Исповедь - Керт Басьек

Она легонько укусила меня за ухо и чуть отстранилась.

— Ну что, — хрипло проговорила она, глядя мне прямо в глаза. — Ты меня пригласишь войти, или мы так и будем стоять в коридоре?

Когда мы вошли в квартиру, она сбросила шубку на пол и направилась прямиком в спальню. Я представил себе холодный и горький вкус плазмы из холодильника, представил свой темный встроенный шкаф, где висели меха и кожаные куртки (гроба у меня нет и не было никогда; я всегда считал это пижонством). Я подумал о технике самоконтроля, о дыхательных упражнениях йогов, о самовнушении и о самом банальном, но иногда очень действенном способе продержаться до рассвета и все-таки выпутаться из затруднительного положения — стиснуть зубы и терпеть.

— Зачем ты так делаешь, Кейт? Зачем ты так унижаешься? Ты умная, взрослая женщина… адвокат. У тебя своя жизнь, интересная и насыщенная. У тебя очень хороший муж, который любит тебя без памяти. У тебя дети, в конце концов. Господи, как же ты не понимаешь… — Имя Господа нашего оцарапало мне гортань, как осколки битого стекла. Но мне нужна была эта боль. Все что угодно, лишь бы освободиться от этой кровавой мути. — Если ты сама себя не уважаешь, то подумай хотя бы о них.

— Да пошли они все, — отмахнулась она, и ее глаза вспыхнули жестоким неукротимым огнем. — Мне не нужен никто, кроме тебя. И ты меня тоже хочешь… и ты это знаешь!

Да, это правда. Мы познакомились в университете, когда Кейт уже встречалась с Тимом. Я влюбился в нее с первого взгляда. Ей это льстило, но ко мне она не испытывала ничего, кроме дружеских чувств, — по крайней мере когда я был живым. Мы стали друзьями, все трое, и я смирился с таким положением вещей. Но потом я совершил ошибку. Я решил, что могу с ними общаться и после смерти — что моя новая вампирская сущность не имеет значения. Когда же я понял, что я делаю с ней — что я делаю с ними обоими, — было уже слишком поздно. Я был в ужасе. Я попытался вообще исчезнуть из их жизни, но это не помогло. Мы слишком долго общались, мы были действительно очень близки как друзья, и когда мое к ней вожделение сделалось неодолимым, оно притянуло ее ко мне. Трижды я переезжал на новую квартиру и только на третий раз понял, что она находила меня не по адресной книге. Ее вела моя страсть.

Я знаю, как побороть свои темные устремления. Знаю, как не поддаваться безумию. Есть один очень хороший способ: я говорю себе — очень жестоко, как можно жестче, — что эти женщины хотят не меня, что, будь я живым, они бы не удостоили меня и взглядом… и что если бы не проклятие крови, я бы тоже оставался к ним равнодушным. Я старался не встречаться со своими прежними подругами, с которыми расстался давным-давно, — со всеми, к кому я когда-то испытывал хоть какие-то чувства. В основном это работало. Но только не с ней. Не с Кейт. Она была для меня настоящей. Меня привлекали многие женщины, но любил я, наверное, только Кейт.

Она увлекла меня на кровать. Я не противился. Она прильнула к моим губам своим жарким ртом, и ее дерзкий дразнящий язык властно раздвинул мне губы. Я ощутил легкий привкус крови — должно быть, в запале она прикусила губы или язык. Это был восхитительный вкус, сладкий, всепоглощающий. Я гладил ее по спине, ласкал ее бедра и груди. Ее разгоряченная кожа подрагивала у меня под руками, пока я водил пальцами вдоль артерий и вен и по тонким сплетениям капилляров, которые были так близко — буквально в долях миллиметра от моего острого ногтя. Я почувствовал, как у меня внутри нарастает сила, и содрогнулся.

Она расстегнула мою рубашку, стянула ее с плеч и принялась лихорадочно целовать мою грудь. Я перевернулся, так чтобы мне тоже было удобно ее целовать. Я начал с грудей, постепенно сползая все ниже и ниже Нежно царапал зубами ее живот — только царапал, но не прокусывал кожу, я еще мог себя сдерживать. Пока еще мог. Я чувствовал, что ее руки и губы тоже спускаются ниже. Она поиграла с моими сосками, потом принялась за пупок. А когда я прижался губами к ее бедру, к его внутренней стороне, ее пальцы легли на ремень моих джинсов.

Меня охватила какая-то странная слабость. Голова пошла кругом. Она Кейт — стала прозрачной, ее кожа словно растворилась, кости были как сгустки тумана. Я видел только тонкую паутинку ее вен и артерий — они ветвились и раскрывались наподобие странных кровавых цветов. С каждым ударом сердца ее бурлящая алая кровь разливалась по хрупким сосудам. В том положении, в котором мы с ней находились теперь, ее яремная вена была далеко, но это уже не имело значения. Сойдет и бедренная артерия. Вот она, рядом — всего лишь в дюйме от моих клыков, — набухшая наслаждением, жизнью и ищущей выхода страстью. Мои губы слегка приоткрылись.

Она расстегнула мне молнию и залезла рукой мне в штаны. И как всегда, он был дряблым и вялым — безответным к ее исступленным ласкам. Она вся напряглась, замерла, и сверкающий жар ее возбуждения как-то разом потускнел.

Она отстранилась и неуверенно взглянула на меня. Я смотрел на ее растерянное лицо, и внутри у меня закипала ярость. Сила, которую я ощущал в себе раньше, обернулась всепоглощающей тьмой — чудовищной, безобразной.

— Что не так? — спросила она. — Я тебя не возбуждаю…

Я резко подался вперед, схватил ее за горло и встал, поднимая ее за собой. Ее тело казалось почти невесомым у меня в руке, ее пульс колотился под моим большим пальцем, и каждый его удар отдавался пульсацией боли у меня в зубах, у меня в горле.

— Ты меня возбуждаешь. Еще как возбуждаешь. Она рванулась, пытаясь освободиться. Ее длинные стройные ноги грациозно брыкнули воздух. Она вцепилась обеими руками в мою руку, что держала ее за горло. Когда она взмахнула руками, это было похоже на взмах хрупких крыльев.

Я прижал ее спиной к стене. Мне казалось, что я был нежен и осторожен, но стена содрогнулась, и Кейт поморщилась от боли.

— Не дергайся. Знаешь, чего я хочу? Ты знаешь? Она смотрела на меня, чуть склонив голову набок. В ее глазах я прочел страх и тревогу, но при всем том они затуманились от желания. Мне нужно было придумать, как остудить ее пыл. Нужно было сделать так, чтобы она увидела во мне чудовище — безобразное и извращенное.

— Я хочу разорвать тебе горло. Зубами. Ногтями. Я хочу пить твою кровь. Хочу весь вымазаться в твоей крови, чтобы она стекала по мне ручьями. Хочу купаться в твоей крови, пока она не остынет!

Она облизнула губы.

— Я хочу тебя убить! Вот как я на тебя возбуждаюсь, ты понимаешь? Только так. Понимаешь?

Она медленно кивнула. Но в ней не было сопротивления. И больше не было страха. Она запрокинула голову — все так же медленно, вызывающе медленно и подставила мне свое горло.