Озорная леди - Синди Холбрук

— Нет! Пожалуйста, не надо! — не удержалась от мольбы Чентел. Она была не в состоянии смириться с этим унижением.

— Увы, это необходимо. Я не могу позволить, чтобы ты подняла на ноги весь дом.

Она отвернулась от него, пытаясь удержать слезы обиды. Мягким движением он снова повернул ее голову к себе, погладил по щеке:

— Разве ты не хочешь, Чентел, чтобы я ушел?

— Больше всего на свете я хочу, чтобы вы ушли. Надеюсь, наши дороги больше никогда не пересекутся!

— Я прекрасно тебя понимаю и постараюсь исполнить твое желание.

Не произнося больше ни слова, Чентел открыла рот, незнакомец завязал его легким шарфом. Она застонала, и он тут же спросил:

— Не слишком туго?

Она отрицательно покачала головой и снова от него отвернулась. Вздохнув, он поднялся. Чентел внимательно прислушивалась к тому, как он почти бесшумно передвигается по комнате… Вот он остановился перед ее шкафом… черт побери, он выдвинул нижний ящик! Краснодеревщик клялся и божился, что никто в жизни не обнаружит тайник. Интересно, скольким еще покупателям он говорил то же самое? Должно быть, ее незваный гость был одним из них, раз он так быстро разгадал этот секрет.

Незнакомец вернулся к кровати и сел рядом с ней; она повернулась и посмотрела на него очень холодно, потому что пресловутая шкатулка была у него в руках.

— Я верю, Чентел, что ты не можешь представить своего брата в роли предателя, но это чистая правда. По крайней мере, известно точно, что он каким-то образом связан со шпионским гнездом и, возможно, сам не осознает, насколько глубоко во всем этом увяз. Прошу тебя, не разрешай своему преданному сердцу увлечь тебя вместе с ним на дно. Я не знаю, можно ли ему помочь, но, если это возможно, я сделаю для него все, что в моих силах.

Он вздохнул, не отводя взгляда от ее красноречивых глаз, и добавил:

— Спокойной ночи, Чентел.

Поднявшись, он накрыл ее одеялом и подоткнул его с боков, как любящий отец, укладывающий спать свое дитя. Затем задул свечу на ночном столике и исчез, оставив Чентел всматриваться во тьму.

— Доброе утром, мэм, — произнес голос с сильным простонародным выговором.

Чентел проснулась, но не в состоянии была пошевелиться в буквальном смысле слова. Ее руки и ноги затекли. Она с ужасом поняла, что все произошло с ней наяву, веревки, которыми ее связали, были абсолютно реальны. Под утро, измученная бесконечными бессонными часами, она все-таки забылась сном. Ей приснился вчерашний злоумышленник, и она сама поверила, что все это проделки Морфея.

Девушка услышала, как ее горничная Джульет, еле слышно бормоча, подошла к очагу и начала разводить в нем огонь. Джульет всегда что-то мурлыкала себе под нос. Чентел давным-давно пришла к заключению, что эти звуки заполняют собой то пространство в ее голове, которое должно было быть занято мыслями. Впиваясь зубами в кляп, она нетерпеливо ожидала, когда горничная закончит свою возню у камина. Сколько времени пройдет, прежде чем Джульет заметит, что у ее хозяйки завязан рот? Чентел принялась считать.

— Вот и огонь зажегся, — напевала Джульет.

Десять, одиннадцать, двенадцать… Чентел замычала сквозь кляп, пытаясь привлечь внимание своей рассеянной служанки.

— Чего вы хотите, мэм?

Чентел попыталась приподняться, но незнакомец сделал свое черное дело на славу. Она извивалась под одеялом и снова попыталась издать хоть какой-нибудь звук.

— Вы небось плохо спали, — ответила горничная сама себе. — Знаю, знаю, чего вам нужно. Сейчас принесу ваш утренний чай.

Чентел в бессильной ярости уронила голову на подушку. Черт побери, она позволила этому негодяю связать ее только потому, что заботилась о своих домочадцах! Вместо этого ей надо было кричать во весь голос, тогда, возможно, Джульет прибежала бы в ее спальню первой и незнакомец разделался бы с ней с ее благословения!

«Если Джульет сейчас задержится, я убью ее своими руками, как только мне удастся развязаться», — решила Чентел в отчаянии. В ее возбужденном мозгу появилась страшная картина: она лежит, привязанная к кровати, днями и неделями. Наконец она снова услышала мурлыканье Джульет; горничная вошла в комнату, держа большой поднос с чаем и булочками.

— Пожалуйста, мэм. — С этими словами она подошла к постели и поставила поднос на прикроватный столик.

Чентел прямо-таки пронзила Джульет отчаянным взглядом и завыла так громко, как только мог позволить ей кляп. Невинные небесно-голубые глазки служанки распахнулись и в полном недоумении уставились на лицо хозяйки и ее завязанный рот. Чентел подняла взгляд великомученицы к небесам, продолжая стонать. Наконец до Джульет дошло, что что-то не в порядке, и она в ужасе вскрикнула и всплеснула руками, опрокинув поднос, так что музыкальный звон разлетевшегося на мелкие кусочки фарфора аккомпанировал ее вою.

— Уу-ууу! Что случилось, мисс? Что с вами произошло?

Чентел яростно замотала головой, надеясь таким образом заставить Джульет развязать шарф, мешавший ей говорить. Джульет задала еще с десяток вопросов, прежде чем до нее дошло, что хозяйка не может ей ответить из-за кляпа. Наконец она нагнулась и развязала его.

Чентел глубоко вздохнула:

— А теперь развяжи мне руки и ноги.

— Что, вы еще и связаны? — искренне удивилась служанка.

— Естественно, иначе я бы избавилась от кляпа самостоятельно, — резко ответила Чентел, — а не стала бы дожидаться, пока ты соизволишь обратить на меня внимание. Ну что ты копаешься!

— Сейчас, мэм, хорошо… — С этими словами Джульет набросилась на веревки, но вскоре на ее обычно безмятежной физиономии появилось выражение озабоченности. — Мэм, я не могу с ними справиться. Может, позвать мистера Тодда?

— Нет!! — гаркнула Чентел в ответ. Она представила, что станет с ее девяностолетним дворецким, если он увидит свою хозяйку в таком виде. — Нет, — повторила она более спокойным, но твердым тоном. — Ты должна пойти поискать нож… Но боже тебя упаси потревожить по этому поводу кого-нибудь еще, посмей хоть слово сказать об этом, ты очень пожалеешь! Если я услышу какую-нибудь сплетню, то буду знать, что она исходит от тебя, и в этом случае я устрою тебе такую головомойку, что ты ее век не забудешь! Поняла?

Чентел была намного миниатюрнее, нежели ее пышнотелая служанка, но при случае она умела заставить себя бояться. Страх в глазах горничной пробудил в девушке угрызения совести, но ей вовсе не хотелось, чтобы слухи о том, что хозяйку Ковингтон-Фолли нашли утром привязанной к кровати, стали всеобщим достоянием. Поэтому она сделала зверскую физиономию, и Джульет задрожала от страха.

— Теперь иди! — приказала ей Чентел. Горничная только кивнула в ответ, и Чентел заметила, что, выходя из спальни, она осенила себя крестным знамением. Потянулись долгие мучительные минуты ожидания. Наконец Джульет ворвалась в комнату, с диким видом размахивая огромным ножом, которым на кухне резали мясо.