Бон-вояж. Литр Иваныч и Мотылёк - Алексей Синиярв

— Это верно, — сказала бабуся. — Они нашей жизни не знают, не видывали. Евреи-оленеводы. На вертолетах катаются, а нам на гроб не скопить. Верно Высоцкий говорил: вор должен сидеть в тюрьме!

— Смотрели, да?! — оживился Сергей. — А Яковлевич не смотрел. Я ему уж рассказывал, рассказывал. Такой фильм! Когда вот повторят теперь? Жди вот.

— Так надо дивиди купить, — сказал Валерий. — Я видел — все серии на одной дивидяхе. Пожалуйста.

— Купил уже, — сказал сумрачно Литр Иваныч. — Дивидяху. Всё некогда. Работа. Разъезды.

— Может покурим? — предложил Сергей.

— Покурим, — согласился Литр Иваныч. — Покурим, покурим.

— Компанию составлю, — сказал Валерий, и вышел вместе с ними из купе.

— Яковлевич, — сказал Сергей, — я только схожу быстренько у проводницы водички хлебну.

В тамбуре Валерий удивлено спросил:

— О, где такие купили? Можно угоститься?

— Да пожалуйста. — Литр Иваныч протянул полусмятую пачку «Ту-134». — А я тогда уж ваших, киношных. Это чьи такие? Югославские?

— Да польские, скорее всего. Или у нас где-нибудь фабричка шлепает. Берите-берите. Ты смотри, забытый вкус. Пацаном, помню, курил такие. И где все-таки приобрели? — спросил Валерий.

— Да на вокзале. В киоске.

— Да. Давно не видел. Видимо снова решили линию запустить. И вкус тот же! Смотри, а?! Ну…

— Вы в кино работаете? — спросил Литр Иваныч.

— Нет, — ответил Валерий.

— И не в театре?

— Да я в театре не помню когда и бывал.

— Лицо у вас… На артиста одного похожи.

— Не говорили мне такого.

— А Александра Иванова знаете?

— Сашку Иванова? — Валерий задумался. — Нет, пожалуй. А что, в Таллине живет?

— Жил, по-моему. Раньше, — уклончиво ответил Литр Иваныч.

Сергей зашел в тамбур и подмигнул. Литр Иваныч протянул ему сигарету.

— Вы знаете, многие в перестройку уехали, — ответил Валерий. — Лучшей доли искать.

— У меня знакомый тоже на стройку уехал, — сказал Сергей, мусоля сигарету. — В Ноябрьск. Тюменской области. Не жалуется.

— Ну, еще бы! — сказал Валерий. — Там нефтянка. Говорят, целый Буржуинск отгрохали. Зарабатывают прилично. Чего жалеть. А вы менеджером на заводе? — спросил он Сергея.

— Ме..? — Сергей подавился дымом и закашлялся. — Инженером.

— Двадцатка выходит? Или больше?

— Двадцатка? — Сергей посмотрел на Литр Иваныча. — Ну… Да как у всех. Более-менее.

— А сами-то как? — быстро спросил Литр Иваныч — По жизни?

— Да вот в Финляндии работал.

— В Финляндии? Ишь ты! И как там? хорошо загнивают?

— Нормально. Оно бы, конечно, снова туда, но… Сейчас пока тишина. Подождать надо. Кризис этот… Подкузьмил, однако. Но ничего. Глядишь, дырка снова и откроется. В Усть-Лугу вот недавно ездил. Узнавал. Работа есть. Есть работа. На земноснаряд пристроиться можно. Что сидеть, ждать? Да и потратился. «Фольксфаген» взял. «Гольф». Года хорошие. Жестянка. Он же оцинкованный. Пять литров на сотенку.

— Да ну, — притворно засомневался Литр Иваныч.

— Мотор — песня. По трассе и того меньше. Дизелёк! Немец же.

— Немец, это да, — важно сказал Сергей. — Орднунг.

— От хозяина взял. Одни руки. Состояние — будьте любезны. Салон чистенький. Любо-дорого глядеть.

— Сколько лет копил? Долго, поди?

— Чего там копить? Рассчитали, да и взял. Своим ходом, на паром, да и домой.

Валерий докурил и вышел.

— Слушай, Яковлевич, что я тебе сейчас покажу, — начал было Сергей, но в тамбур зашли две девушки и он замолчал.

Девушки достали длинные тонкие сигареты, прикурили. Та, у которой в носу сверкало колечко, а в ушах и сразу по три, стала что-то бойко рассказывать другой.

Литр Иваныч прислушался.

— На каковском? — спросил он Сергея.

Тот недоуменно пожал плечами.

— А ну! При мне говорить по-русски! — рявкнул Литр Иваныч.

— Да ты чего, — дернул его за рукав Сергей.

— А вдруг они меня обсуждают? Матом на своём кроют.

Одна из девиц, бросив сигарету, и, поджав губы, выбежала из тамбура. Другая, быстро докурив, выходя, язвительно что-то сказала Литр Иванычу.

— Идите-идите. Прошмандовки! — крикнул вслед Литр Иваныч. — Ещё и недовольны. Что ты! Бляди-блядьми, а туда же. Стоит, пуп мне показывает!!

— И там кольцо, — подметил Сергей. — Видел?

— Папуасы.

— Артистки, Яковлевич. Так задумано. По роли. А ты сразу оскорблять.

— Мы — подопытные кролики здесь! Тебя это не оскорбляет? Я в ЦК напишу, — неожиданно выпалил Литр Иваныч. — В народный контроль. У нас депутат есть Верховного Совета СССР. Этот… Как его? Перетыкин Сережа, блин, Иваныч. Стропальщик, что ли. На бетонном работает. Пусть разберется. Прижмут эту. Пиздобратию киносъемочную.

— Ты уж сразу Брежневу, — ухмыльнулся Сергей.

— Ладно, — угрожающе сказал Литр Иваныч. — Перетерпим. Не на тех напали. Думают вот так — голым пупом из равновесия вывести. Да я такие пупы видал, — крикнул он в потолок, — вам и не снилось!

— А татуировку у нее видел?

— Сидела. Мандовошка. Вот такие лярвы по вокзалам сумки и стригут.

— Гляди, что я у титана подобрал. — Сергей, оглянувшись, достал из-за пазухи газету. — Цветная.

— Надо же, — заинтересовался Литр Иваныч. — Заграничная.

— А это? А? Как? Сюда смотри, — Сергей ткнул пальцем.

— Сейчас, подожди, очки одену. Две тыщи девятый что ли, — ухмыльнулся Литр Иваныч. — Это они пусть кому другому. В кино и не то еще могут напечатают. Ишь, что придумали. Взяли иностранную газету. Число подделали. И всё. Думают — дурачков нашли.

— Е,е, — прочитал Сергей — эс, те, е. Еесте. Похоже, второе слово «Экспресс»[9].

— Железнодорожная. Ведомственная. У нас на заводе тоже многотиражка. «Моторостроитель» называется.

— Эта толстая, — сказал Сергей. — Смотри, какая.

— Квартальная, — предположил Литр Иваныч. — Или альманах. Я так думаю, французская. Или шведская. Больно уж у них железнодорожники разодеты. Этот, смотри, в бабочке, клетчатом пиджаке. Чистый попугай.

— Иностранцы. У нас один преподаватель в институте тоже… В Польшу съездил. Так потом бакенбарды отрастил. Смотри, машины какие. На всю страницу. Красота.

— Краски не пожалели.

— А виллы? Домики, да!?

— Да на картинке что угодно можно. Всё будет красивое. А эти, — показал Литр Иваныч на следующую страницу, — с плакатом стоят. Бунтовщики, наверно. Не больно-то разодеты. Что хоть написано?

— Не по-нашенски. А не-е-ет… Вон в уголочке — по-русски что-то. Но не разобрать. Что-то…. Сейчас-сейчас… Плохо видно. Похоже, первое слово «верните». А что «верните»?

— Эмигранты. Свалили туда, диссиденты, а теперь обратно просятся. Не понравилось в «раю». Этот на Толю Израилевича нашего похож, — показал Литр Иваныч. — Только испитый какой-то.

— Возьмем? — засмеялся Сергей.

— Да на хер надо. Он тут опять бездельничать будет на шее трудового народа, — поддержал шутку Литр Иваныч. — Пусть раковину пробкой закрывает и полощется.

Сергей радостно засмеялся.

— Выкинь ты ее, эту газету. Пусть не думают, что мы купились. И в голову всю эту мутотень не бери.

— А трубочка разговорная? — возразил Сергей.

— Ты разговаривал? Нет. Вот и молчи.

— Я бы, честно говоря, — Сергей вздохнул, — поел.

— Так может, — с надеждой в голосе сказал Литр Иваныч, — до ресторана дойдём?

— С тобой дойдешь! Вчера, в привокзальном, кто коньяк фужерами хлестал? пирожными закусывал? Зачем это ассорти рыбное вонючее? В него только блевать. А песни? какого ты песни заказывал? Только пятерки летели. «Тот, кто рожден был у моря», — передразнил Сергей. — Всё! Даже на чай мелочи не осталось.

— Должно было остаться. Выгребли, суки, специально. Чтоб мы задергались. Вообще, на телевидении должны покормить, — уверенно сказал Литр Иваныч. — На съемках положено, — добавил он нагло.

— Женщина ездила с коляской. Я видел. В передничке белом. Там коробочки разные, бутылочки. По-моему импортное. Мне не предложила. Наверно, это только для артистов.

— А мы не артисты? Да!? Нам есть-пить не надо? — разозлился Литр Иваныч. — Я сейчас пойду в соседнее купе и… Пусть хоть там и Александр Иванов с Хазановым. Нечего над людьми издеваться, в самом-то деле. То, что мы пьяные были, это с них, знаете ли, ответственности не снимает. Вот.

— Они этого и ждут — успокоил его Сергей. — Им только этого и надо. Захохочут и скажут: «Поздравляем вас, товарищи, розыгрыш удался!» И наши кислые рожи, — Сергей скорчил гримасу, — во весь экран.

— И на заводе нам с тобой — позор, — уничижительно сказал Литр Иваныч. — Что, скажут, мужики? кишка тонка? Нет, не дождутся. Ты прав. Это специально всё делается. И газету тебе специально подложили. Положи, где лежала, эту провокацию. И всё! Мы не видели. Железнодорожники, блин. В клетчатых пиджаках. Пойдем. Но пасран. Они сами на чем-нибудь проколются.