Незаконченное дело - Алексей Макеев

– Складно поют, – хмыкнул Гойда. – Ты когда в главк?

– Сейчас. Как только Горохова успокоится и подпишет протокол. – Сыщик пожал плечами. – Больше тут делать нечего.

– Так оставил бы для этого какого-нибудь сержанта, – удивился следователь. – Зачем самому такой ерундой заниматься?

– А то ты генерала не знаешь, – фыркнул Гуров. – Всю плешь за этот протокол проест. Потом ни одно средство от облысения не поможет.

Горохова, поддерживаемая под руку врачом, вышла из спальни минуты через три. Она извинилась перед Гуровым за свою несдержанность и, не глядя, расписалась в протоколе. Сыщик в силу своей работы привык не доверять никому. И меньше всего на него влияли спонтанные человеческие эмоции.

Гурову приходилось видеть и не такие представления. Поэтому кажущаяся искренней печаль Гороховой по мужу для него абсолютно ничего не значила. Сыщик еще раз сухо выразил свои соболезнования и попрощался, пообещав непременно еще встретиться. Вдова лишь пожала плечами. Дескать, вам виднее. Гуров никак не отреагировал на этот жест и вышел на лестничную площадку к ожидавшему его Гойде.

– Ну, что? Поехали в главк, побеседуем? – спросил следователь. – Или у тебя еще какие-нибудь планы на сегодня?..

– Да нет. Ничего срочного, – усмехнулся Гуров и застыл, посмотрев наверх. – А это что такое?

Прямо напротив лифта, почти под потолком, чернело довольно большое пятно. Может быть, сыщик и не обратил бы на него внимания, но обгорелый участок стены приходился как раз на то самое место, где проходили провода системы сигнализации, ведущие в квартиру Горохова.

– Проводку, похоже, закоротило, – предположил Гойда, вглядываясь в обугленное пятно.

– А почему же тогда сигнализация в квартире не сработала? – ухмыльнулся сыщик и попросил: – Игорь Федорович, не в службу, а в дружбу спроси у кого-нибудь стул и спички. А я пока экспертов постараюсь вернуть.

Гуров оказался прав. Концы закоротивших проводов были сильно оплавлены, но их взаимное положение наводило на мысль, что, прежде чем оплавиться, провода были обрезаны. Гуров дождался экспертов и приказал им сделать соскребы со стены и взять на анализ кончики закоротивших проводов. Лишь после этого они с Гойдой спустились вниз в машину, к поджидавшему друзей Крячко.

– Что узнал, Станислав? – поинтересовался Гуров, едва закрыв за собой дверку.

– Черта лысого, – буркнул Крячко. – Все как один утверждают, что буквально перед моим приходом на свет родились…

– Посмотри, Игорь Федорович, какая акселерация у нас в стране пошла, – съязвил сыщик, обращаясь к Гойде, и добавил: – Ничего, Стас, думаю, завтра у них проснется память предков и они расскажут тебе все самое знаменательное, что случилось со времен от всемирного потопа и до твоего благословенного пришествия.

– А ты чем займешься? – хитро прищурился Крячко. – Будешь с Орловым в подкидного дурака играть?

– Не буду, – заверил друга Гуров. – Ведь ты будешь искать свидетелей. Так что дурака, чтобы подкидывать, у нас не будет…

– Ну, спасибо! – возмутился Станислав. – Бедного всяк норовит обидеть.

– Не воруй чужие фразы, – рассмеялся Гуров. – Стас, ты не переживай. Работы с этим банкиром хватит нам всем, да еще со стороны придется людей привлекать. Так что если у кого и будет время поиграть в дурака, так это у нашего киллера-невидимки.

В час пик центральные районы Москвы, как всегда, были жутко перегружены транспортом всех мастей и расцветок. Преобладали, конечно, иномарки, среди которых гуровский «Пежо» не выглядел белой вороной. Но и отечественных «жигулят», «Волг» и «Газелей» вполне хватало. В общем, сквозь эту толчею транспорта друзья добирались до Петровки гораздо дольше, чем затратили времени на поездку оттуда.

Одного взгляда на старого друга и начальника хватило сыщику для того, чтобы догадаться о звонках сверху, донимавших Орлова по крайней мере последние полчаса.

– Что нарыли, сыскари? – задал вопрос генерал, едва Гуров переступил порог.

– Труп банкира с двумя дырками в разных частях тела, ваше высокопревосходительство, – щелкнув каблуками, ерничая, доложил сыщик, – и одну вдову, оставленную злоумышленником без средств к существованию.

– Лева, ты у меня уже вот где сидишь! – Орлов постучал ребром ладони по кадыку. – Что вы с Крячко из всего представления устраиваете?

– Я-то тут при чем? – удивился Станислав. – Его превосходительство господин полковник в отвратительном настроении, а я все шишки собираю. Произвол творить изволите, господин генерал-лейтенант!

– Ну так что вы там обнаружили? – Орлов решил не вступать в словесную перепалку, поскольку знал, что окажется проигравшим. – Докладывайте. И разойдемся по домам.

– Да докладывать, собственно говоря, и нечего. – Гуров вновь уселся к окну. – Похоже на непредумышленное убийство при ограблении. Хотя только похоже…

Вопреки обещанию «доложить и разойтись по домам» разговор в кабинете Орлова затянулся допоздна. Мария во время спектакля зря старалась рассмотреть мужа среди зрителей. Зря прождала и его машину по окончании спектакля. Гуров так и не появился. И Мария уехала домой на такси.

Тем для обсуждения оказалось более чем достаточно. И хотя Гуров обычно старался избегать предварительного построения версий, в этот раз генерал настоял на своем. Из-за этого сыщик вернулся домой совсем поздно. И ждал его лишь остывший ужин на столе…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Этим утром, пожалуй, впервые за лето почувствовалось приближение осени. И дело было даже не в легкой прохладе, голубой бездне неба и распустившихся на грядках гладиолусах. В самом воздухе витало волнующее с детства ощущение приближения сентября, который всегда вместе с первым школьным звонком приносил ожидание начала нового этапа жизни.

Вдохнув полной грудью пахнущий первым осенним морозцем воздух, Гуров провел рукой по покрытому холодной росой капоту своего «Пежо» и улыбнулся. Он, как, наверное, и тысячи других людей, никогда не мог избавиться от ожидания перемен в конце лета. Да, впрочем, никогда и не пытался. Хотя измениться уже ничего не могло.

Сегодня, так же как и вчера, сыщик пойдет на службу. Да и завтра, так же как и сегодня, будет выполнять свой долг профессионально и даже с самопожертвованием, без которого в его нелегкой работе невозможно добиться положительных результатов. И так продлится до того момента, пока сыщик будет жив. Или не уйдет на пенсию. А вот о пенсии Гурову думать не хотелось.

Нет, сыщик, конечно, прекрасно понимал, что расставание с оперативной работой будет неизбежным. Каждый человек стареет. И какими бы тренировками он ни старался сохранить молодость, неизбежное все равно случится: настанет момент, когда придется посмотреть правде в глаза и изменить образ жизни.

У Гурова это могло получиться лишь двумя способами. Либо уходом на пенсию с дачей, рыбалкой и разведением аквариумных рыбок в качестве способа убить свободное время. Либо получением какого-нибудь чиновничьего кресла в управлении. Ни то ни другое сыщику не подходило.

Гуров просто не представлял себя на кабинетной работе. Не то чтобы он не мог принести на этом месте пользу. Но любая кабинетная должность ассоциировалась у сыщика с подковерной борьбой и многочисленными интригами вокруг того кресла, которое придется занять. Открытый всем ветрам, Гуров не умел юлить и недоговаривать. Он всегда резал правду-матку людям в глаза. За что так и не дослужился до генеральского чина. Да и друзей имел – раз, два и обчелся! О чем, впрочем, никогда и не жалел.

Многие уважали Гурова и за профессионализм, и за твердость духа. Однако лишь некоторые пытались понять сыщика и принять его таким, какой он есть. Пожалуй, только Орлов и Крячко были способны на такое. Они двое да еще Мария! При воспоминании о жене Гуров поднял голову, нашел взглядом окна своей квартиры.

Он не ошибся. Строева стояла у окна, провожая его на работу. Заметив, что Гуров смотрит на нее, Мария погрозила ему кулаком. В ответ на этот жест сыщик прижал правую руку к сердцу и поклонился. Затем показал жене язык и сел в машину, вспоминая вчерашний разговор.

– Лева, я, конечно, понимаю, что глупо в очередной раз напоминать тебе о существовании телефона, – услышал сыщик голос жены, едва войдя в полутемную спальню. – Но и не делать этого нельзя. Поскольку опасаюсь, что ты совсем от рук отобьешься!

Гуров думал, что Мария спит, и, наскоро перекусив, постарался тихонько пробраться в кровать, чтобы не разбудить ее. Однако, несмотря на выказанное в виде холодного ужина на столе оскорбленное женское достоинство, Строева ждала мужа. Она слышала, как он вернулся домой, и не собиралась откладывать разговор до утра.

– Может быть, господин полковник соизволит мне объяснить, отчего произошло такое кардинальное изменение планов? – спросила Мария, глядя на застывшего в дверях сыщика. – Я весь спектакль отыграла из рук вон плохо. Пыталась рассмотреть тебя в зале и жутко нервничала.