Тайные грехи - Стефани Блэйк

Томкинс покачал головой.

– То лечение, которое срабатывает, то, что дает результат. У меня есть пациенты, и единственный способ проникнуть в их сознание – заставить поверить, что они и до этой жизни жили в других воплощениях, а потом погрузить их в глубокий транс с помощью обычного гипноза или лекарства. Обрати внимание: все это происходит не за один сеанс. Лечение может потребовать пяти, а то и десяти сеансов. Весь фокус в следующем: что, как только ты переводишь их за определенную черту, за определенный порог и они оказываются как бы в своей предыдущей жизни и совершенно отрешаются от настоящей, ты можешь сломать торможение, с которым невозможно справиться иными методами, например обычным гипнозом. Пациенты выпускают на волю все свои подавленные желания, все фантазии, подчас настолько неприемлемые для их сознания, что они никогда и никому не смогли бы о них поведать, даже самим себе. В известном смысле ты прав. Это до какой-то степени игра, салонная игра. И тем не менее игра весьма эффективная и дающая неплохие результаты.

– То лечение, что дает результат, – пробормотал Томкинс и с пониманием кивнул. – Ладно… – Он опорожнил свой стакан с мартини и подал знак официанту, чтобы тот принес еще одну порцию. – Хочу предложить тебе пациентку, Макс. Убежден, что ты единственный специалист, способный ей помочь.

– А в чем дело?

– Это уж твоя задача – узнать, в чем дело. Признаюсь, моих знаний для этого маловато. Ты, конечно, слышал о Маре Роджерс Тэйт Третьей?

– Как о Фордах, Рокфеллерах и Кеннеди. Она твоя пациентка?

– Была в течение восьми лет. Мара всегда отличалась отменным здоровьем. В смысле – физическим. Но я всегда считал, что она и душевно – как новенький доллар. Ну, конечно, Мара не лишена странностей, свойственных почти всем людям…

– Аминь, – пробормотал Фидлер. – Когда сегодня утром зазвонил телефон и разбудил меня, я думал только о том, чтобы у меня достало сил покинуть мою уютную постель, хотя бы оторвать голову от подушки. Мне хотелось лишь одного – свернуться калачиком, прижав к себе своего любимого плюшевого медвежонка, натянуть одеяло на голову и пососать большой палец.

Томкинс усмехнулся и продолжал:

– И вот два дня назад с Марой стряслось что-то странное. Как тебе должно быть известно, она ведь президент совета директоров в «Тэйт интернэшнл индастриз».

– Что само по себе уже может являться достаточной причиной нервного срыва, – заметил Фидлер.

– Да, огромная ответственность для любого человека, будь то мужчина или женщина, особенно для такого молодого. Ей ведь всего тридцать девять.

– Так что же произошло два дня назад?

– Была важная деловая встреча. Это произошло во вторник вечером, и собралась вся верхушка компании, все самые влиятельные люди. Дело в том, что у «Т.И.И.» возникли трения с правительством, некоторые неприятности. Комиссия по безопасности заинтересовалась их делами. Похоже, что у Мары были разногласия с руководством одной из подконтрольных «Т.И.И.» компаний, точнее, с ее президентом, с Шоном Тэйтом – он кузен Мары. Так вот, она, можно сказать, выкинула его из зала.

– Достаточное основание для психической травмы.

– Когда же инцидент закончился, она потеряла сознание.

– Ее госпитализировали?

– Да, положили в Павильон Харкнесса. Припадок продолжается уже сорок восемь часов, и она все еще не вышла из комы. Мы тщательно обследовали ее, использовали все доступные средства диагностики – электроэнцефалограмму, рентгенографию черепа, артериографию, пневмоэнцефалографию – и даже взяли биопсию тканей мозга. И результат везде отрицательный.

– То есть не обнаружили ничего серьезного?

– Ну, может быть, только одно: каждые десять минут, как по часам, появляется неправильная картина мозговой деятельности.

– В каком смысле неправильная?

– Вот в этом-то и загвоздка, Макс. Я никогда не видел ничего подобного. Мне бы хотелось, чтобы ты сам считал показания.

– И за все это время она ни на секунду не приходила в сознание?

– Ни на секунду. И не было ни малейших признаков того, что она приходит в себя. – Немного помолчав, Томкинс добавил: – Будто она находится в глубоком трансе.

Фидлер резко подался вперед; было очевидно, что рассказ коллеги заинтересовал его.

– Мара Тэйт, вероятно, очень любопытный случай. Ты упоминал о некоторых ее странностях. Расскажи о них поподробнее.

– Не думаю, Макс, что это заслуживает особого внимания.

– Не будь так уверен, дружище. В моем деле даже мельчайшие детали могут представлять огромное значение, поверь.

– Во-первых, она прямо-таки боготворит своих бабушку и дедушку. Дрю Тэйт, основатель семейной империи, приехал в Штаты в 1876 году с женой и пятью детьми. Это была бедная шахтерская семья из Уэльса. Остальное принадлежит истории. Что касается самого имени Тэйт, то оно для Мары обладает какой-то мистической притягательной силой – точно так же, как для ее бабушки и матери. Обе они, как и наша Мара, сохранили после замужества девичью фамилию, а свою новую ставили на второе место. Мара Юинг Тэйт и Мара Роджерс Тэйт… Тебе это не кажется странным?

Фидлер пожал плечами:

– Возможно, аффектация, свойственная многим богатым и знаменитым людям, – ну, например, Генри Форд Третий и Джон Д. Рокфеллер Третий.

– Нет, у Мары это все гораздо глубже. Наверное, в нашем случае уместнее было бы сказать не «аффектация», а «мистицизм». Это гораздо точнее характеризует ее одержимость своими предками. Она утверждает, что в трудные времена ее мать и бабушка находили у них поддержку и помощь.

– И будто бы эта помощь приходила к ним из потустороннего мира?

Томкинс поморщился:

– Понимаю, что это выглядит абсурдно. Но она именно так и говорила. Из потустороннего мира.

– Она религиозна?

– Нет. В том-то и состоит ее странность, эксцентричность. Мара вовсе не религиозна. Мы с ней вели пространные дискуссии на эту тему. Она не верит в жизнь после смерти и все же утверждает, что материализация ее матери и бабушки происходит в реальной жизни.

Томкинс нахмурился.

– В первый раз, когда она обратилась ко мне за помощью, у нее оказалась сильнейшая лихорадка Скалистых гор. И это был случай, доложу я тебе! В течение тридцати шести часов она бредила и в бреду воображала себя то Марой Первой, то Марой Второй. Она без конца бормотала что-то о жизни этих женщин, и бред ее был настолько ярким и правдоподобным, что сиделки насмерть перепугались. В этом было что-то жуткое и сверхъестественное. Однако я знал о ее одержимости семьей Тэйтов, знал, как она гордится своими предками, поэтому мне ее бред не показался нелогичным. Хочу тебе сообщить: в ее библиотеке целая полка отведена семейному древу Тэйтов. Там есть описания всего, что они сделали в штате Аризона с того момента, как поселились там.