Спасти Рюрика - Владимир Положенцев

– Впрочем, ничего мне от вас не надо, – вдруг сказал Гринвич. – У меня все есть и готово к эксперименту. Это я так про деньги спросил, не знаю даже для чего.

Признание ничуть не удивило колбасника.

– И когда собираетесь приступать?

– Сегодня. Тянуть бессмысленно.

– Позвоните хоть…. перед уходом. В какой клинике вы работаете?

– На юго-западе. Прощайте.

Подняв воротник пиджака, Гринвич уверенно зашагал к проходной, которая представляла собой погнутый шлагбаум на одном бетонном столбе.

Уже на проспекте его нагнал на автомобиле чиновник Роскосмоса Щёткин. Шофер подал такой громкий сигнал, что Гринвич даже споткнулся. Щёткин тут же выскочил из машины, принялся тереть лысину красной пятерней.

– Что, заседание уже закончилось? – не удержался от ехидного вопроса Александр.

– Да ну их, – махнул рукой чиновник, – детский сад. Проект планетарной защиты от комет из облака Оорта в виде гигантского алюминиевого зонтика! Чушь. А вот вы меня несколько выбили, что ли, из равновесия. Признаюсь честно. Я и сам часто думаю —во что рано или поздно выльется наша цивилизация, кем мы станем? Люди, ведь не случайная плесень на одной из планет солнечной системы в рукаве Ориона. А? Во вселенной ничего не происходит случайно. Просто так даже десять рублей на улице не найдешь. О, глядите! Десять рублей!

Под башмаком чиновника и в самом деле валялась желтая монета. Но фокус не прошел. Врач видел, как она выпала из ладони Щёткина. Шутник.

– И что вы хотите? – грубо прервал комедию Гринвич.

– Не сработало, – вздохнул Щёткин. – Поучаствовать в вашем эксперименте. Помог бы материально да беден, взяток не дают. Ха-ха. Принять участие заочно, конечно. Сам не рискну. Трое детей и жена беременная. А зафиксировать результат, готов. Как неофициальное лицо. Вам же нужен компаньон?

– Опасно, – поморщился Гринвич. – Надышусь отравой, вдруг не проснусь? Вас еще за убийство привлекут.

– На расстоянии. Компаньон на расстоянии. Сам к вам – ни ногой. Если что, знать ничего не знаю, а если уж выгорит… Не забудьте про поддержку скромного чиновника их Роскосмоса. Вы мне позвоните, когда вернетесь из… виртала. Ладно? Договорились? Вот визитка с номером. А, нет, визитки не дам. У вас память хорошая? Запоминайте мобильный телефон. Ага. А про Крым вы занятно рассказали. Меня там случайно не видели, ха-ха? Да, жаль барона Врангеля. Было бы у нас побольше шашек да из дамасской стали, эх! Не сдали бы красным Севастополь. И Крым второй раз забирать бы не пришлось! Крейсер «Генерал Корнилов», говорите? Занятно. Ну, мне пора. Желаю удачи. Непременно позвоните.

Сволочь, сплюнул Гринвич. Чужими руками жар загрести хочет. С другой стороны, еще один свидетель эксперимента не помешает. Если окочурюсь, хоть кто-то вспомнит, что за истину сгинул. Хоть посмеются от души.

Дома думал уже иначе. Никакие свидетели и компаньоны ему не нужны. Дело это сугубо личное. А насмешников перед смертью не надо. Шанс, что он выживет, надышавшись триметилбутанпропиленом и уколовшись смесью нейролептиков, транквилизаторов и морфина, невелик.

По крайней мере, уйду из этого мира в эйфории. Терять мне нечего и некого.

Гринвич приготовил себе ложе с капельницей у стола на кухне. Входную дверь запирать на замок не стал, чтобы если что, ее не выламывали. Полил цветы, прибрал в стол все документы. Пропылесосил квартиру, вымыл посуду, принял душ. На листе бумаги написал: «Ухожу добровольно. Никого не винить. Может, еще вернусь. А. Гринвич. 15.05.2014 года. 21.00 мск.»

Взял большой шприц, набрал желтоватой жидкости. Не волновался, в вену попал с первого раза. Она сразу же набухла, задергалась. По жилам понеслась теплая волна. Надел прозрачную хирургическую маску, что используется для анестезии во время операций, повернул рычаг на обычной кислородной подушке, заполненной ядовитой смесью на основе триметилбутанпропилена. Стоявший на подоконнике фикус стал размываться, из зеленого превратился в красный, потом в синий. Послышались неразборчивые голоса, то с одной стороны, то с другой. В голове завертелось, понеслось в одну белую точку. Кажется, это конец.

– Господин штабс-ротмистр, если вам неинтересно положение дел на фронтах, можете идти спать в номера.

Грановский открыл глаза. Он и не заметил, как задремал. Стыдно-то как. Впрочем, не удивительно, почти две ночи не спал, добираясь с Перекопского вала в Севастополь со штабом генерала Скалона. Да еще эти небывалые холода. Чуть смеркается, а уже – 20. Даже Сиваш покрылся льдом. Это большевикам на руку, каприз природы позволил им заметно увеличить линию фронта. И изматывающий голод. По дороге ни одного Макдоналдса. Что? Какой к черту Макдоналдс? Что это такое? Совсем мозги поплыли, действительно нужно поспать. И переодеться. Где этот проклятый французский транспорт «Рион» с зимней одеждой и продовольствием? Не торопятся союзнички. Впрочем, из всех союзников осталась только Франция. Англичане сдали Русскую армию ни за фунт табаку, заставив подписать поляков и украинцев мирное соглашение с совдепией. Беда.

– Извините, Ваше высокопревосходительство.

Главнокомандующий Русской армией и правитель Юга России поправил на груди высокие газыри, затем Орден Святого Николая чудотворца 2 степени, полученный еще от Думы, глубоко затянулся папиросой:

– Все мы на грани, Александр Данилович, но спать не имеем права, так и Россию проспим. Продолжайте Михаил Николаевич.

Генерал Врангель еще на что-то надеется, вздохнул Грановский. Железный человек, никогда не падает духом, недаром большевики прозвали его – черный барон. Почему доклад делает не начальник генерального штаба генерал-лейтенант Шатилов, а исполняющий обязанности губернатора Таврии генерал Скалон? Видимо, Шатилов на линии укреплений 1855 года. Поздно. Редуты задержат большевиков всего на день – два.

Всегда невозмутимый, уравновешенный, но чрезвычайно интеллигентный и несколько стеснительный герой японской войны генерал Скалон, одернул гимнастерку, залатанную во многих местах на скорую руку, сделал шаг к топографической карте. Весь крымский полуостров был изрезан красными и синими стрелами, упиравшимися в неровные гребенки.

– Положение, господин генерал, критическое.

Барон Врангель недовольно покрутил узкой шеей под высоким красным воротником:

– Я не просил вас давать оценку ситуации.

– Простите, Ваше превосходительство. После того как Польша устранилась от боевых действий, большевики развернули против нас пять армий у Каховки, Никополя, Полог. По нашим данным, около ста тысяч бойцов, четверть – кавалерия. В нашем распоряжении 30—35 тысяч штыков и сабель. Задача красных ударить по русскому левому флангу в направлении Громовки и Сальково, чтобы отрезать нас от перешейков и прижать к Азовскому морю. Тем самым открыв себе дорогу в Крым. Мы произвели перегруппировку и силами 1 бригады 2 Кубанской дивизии ударили с фланга по 1 конной армии Буденного. Прижали к Сивашу. Большевики не ожидали удара, они в панике бежали. Только пятки сверкали.

Во временном штабе Главнокомандующего в гостинице «Кист» у Графской пристани, раздались сдавленные смешки. Офицеры принялись дружно закуривать и обмениваться мнениями. Генерал Скалон попросил тишины.

– В результате внезапного удара и помощи подошедшей 1 бригады Кубанской дивизии были полностью уничтожены два латышских батальона, захвачены 216 орудий и пулеметов, взяты в плен четыре полка красных. Они готовы воевать в наших рядах.

– Опять кормить, да не в коня корм, – сказал кто-то в сизом дыму. 3 Русскую армию в Польше тоже из дезертиров собрали. 80 000 тысяч штыков, а они все разбежались.

– Не все, – поднялся маленький лысый полковник, постоянно вытиравший неровную голову носовым платком. Грановский знал его. Это был заместитель командующего 3 Русской армией Щетинин. – Нам обещали поддержку со стороны Махно, но он неожиданно переметнулся к большевикам.

Многие недоверчиво посмотрели на Щетинина. Славно сражался с красными, а попав в плен, перешел к большевикам. Стал комиссаром 8 бригады 13 конной армии. Когда свои захватили его под Васильевкой, заявил, что всегда оставался преданным белому делу. Каждый человек был на счету, вот и направили его заместителем командира в 3 армию. Ненадежного к ненадежным.

– Позвольте, я продолжу? – повесил новую карту генерал Скалон. – Буденному мы нанесли серьезный удар на перешейке. Однако подоспела 2 конная армия численностью не менее 25 тысяч сабель, и она атаковала нас с флангов. Мы держались три дня. Затем получили приказ Вашего превосходительства, и отошли на Сиваш-Перекопскую позицию. Теперь в Северной Таврии русских войск нет. Мы окончательно заперты в Крыму.

В штабе повисла тишина. Каждый думал о своем, но мысли всех сводились к одному: конец.