Богатырь и Звезда Сварога: Быль 2 (СИ) - Дубоносов Александр

После такого успеха народ Слав-города пришёл к князю с прошением пустить по городским улицам патрули с целью отлова всякой нечистой силы, заполонившей город и ставшей сильно мешать мирной жизни.

Игорь, хоть и нехотя, но разрешение дал. Воевода освободил «покойную бригаду» от заступления в караул, но поручил Яромиру самостоятельно организовать новую дозорную службу.

Гришка убедил Яромира и Руевита посадить его в остроге, чтобы принимать жалобы населения на нечисть с понедельника по шестицу.

Остальные попарно должны были обходить город с обеда до полуночи.

Седьмицу и осьмицу воевода Руевит строго наказал оставить на общие занятия, а неделю завершали общим выходным.

На вторую пятницу изока Яромиру пришлось взять в город Гришку вместо нового ученика Потапа, так как тому разгневанный хлевник оттоптал ухо и подбил глаз, из-за чего было решено оставить его в остроге.

День выдался пасмурным и небо грозилось дождём, но Гришка выглядел гораздо мрачнее любой тучи и Яромир прекрасно знал почему:

— Губы дуешь от того, что вытащили с насеста? — он шутливо подтолкнул насупившегося Гришку.

— «Вытащили с насеста…», тьфу! — передразнил в ответ Гришка. — Я прямо-таки горел от желания лазить с тобой по всякой грязи…

Гришка наступил ногой в свежую коровью лепешку и громко выругался.

— Ой, не бухти! — Яромир махнул на него рукой и свернул на узкую улочку, из далека которой доносился манящий аромат свежей выпечки. — Я знаю, как поднять тебе настроение.

— Ладно, — Гришка заметно повеселел и последовал за Яромиром. — Так и быть, повышаю тебя с королобого до басалая!

— За что мне такая честь? — Яромир низко поклонился в ответ и рассмеялся. — Я же знаю, что ты ни за что не откажешься, чтобы не заглянуть на Хлебное подворье, а там твои любимые булочки и пышечка…

Яромир многозначно подёргал бровями.

— Сам ты пышечка! — Гришка набычился и легко стукнул закатившегося смехом Яромира в плечо. — А её Машенька зовут, чтоб ты…

Гришка не успел закончить, как Яромир резко одёрнул его за ворот. Чутьё подсказало…

На мощёную камнем землю, аккурат, где только что стоял Гришка, из окна второго этажа дома приземлился бочонок и разлетелся вдребезги, окатив брагой всех находившихся рядом.

Тут же внутри дома поднялся страшный гул.

Было слышно, как билась посуда и ломалась мебель. Следом, из того же окна, на улицу полетела кухонная утварь, за которой, уже из парадных дверей, охая и ахая, выкатился человек.

— Проклятый дух! Пошёл ты в гузно! Ик! — в стельку пьяный мужик с трудом встал на карачки и принялся гневно размахивать кулаком в сторону дома. — Чтоб тебе пусто было!

Яромир рукавом рубахи отёр лицо от браги и встал перед бранящимся пьяницей.

— Ну, кто там у тебя? — Яромир поднял пьяницу за шиворот, но тот сразу повалился обратно.

— Кикимора или анчутка, как пить дать! — разумничался Гришка.

— Бестолочь. — безнадёжно покачал головой Яромир. — Надо тебя чаще в поле брать… Кикимора близ воды охотится, а анчутки по предбанникам прячутся! Слушать лучше надо! Эй, ты, мужик, отвечай, когда спрашивают!

Яромир снова попытался поднять кряхтящего мужика.

— А тебе, ик, больше всех, что-ли, надо?! И ты пошёл в…! — пьяница попытался толкнуть Яромира, но не сумел удержаться на ногах, рухнул на землю и громко захрапел.

— Эх ты, бросить бы тебя, паразита, самого расхлебывать, да больно я сегодня добрый. Пьянство — тоже хворь, её лечить нужно, — сочувственно вздохнул Яромир и обратился к Гришке. — Ну что, братец, успокоим неспокойного?

— Знать бы кого… — пробурчал Гришка и перемялся с ноги на ногу.

— Знамо кого, — улыбнулся Яромир. — Он своим пьянством довел домового до истерики. Теперь нужно как-то его ублажить, чтоб в овинника, или, того хуже — в гуменника не обернулся, иначе всё… Давай за мной!

Яромир прекрасно знал, как обращаться с домовыми. Старик его хорошо научил…

Они быстро пробежались по соседям, набрав пряников, печенюшек и молока, после чего вернулись к дому, в котором до сих пор продолжал буянить домовой.

— Значит так, Гришка! Сейчас мы с этим вот, — Яромир легко толкнул ногой храпящего на земле пьяницу. — зайдем внутрь, а ты дверь покрепче подопри и покуда я трижды изнутри не стукну — не открывай, а то тогда всей округе мало не покажется. Все понятно?

Гришка кивнул головой.

— Вот и славно… — Яромир схватил ворчащего пьяницу за шкирку и поволок его в дом, а Гришка захлопнул за ними дверь. — Сейчас будем тебя от пьянства лечить!

Внутри дома стоял полумрак, и из уже сеней виднелись последствия буйства домового: все убранство оказалось разбросанным, перевернутым да перебитым.

От поднятой в воздух пыли страшно свербело в носу и даже пятнистый кот, который, по обыкновению, должен был быть очень дружным с домовым, со страху забился в угол.

«Плохо дело…», — подумал Яромир, вернулся к пьянице и, сильно похлопав его по щекам, привёл в чувства.

— Щас тебе покажу, скотина… — пьяница хотел закричать, но Яромир вовремя зажал его рот ладонью.

— Себе покажи, пьянь! — прошипел Яромир. — Слушай меня внимательно. Сейчас я пойду наверх и, чтобы там не случилось, ты поставишь вот это молоко и вот эти кушанья за печную трубу, а сам тихонечко спрячешься в углу, да чтоб писка от тебя не было, пока я не скажу. Понял меня?

Пьяница фыркнул и, еле перебирая ногами, добрался до печи. С огромным трудом ему удалось поставить кувшин на нужное место, и, прихватив с собой один пряник, он сел в угол и стал что-то бормотать под нос.

«Ну, хоть так», — подумал Яромир и поглядел на покрытые пылью и тряпками ступеньки. — «Пора и домового к столу пригласить».

Но не успел он сделать и пары шагов, как спину обдало холодом.

Сверху, словно вихрь, разметая пыль, по лестнице пронесся домовой.

Дух отбросил Яромира с такой силой, что тот пролетел через всю комнату и ударился о противоположную стену, сбив дыхание.

Яромир отёр глаза от пыли и поднял взгляд.

Воздух гудел, вибрировал, клубился и вертелся, затягивая пыль и обволакивая духа, придавая ему телесную форму.

Комок пыли и грязи быстро раздулся до размеров среднего колеса и подлетел к Яромиру.

«Если сразу не напал,» — быстро сообразил Яромир. — «Значит не знает, что со мной делать. Хорошо!»

— Гой еси, батюшка домовой! — не поднимая головы, начал громко говорить Яромир. — Не со злым умыслом, а с намерением добрым и кушаньем сладким мы в твой дом пожаловали! Соседушка твой кается в обиде тебе учиненной и стол для тебя накрыл, в знак сожаления и надежды на дружбу крепкую! В углу твоём лакомство стоит, тебя дожидается!

Гул домового стал тише и, развернувшись, он направился к печи.

Тут, под взор домового попался пьяный хозяин, дрожащий в углу с обещанным для него пряником в руках.

Дух, ещё больше разозлившийся от такой наглости, загудел и завертелся пуще прежнего.

В облаке пыли проявились два больших глаза и открылась зубастая пасть. Следом, из пыли выросли лапы с длинными острыми когтями.

У Яромира перехватило дыхание. Даже ему, повидавшему всяких чудовищ, от вида домового стало жутко.

Пьяница, забившись в углу, что есть мочи драл глотку.

По его ногам потекло, а волосы поседели.

С громким ревом домовой бросился на бывшего хозяина, но Яромир в последний момент успел напрыгнуть на него, накрыв белой простыней и придавив своим телом сверху.

— Закрой рот и суй сюда пряник! — крикнул Яромир пьянице, изо всех сил стараясь удержать вырывающегося домового. — Быстрее!

Яромир слегка приподнял край простыни и пьяница, трясущейся рукой, кинул в щель то, что осталось от пряника.

Из-под простыни послышался хруст сладости и сопротивление домового стало ослабевать.

— Ещё один, шевелись, калоша!

Пьяница схватил с печи второй пряник и бросил вслед за первым.

Домовой стал уменьшаться в размерах.

Яромир, кивком головы, указал пьянице сесть обратно в угол и, резким движением сдернув с духа простыню, сразу же накрыл ей трясущегося мужика.