Бухта страха. Забытая палеонтологическая фантастика. Том 4 - Портер Браун

— Назад! Назад! — закричал Александр Иванович, торопливо спускаясь с обрыва. — Утонешь!

Но Захар Иванович не слыхал крика; раза два он сорвался и нырнул в пенистую зелень воды, но потом вновь выбрался на камни.

Застывшая, как изваяние, Меганейра вдруг блеснула крыльями и взвилась в воздух. Миша приложился и ударил из централки. Стрекоза, вильнув в воздухе, камнем упала вниз и сразу пропала в пене водопада. Взмахнув руками, Захар Иванович бросился за ней в воду.

Срываясь и падая, люди сбежали с обрыва и, не задумываясь, кинулись в реку: все хорошо знали, что Захар Иванович не умел плавать.

Наконец повыше водопада из воды показалась голова Гладуна.

— О-хо-хо! — крикнул он. — Держу!

К нему подплыл Александр Иванович, и они вдвоем вытащили на берег тело биолога.

— Жив?

Александр Иванович послушал сердце и кивнул головой.

— Наглотался…

— Храбер! — усмехнулся Гладун. — Не смотри, что щуплый.

С Захара Ивановича сняли мокрую одежду, развели костер. Вскоре биолог вздохнул и открыл глаза.

— Достали Меганейру? — был его первый вопрос.

— Где же там достать, Захарваныч: всю ее размололо между камнями, — ответил Миша. — Ладно еще — вас спасли.

— Как можно, Захар, так рисковать жизнью?

— Можно, Саша, — пролепетал слабым голосом биолог. — Можно… для науки… Какой бы экспонат… у нас… Эх!..

Уордон А. Куртис

Чудовище озера Ламетри

Озеро Ламетри, Вайоминг

1 апреля 1899 года

Профессору Вильгельму Д. Брейфогелю,

Тайхоберский университет

Дорогой друг, прилагаю отрывки из дневника, который я вел всю свою жизнь. Я упорядочил их с целью поведать вам историю некоторых замечательных событий, которые произошли здесь за последние три года.

Много лет назад я слышал туманные рассказы о странном озере в почти непроходимом горном районе Вайоминга. О нем ходили самые невероятные выдумки; говорили, например, что озеро населено созданиями, которые во всех других местах земного шара встречаются лишь как ископаемые останки давно прошедших эпох.

Озеро и окружающая местность имеют вулканическое происхождение. Одно из самых странных свойств озера заключается в том, что в нем периодически случается волнение, в самом центре закипают громадные пузыри, и можно подумать, что на дне озера забил из почвы громадный артезианский колодец. Воды озера вздымаются и переполняют свое ложе из черных скал; отхлынув, волны оставляют на берегу моллюсков, стволы неведомых деревьев и листья не менее любопытных папоротников: такие больше нигде не растут — на земле, по крайней мере — и встречаются только в виде отпечатков в угольных отложениях и на каменных плитах. Забросив в темные воды лесу, можно вытащить ганоидных рыб, покрытых костяными пластинами.

Все это довольно давно изложил в своих записках отец Ламетри. В них он также утверждает, что Земля внутри полая, что эта полость населена многими видами растений и животных, тысячелетия назад исчезнувшими с поверхности, и что из озера есть проход в эту внутреннюю область. Вам хорошо известна теория полярных отверстий Саймса. Существует множество доказательств. Теперь я знаю, что теория эта верна. Сквозь гигантские отверстия на полюсах солнце посылает в недра Земли свет и тепло.

Ровно три года назад я прошел через местные горы к озеру Ламетри. Со мной был только один спутник, наш молодой друг Эдвард Фрамингем. Он отправился со мной не столько из научного энтузиазма, сколько в слабой надежде поправить свое здоровье путешествием в горах — он страдал острой формой диспепсии, которая иногда доводила его просто до безумия.

Под нависающим карнизом скальной стены у озера мы нашли примитивную хижину, кое-как сложенную из камней; когда-то в ней жили древние обитатели этих скал. Хотя ветер продувал ее насквозь, мы решили, что хижина защитит нас от редких в этой местности дождей и то недолгое время, что мы собирались провести за исследованиями озера, послужит нам крышей над головой.

Далее следуют отрывки из моего дневника.

29 апреля 1896 г.

Последние несколько дней я занят сбором образцов различных растений, которые выбрасывают на берег волны этого примечательного озера. Фрамингем не занят ничем, кроме рыбной ловли, и уверяет, что нашел место, где озеро связывается с внутренней полостью земли — если это в самом деле так, в чем сомневаться почти не приходится. Фрамингем рыбачил посреди озера и опустил в воду три связанные вместе лесы для ловли щуки, общей длиной около трехсот футов, но не достиг дна. Тогда он вернулся на берег, взял все наши лесы, бечевки, ремни и веревки, связал их и получил канат в пятьсот футов, однако снова потерпел неудачу.

2 мая, вечером

Минувшие три дня были с пользой проведены за сбором образцов, которые я для сохранности высушиваю или заспиртовываю. Утром у Фрамингема был сильный приступ диспепсии и он все еще слаб. Перемена климата ненадолго заставила его болезнь отступить, но истощила его быстрее, чем можно было предполагать, и теперь он лежит на своей подстилке из сухих водорослей и жалобно стонет. Как только он сможет ходить, я помогу ему вернуться в цивилизованный мир.

Я крайне раздосадован необходимостью бросить исследования в самом начале, ведь я едва начал познавать тайны озера. Жаль, что Фрамингем решил ехать со мной. Озеро волнуется и шумит, и это весьма необычно, ведь до сих пор оно оставалось спокойным, и я не чувствую и не слышу никаких порывов ветра, может быть, по той причине, что ветер дует с юга и нас защищает от его порывов скала. Но в таком случае на этом берегу не должно быть волн. Рев бури усиливается. Фрамингем…

3 мая, утром

Мы пережили ужасную ночь. Прошлым вечером, заканчивая запись в дневнике, я внезапно услышал шипение, бросил взгляд вниз и увидел на земляном полу что-то извивающееся. Сперва я подумал, что в хижину заползла змея, но быстро понял, что то был ручеек воды — попадая в очаг, вода издавала шипящий звук. Миг спустя в хижину хлынули целые потоки, и не успел я двинуться с места, как весь пол был залит водой; вода стояла уже на высоте двух дюймов двух и все прибывала.

Теперь я понял, отчего так ревело озеро. Разбудив Фрамингема, я потащил его к двери. Цепляясь за трещины в каменной стене хижины, мы забрались на крышу. Больше нам ничего не оставалось, так как позади и над нами возвышалась неприступная скала, а справа и слева склоны резко обрывались вниз; мы никак не смогли бы спуститься по ним и достичь возвышенности у входа в котловину.