Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис

Г. С.: И нулевой километр остался, поэтому я как-то сказал Димычу в каком-то жутчайшем абстинентном синдроме: «Я тебе за это песню напишу». Вот, давайте мы сейчас сыграем за это. Димыч, давай!

(Песни «Нулевой километр», «Колечко».)

Г. С.: Давайте споем пару песен не очень веселых.

– А то до этого мы хохотали как подрезанные (смеется).

Г. С.: Нет, но это были песни драматичные. Просто хочется вспомнить Петра Ефимовича Тодоровского. Мы все его очень любили. У меня были сыновьи чувства к нему, он напоминал мне моего отца: замечательным чувством юмора, с полуулыбкой…

(Песня «Я не видел, ребята».)

– Горыныч, а скажи мне, зная тебя, как крайне тактичного и мягкого человека…

Г. С.: Слышала, Оля? Я – тактичный и мягкий человек.

– Да, тактичный и мягкий человек, который в моем понимании ни разу не выругался матерным словом. Я хочу спросить – вот расскажи-ка мне, брат, про «Анархию».

Г. С.: Что тебе про нее рассказать?

– Откуда там такие слова?

Г. С.: Но эти слова написал английский драматург – Майк Бейкер. Перевела, прошу прощения, сейчас запамятовал фамилию, переводчица, писатель, которая перевела эту пьесу. Вот и все. Она так написана, написано на этом языке, на английском.

– Ну ты, ты – человек, который слово «жопа» при мне никогда не произносил. Как такое могло случиться?

Г. С.: Споем, давайте, «Знаю я, есть края». Мы ее играем редко сейчас.

(Песня «Знаю я, есть края».)

Г. С.: Эту песню играл мой отец с нами вместе и на пластинке, и в клипе, и на концертах. Помнишь?

С. Г.: Он сидел чуть-чуть в стороне и всегда играл лучше всех нас.

Андрей Орлов: Один раз мы с Ваней сидели на даче, они собираются, Гарик сказал, что едут в тур. Его отец говорит: «Сколько ты везешь с собой человек?» – «Человек восемь, «Неприкасаемые»». – «Сколько ты им платишь?» – «Батя, ну плачу как плачу». – «Значит, смотри: экономим на всем, я приезжаю за три дня до тебя, раздаю ноты, ты приезжаешь, и группа «Неприкасаемые» уже стоит на сцене». Гарик ему говорит: «Батя, но у меня же музыканты там – Толя Крупнов, Серега Воронов, Паша Кузин». Он говорит: «Хотел, чтоб сын музыкантом стал – не вышло». Игорь подошел: «Батя, у меня в концертном зале «Россия»!» – «Музыканты, Игорь, по нотам играют».

Г. С.: Да-да-да. Ну ладно, давайте.

(Песня «Вальс Москва».)

Группа «Браво»

«Про «Браво» – только одно слово – Браво!» – Евгений Маргулис.

(Открывают «Квартирник» песней Ray Davies.)

– Думал, начну немного по-другому. Есть какая-то история небольшого сценария, но благодаря этой песне решил поменять всю концепцию праздника. Сейчас объясню почему. Рэй Девис – это музыкант из вокально-инструментального ансамбля Kings, который я страшно люблю, и Женя тоже их любит. И у меня есть один нажабленный для себя артефакт… (дарит Евгению Хавтану пластинку Kings).

Евгений Хавтан: Круто, спасибо! Японский?

– От сердца оторвал.

Е. Х.: Знаешь, я тебе тоже что-нибудь подарю тогда.

– У нас такой вариант навороченного квартирника, на самом-то деле, потому что на подобных праздниках такое обилие гитар бывает нечасто.

Е. Х.: Это да, это преступно выглядит.

– Бывает нечасто. «Браво» мне почему-то напоминают сейчас большой такой цыганский оркестр. Я могу объяснить почему, потому что у всех команд, которые снимались у нас до того, самое большое количество участников вместе со мной было человек пять, а тут шалман – там люди с гитарами…

Е. Х.: А я хочу, Жень, сказать, что еще не все пришли, потому что хор – у них сегодня занятие, репетиция, струнная группа уехала на гастроли.

– Ну, это называется концерт такой – междусобойчик, когда в зале сидят хор, скрипачи. Но вас все-таки любят, ребят, вас пригласили без скрипачей – это кайф. И хора.

Е. Х.: А можем играть, да? Стоп-стоп-стоп-стоп. Мы будем останавливаться, извините.

– Не надо останавливаться.

Е. Х.: Не будем, нет?

– Потому что чем хороша вот сама идея квартирников – все-таки я бы оставлял маленькую лажу такую. Вот вы бы остановились, я бы это не стирал. Так что давайте играйте сразу нормально.

(Играют песню «Бег».)

– Играй песню.

Е. Х.: Сейчас, настроимся.

– Ну тогда я еще поговорю. Кстати, по поводу настройки инструментов. У нас в молодости была такая замечательная фраза: настраивается тот, кто не умеет играть.

Е. Х.: Мы хотим ее опровергнуть.

– Подожди, а на больших концертах у вас есть специальный человек, который настраивает?

Е. Х.: Да, сейчас вот настроил не так. Сейчас играл песню – нет, не так настроил ее, там вместо ля звучит си, по-моему.

– У меня была подобная ситуация у какого-то начальника на дне рождении – там был вокально-инструментальный ансамбль, который играл на тон ниже. И я вышел с ними спеть, спел первый аккорд – они взяли свой, а я взял свой. Получилось… ну, восхитительно.

Е. Х.: А у нас была подобная история, даже еще интереснее. Мы пишем такие плей-листы, и счастье, когда они совпадают у нас всех. Дело в том, что мы любим играть длинные концерты, поэтому склеиваем два таких листочка. И у нас была история – я не хочу сейчас называть, кто это сделал, – он просто по-разному склеил эти листы. То есть там, где была первая песня, – там последняя. Мы выходим играть первую песню, и раз, а там у всех разные песни практически, то есть одни играют одну песню, а другие – другую.

– Потом спасли, переставили местами? А меня Женька не слышит, он в ушах, да?

Е. Х.: Я слышу тебя, да. Это я вижу плохо, слышу хорошо.

– Я слышу тебя, большой папа.

Е. Х.: Ну просто такая техническая здесь возможность.

– Да, я говорю, как человек без наушников.

Е. Х.: Не могу уже, привык. Я должен слышать нюансы.

– Итак, нюансы. «Браво»!

(Песня «Навсегда».)

– Мы с Женей разговаривали перед тем, как выйти на эту искрометную сцену. И он мне рассказал историю первого коллектива, из которого его прогнали. Это называлось «Редкая птица», и прогнал тебя, по-моему, Галанин, гад.

Е. Х.: И он в том числе, кстати.

– В принципе, у нас с тобой похожие истории – меня в 73-м, по-моему, или 74-м году тоже прогнали.

Е. Х.: Тебя за что?

– А меня за бездарность. Причем это была такая действительно серьезная мотивация. Я не помню, почему пошел играть в оркестр народных инструментов профтехобразования – я не знаю. И была песня, которую я помню до сих пор – «Парень с гармошкой», там было 32 такта. Молчание. А я начал слушать Джими Хендрикса и подумал, что раз такая красота мне досталась – «Эх, парень с гармошкой, девчонки какие-то кудрявые…» и пауза – и я там шарашил как полоумный. Пришел дирижер и сказал: «Ты бездарен». Меня прогнали. Все. И что из меня получилось? Посмотрите, что получается из людей, которых прогоняют.

Е. Х.: Меня прогнали за другое.

– Это не важно. Главное, что мы получились. Получились?

(Аплодисменты.)

Е. Х.: Из знакомого – песня следующая.

(Поют «За окном рассвет».)

Е. Х.: Что, играем дальше?

– Ну конечно.

Е. Х.: Сейчас, надену каподастр. Извините за это слово.

– Доктор, просто доктор. Или зубной техник. Для каждой песни свой инструмент.

(Песня «На лунный свет».)

– А хочешь вдогонку сразу следующую, без настройки?

Е. Х.: Сейчас, надо банджо настроить. Сейчас