Тайные грехи - Стефани Блэйк

Мара обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом.

– Давай не будем терять время попусту, – прошептала она. – Не могу больше ждать… Нет!

Его рука скользнула по ее животу, затем – еще ниже. Она тяжело перевела дух.

– Хочешь, чтобы я все сделала тут же, сейчас? Хочешь, чтобы я испачкала свои штанишки?

О’Тул рассмеялся:

– Что-то я не заметил никаких штанишек.

Мара схватила его за руку и вытащила из кабинета. Потом потащила через холл в спальню. Там она сбросила с себя халат и томно раскинулась на огромной кровати. Сгорая от нетерпения, она жадными глазами смотрела, как Льюис раздевается.

Когда Мару охватывало возбуждение, ее глаза становились ярко-синими. Вид же отвердевшей мужской плоти Льюиса всегда возбуждал ее. Она потянулась к нему обеими руками, а он опустился на колени, напевая песенку Гершвина «Дай мне, дай мне, дай мне то, чего я так желаю, потому что, как я знаю, ты целуешь как никто…» Потом эта песенка сменилась экспромтом, полным непристойностей, а Мара вторым голосом присоединилась к нему.

Он осыпал поцелуями ее правую грудь, захватив сосок губами так, как она любила и как ее партнеры имели обыкновение возбуждать ее, приступая к любовным играм. Почему-то Мара острее чувствовала наслаждение, когда ласкали ее правую грудь.

Она поглаживала его твердеющую мужскую плоть кончиками пальцев и легонько сжимала ее, еще более возбуждая Льюиса. Ее лоно увлажнилось, и она с нетерпением в голосе пробормотала:

– Ну, Льюис, дорогой, я не могу больше ждать ни минуты.

Он медленно вошел в нее, погружаясь в ее горячую и влажную бархатистую плоть, и она содрогнулась всем телом. Их тела задвигались в пламенном танце любви, и танец этот с каждой секундой становился все быстрее.

Мара часто размышляла о сексе. В сущности, в этом акте мозг не участвовал – чисто животная страсть, постоянно отрицавшая все приобретения цивилизации и культуры. Но даже в момент высочайшего наслаждения какая-то частица ее «я» существовала отдельно от задыхающейся в конвульсиях страсти женщины, распростертой на постели, и она, эта частица, становилась сторонним наблюдателем старого как мир примитивного ритуала, необходимого для воспроизводства. Ведь чем был секс изначально? Универсальным механизмом, изобретенным природой для сохранения биологических видов.

Мару часто посещало видение: ее душа – или то, что делает личность уникальной, неповторимой и драгоценной, – будто бы совершала путешествие во времени и оказывалась заключенной в теле уродливой обезьяноподобной самки, распростертой на ложе из шкур на каменистом полу пещеры, и над ней возвышался готовый овладеть ею самец-неандерталец, ее партнер. Их совокупление скорее походило на битву полов и сопровождалось ударами, укусами и рычанием.

«Не так уж мы не похожи», – думала Мара в то время, как ее зубы вонзались в плечо О’Тула.

– Господи! Да ведь чертовски больно! – пожаловался Льюис, когда с любовными объятиями было покончено. Он потер место укуса на плече, еще хранившее явственный отпечаток зубов.

– Мои дикарские инстинкты иногда берут верх, – усмехнулась Мара. – Зажги-ка мне сигарету.

Он потянулся к полке у изголовья кровати, взял две сигареты из лакированной шкатулки, раскурил их и передал одну Маре.

Она откинулась на подушки и скрестила ноги.

– Ты первый пойдешь под душ?

– Лучше я приму душ в своей ванной. Франсина и Хильда могут вернуться раньше, чем мы ожидаем.

Мара рассмеялась:

– И ты полагаешь, они не подозревают, что мы с тобой изображаем зверя о двух спинах?

– Разумеется, они все знают, но я все же предпочитаю проявлять скромность.

– Не можешь распроститься со своими североирландскими пуританскими принципами, да?

– Пожалуй, да, – ответил Льюис, и вид у него при этом был довольно глуповатый.

Тут зазвонил телефон у изголовья постели и замигала одна из дюжины лампочек на панели над аппаратами.

Мара нахмурилась.

– Красный телефон. Это моя персональная линия.

Она села на постели, протянула руку и нажала сразу на две кнопки: одну – чтобы переключиться на красный телефон, а другую – чтобы усилить звук.

– Мара Тэйт слушает.

– Доброе утро, мисс Тэйт, – послышался женский голос. – С вами хочет поговорить мистер Джозеф Кеннеди.

– Буду счастлива поговорить с мистером Кеннеди, – оживилась Мара.

После короткой паузы раздался мужской голос:

– Как ты, Мара?

– Великолепно. И думаю, я могу не спрашивать тебя, как ты. Сегодня великий день. Я просто на седьмом небе.

– Ощущаешь это как свою личную победу? – спросил Джозеф с иронией в голосе.

– Само собой.

– У меня такое же ощущение.

Ей показалось, что собеседник чем-то озабочен.

– По правде говоря, я звоню не из-за Джека. Хочу поговорить о твоем кузене Шоне.

– О Шоне? – спросила она и бросила тревожный взгляд на О’Тула.

У Льюиса был озадаченный вид.

– Черт возьми! – пробормотал он вполголоса. – Держу пари, что речь идет о коппертонском деле.

Внезапно Джо Кеннеди насторожился:

– Там кто-то есть с тобой, Мара?

– Да… Льюис О’Тул.

– О!.. Прекрасный человек. Привет, Льюис. Как ты?

– Отлично, сэр. А вы?

– Теперь, когда эта ночь миновала, значительно лучше.

– Не стоило волноваться. Ведь Мара ручалась за победу Джека на выборах.

Мужчины одновременно рассмеялись, но О’Тул тотчас же помрачнел.

– Что там случилось с Шоном Тэйтом?

– Речь о «Коппертон куквэйр».

– Этого я и опасался.

«Коппертон куквэйр», компания, подконтрольная «Тэйт интернэшнл индастриз», производила высококачественную и дорогую медную посуду и всевозможную кухонную технику, а Шон Тэйт являлся президентом этой компании.

Кеннеди испустил глубокий вздох.

– Мне очень неприятно портить тебе настроение с утра, Мара, но на мне лежит тяжкая ответственность… Дело в том, что до конца недели Комиссия по безопасности должна возбудить процесс против «Т.И.И.», а ответчиками в этом процессе будете вы с Шоном и Харви Сэйер.

– И на каком основании, Джо?

– Главное обвинение заключается в том, что вы трое якобы вложили в фонды «Коппертон» более пяти миллионов долларов, использовав при этом не вполне честно нажитые средства, прибегнув ко всевозможным махинациям и взаимодействию с сомнительными компаниями. И комиссия обратится к суду с просьбой назначить лицо, которому будет передана «Коппертон куквэйр».

– Все это сплошной абсурд, – с раздражением бросила Мара. – Почему в последние дни мы с Льюисом корпели над отчетными книгами «Т.И.И.»? Да потому что произвели полную инвентаризацию. Пять миллионов долларов! Как бы не так! Недурно было бы их заграбастать и припрятать в чулок.