборвал я мечущиеся мысли. А чтоб разобраться — надо идти и скать.
Под эти рассуждения я потихоньку покидал пределы города. Пейзаж вокруг удручал, прямо скажем: развалины, дорога потрескалась (впрочем, это было её нормальное состояние: по ежегодно работающим ремонтным бригадам, одних и тех же фирм, можно было определить месяц, как по календарю), была частично засыпана каменными обломками.
И пригород ничем не отличался от центра. А я, от нечего делать, высматривал что-то уцелевшее, да и прикидывал, сколько прошло времени. Судя по всему — год, точнее, месяцев девять-десять. Сейчас поздняя весна или раннее лето. Больше года времени с бомбардировки пройти не могло: не те последствия были в комнате. И меньше — тоже. И по комнате, и по погоде.
Так протопал я по потрескавшейся дороге более получаса. И удивительный факт: обычно в удалении от города качество дорожного полотна повышалось (платили меньше), а сейчас… почти грунтовка, отметил я. И природы какие-то странные. Чёрт возьми, год? А не десять ли?
На последние мысли меня навело видневшееся в дымке, вдали, гигантское дерево. И, вроде, не одно. Секвойи натуральные, блин!
Так, или это мутации, а я провалялся не год, а годы. Или, как в романе каком, взрывом перекинуло разрушенный город в запределье какое, типа параллельной реальности. И русалка тогда вполне может быть аборигенной формой жизни.
Или ни хрена не понимаю, в который раз признался себе я.
Картина выходила и вправду ни хрена не понятная — разрушения вокруг уже были вызваны не столько взрывами, сколько распоясавшейся флорой. Дорогу явно корёжила бодрая изумрудно-зелёная трава. Дома (или их остатки, уже чёрт поймёшь) — молодые и не очень деревья. При этом, не считая секвой загоризонтных, вполне средняя полоса. Берёзки там и осины тополястые с ёлками, пристально вгляделся я. Ничего нетипичного, но время… Ладно, идём дальше.
И потопал я дальше, уже по щебёночному, а не асфальтовому шоссе. И вот, через полтора часа пути, вынесло меня на край песчаного карьера. Ну, точнее, до карьера мне было ещё с километр, но главное: я увидел ПЕРВОЕ не порушенное, точнее, не слишком порушенное здание. Не считая своего дома, но там свои расклады. Окружала его песчаная насыпь, а трава, которую я смутно помнил раньше — явно на искусственной подложке — благополучно померла. Стёкла, правда, все разбиты, но всё же. Посмотреть не помешает.
Добрался я до здания, но по приближении напрягся: чувство взгляда, как по приближении к пруду в лесопарке, нарастало по мере приближения к зданию. И вот после ситуации с русалкой — махать рукой на это ощущение категорически не хотелось. С чего-то.
А с другой стороны — ОЧЕНЬ интересно. Достаточно, для пренебрежения возможным риском. Вроде как ни голода, ни жажды я не испытываю. Но эрекция у меня точно была. А, главное, вчувствовавшись в себя по дороге, я отметил некие… ну не знаю, странные ощущения. Итак, для начала, после обрушения здания я почувствовал небывалую лёгкость. Если принимать правила бредового окружения — то я, ну или то, во что я превратился, удерживал место своего пребывания от разрушения. Год, на минуточку!
Ну, положим, что так. И вот, лёгкость появилась, я дотопал до пруда, прибил русалку. А вот после спада адреналина (хрен знает, натурального или фигурального, чёрт знает, а не я), я стал себя чувствовать не лучше, а как бы не тяжелее, чем когда “держал дом”.
Что на фоне того самого состояния стояния тонко намекает, на то, что я не “бессмертный без потребностей и с философическим камнем в жопе”. В жопе точно нет, да и в остальных частях организма не наблюдается.
Так вот, если я трачу энергию, то её надо откуда-то добывать. Возможно, я её добываю: в принципе, любая еда, насколько я знаю — не более чем вариант “химической солнечной батареи”. То есть, вся энергия на планете (ну, подавляющая часть — точно) — это солнце. А растения, углеводороды и прочее — не более чем последствия взаимодействия излучаемой звездой энергии и веществ на планете.
То есть, например, никто моей непонятной природе не мешает получать потребное без химических посредников. От солнышка, или, к примеру, от той же ионизации. На которую я, положим, не плюю. А впитываю. А моя “тяжесть” — вообще с русалкой не связана. Просто ионизация падает, и мне стало нечего жрать.
Хм, не радужная перспектива. Сидеть в эпицентре сытым или помереть от голода. Впрочем, всё это пока теории. А на практике: мне, теоретически, нужна энергия. Получить из еды я её, теоретически же, смогу. И вообще, пожрать бы я не отказался, отметил я.
Довольно странно, конечно. Я не был голоден. Я был не
