Бумажные книги Лали - Федор Кнорре

Робот быстро с ним сработался: подавал кушанья на стол, стелил постель, читал вслух газеты и книги, записывал на пленку все, что нужно было хозяину. Провожал его на прогулках, предупреждая обо всех препятствиях на пути. Наружный мрак скоро совсем перестал мешать жизни Прата. Но на душе у него было безрадостно, сумеречно и слишком уж тихо.

И тут в зимнюю стужу его уснувшей жизни к нему протянулась крошечная живая и теплая ручонка девочки. Это была Лали. Однажды она отпихнула свою няньку-робота, влезла на колени к старику, растопырила ему веки мягонькими пальчиками и строго сказала:

— Ну-ка, теперь смотри как следует! Я уж заметила, ты совсем не умеешь смотреть. Я тебя научу! Ну! Что ты теперь видишь?

— Розовую мартышку у себя на коленях! — сказал Прат и засмеялся впервые за много месяцев.

С этого дня она упорно продолжала учить его смотреть: притаскивала игрушки, картинки и кукольных человечков, держала их прямо у него перед носом и с бесконечной настойчивостью допрашивала:

— Ну, а это что? Нечего смеяться. Ты натужься, старайся как следует. Ну, кто? Видишь, какие длинные уши? Ну?

— Кролик! — называл он наугад.

— Заяц! Это называется заяц. Ага, когда ты стараешься, ты вот можешь же совсем правильно видеть!

Со временем Лали перестала учить его видеть, она просто стала его глазами. Изо всех сил старалась описать, передать, нарисовать перед ним картину всего, что видела сама, пыталась помочь увидеть ему ее глазами многоцветный, пестрый мир, скрытый от него мраком.

Год за годом окружающая Прата непроглядная темнота понемногу наполнилась образами воображения Лали. Описывая ему то, что видела, Лали неутомимо фантазировала, чтоб позабавить старика, а может быть, по врожденному стремлению все по-своему додумывать, менять, воображать, как могло бы быть лучше, чем в действительности.

Долгие годы, кроме дедушки Ива, которого она видела только за обедом, ее окружали одни первоклассные роботы дошкольного обучения, и единственным постоянным, терпеливым, внимательным ее собеседником был Прат. Он знал все на свете и рассказывал все, что знал. Чем больше она узнавала, тем ярче и забавнее делались ее фантазии, которыми она делилась со стариком.

Рассеянно дослушав и пропустив мимо ушей очередную ученую лекцию Дошкольного Робота, она бежала к Прату и могла три часа слушать затаив дыхание его вполне научный доклад по Истории Человечества, Географии, Музыке.

Она его любила и впитывала каждое слово, может быть, потому, что дети безошибочно чувствуют разницу между тем, когда их просто правильно учат, и тем, когда их к тому же любят.

За эти годы ему поневоле приходилось выслушивать давным-давно забытые им старинные детские сказки. Потом, по мере того, как Лали росла, легенды, стихи, детские книжки по ее собственному выбору. Когда няня-робот, правильно запрограммированная, не позволяла читать неподходящие для возраста Лали рыцарские романы или легенды, Прат шептал на ухо девочке, как ее выключить.

Лали очень ловко, незаметно подобравшись, отключала няню. И тогда девятилетняя девочка и старый человек с упоением погружались в совместное чтение какой-нибудь истории: «1001 ночи», «Рыцарей Круглого стола» или «Сказа о Добрыне Никитиче». Одну странность только подметил Прат, Лали тогда уже было около десяти лет. Однажды ночью, лежа без сна, он припоминал события предыдущего дня. Почему-то в воспоминании этот день выглядел приятным днем. Хотя не много приятного встречалось теперь в его жизни…

Вдруг, неожиданно для самого себя, он рассмеялся. Лежал один в своей хижине высоко над городом, в своей темноте и в темноте ночи, и смеялся детским веселым смехом: до того вдруг смешно вспомнился ему тот взъерошенный, затравленный зайчонок… Боже мой, с каким ужасом он мчался по полю, спасаясь от погони. Из последних, уже на разрыв заячьего сердчишка сил мчался он, забросив за спину уши, слыша прямо за собой свирепый вой зубастых собак. Нет ему нигде спасения. И вдруг видит прямо перед собой лазейку в лисью нору. Все равно пропадать! Нырнул очертя голову и замер, зажмурясь от страха. Теперь все! Малыши-лисенята так и шарахнулись от запыхавшегося, распаленного, усатого зверя, с разгону ворвавшегося в укромную их норку.

— Лиса дома? — обреченно пробормотал Заяц.

— Мамы нету… Ушла… — испуганно запищали лисенята.

— Ушла?.. — И что тут сделалось с Зайцем! Весь взмокший, взъерошенный, собаками рваный, он приосанился, молодецки лапками расправил усенки, нахально прикрякнул: — Жаль-жаль, от меня ушла! Не то задал бы я ей перцу!

Вот именно этот момент мгновенного преображения униженного и затравленного рваного Зайца в самоуверенного, развязного наглеца и хвастунишку и заставил старого слепого человека вдруг рассмеяться среди ночи.

Он стал припоминать весь текст этой коротенькой, всего в несколько строк, сказочки и обнаружил, не в первый уже раз он подмечает, когда Лали ему читает-рассказывает, перед ним открывается яркая картина того, что она не всегда произносит вслух, но только, по-видимому, сама себе очень живо представляет. Какие-то вспышки ее воображения по временам стали передаваться ему самому. Далеко не в точности и не так, как рассказываете в сказке, но примерно так, как видит это Лали. В сказке о чудом спасшемся Зайце ни слова не говорилось ни об ушах, ни об отчаянии Зайца, но Прат почему-то живо представил себе и норку, и писк жавшихся друг к другу лисят, и невероятные изменения заячьей морды. «Странно, — говорил он себе, — странно. Откуда у девочки такая способность? И действительно ли она у нее есть? Может быть, какая-то ненормальность? Болезнь?.. Гм… Моцарт, сочинявший серьезную музыку в семилетнем возрасте, был, конечно, не совсем нормальным, то есть «средним» ребенком. Хорошо только, что его не принялись лечить, чтоб сделать «нормальным».» В следующий четверг, когда к нему, по обыкновению, пришли его старые друзья, он с опаской, осторожно решился кое-что проверить из своих наблюдений.

Глава 4

ЛАЛИ ЧИТАЕТ СВОЮ БУМАЖНУЮ КНИЖКУ

Все они были спаяны одним: твердо решили не обращать внимания. Ни на что. И сохранять невозмутимое спокойствие.

Срок, когда на Земле прекратится жизнь, был вычислен вполне безошибочно, и разные люди по-разному переживали, думали и вели себя, зная краткость этого срока. Друзья Прата были из тех, кто жил, не обращая внимания на то, долго ли, коротко ли продлится их жизнь. И действительно, сохраняли невозмутимое спокойствие. Ведь прожитые ими долгие жизни никто не мог у них отнять. А это и было их богатство, имущество, их неотъемлемая собственность, и они жили в цветущих садах и тенистых парках, среди друзей.

…Пылал, потрескивая, камин. За окнами была включена тихая, звездная ночь. Поболтали, припоминая кое о чем, что случилось шестьдесят лет назад, поспорили о событиях, произошедших всего пятьдесят девять лет тому назад, попивая чай с пирожными, и вот примолкли на минутку. И тогда Прат, вскользь, шутя, предложил послушать, как Лали читает сказку. Сказка — это было прошлое, и потому все охотно согласились, оживленно переглядываясь и добродушно посмеиваясь.

Позвали Лали, она вошла, держа в руках раскрытую большую книгу, и приветливо со всеми поздоровалась.

— О-о! Ты, я вижу, читаешь старые бумажные книги! — приятно удивленная, улыбнулась Прекрасная Дама.

Лали застенчиво кивнула и уселась в кресло, прикрыв лицо раскрытой книгой в старом кожаном переплете.

— Не почитаешь ли ты нашим гостям какую-нибудь старинную сказочку или историю? — как-то вскользь попросил Прат. — Ну, что-нибудь, что мы уже читали. Наверное, нашим гостям забавно будет послушать, не правда ли?

— Да, да, конечно! Пожалуйста! — вежливо и ласково, как говорят взрослые с детьми, откликнулись гости.

— Разве вы тоже любите сказки? — обрадованно удивилась Лали, выглядывая из-за переплета, служившего ей ширмой. — Сказок же очень много. Какую вы хотите?

— Ну… — протянул Розовый Нос, — давненько я не слышал сказок, мне всякая будет хороша.

— Я помню, — сказал, вдруг заулыбавшись, Непомник, — честное слово, помню, была такая сказка «Спящая царевна», или «Уснувшая красавица», или «Белоснежка», или еще как-то… Смотрите-ка, я хорошо помню все, что мне хочется помнить. Конечно, это было давно. Задолго до всяких неприятностей, которые я совсем забыл.

— Она чаще всего называлась «Спящая красавица». Ты читала ее, детка?

— О-о! — снисходительно отозвалась Лали. — Я тоже очень давно ее читала, еще в детстве,

— Я тоже читала ее в детстве, — сдержала усмешку Дама. — А ты теперь, очевидно, совсем взрослая?

— Нет-нет, я прекрасно знаю, что нет. Я хочу сказать, что бывает совсем детское, настоящее, маленькое детство, но оно постепенно проходит. У меня оно уже прошло.

— Вот как у меня! — радостно объявил Непомник. — Меня, к сожалению, выпихнули из детства. Прямо взяли и выпихнули. Хотя я совсем не хотел. И до чего же трудно бывает потом вернуться назад! Если можно, пожалуйста, помоги мне немножко туда окунуться, хоть ненадолго. Так скучно быть все взрослым да взрослым. Ну их!