Плацдарм по бросовой цене - Андрей Дышев

Лучше бы Анна продолжала пилить нас, как сварливая жена с большим стажем. Вечер прошел при гробовом молчании. Мне было невыносимо смотреть на кислую физиономию Влада и на то, как запотевает бокал шампанского в пальцах Анны, и я предпочел общество неунывающего огня. Сидя на корточках перед камином, я орудовал кочергой, как сталевар на финале рекордной плавки.

Непонятно, из каких соображений Влад полагал, что ночевать в гостиницу поеду я, а он останется у Анны, в крайнем случае мы уедем оба. Но Анна проявила удивительную прямолинейность в этом вопросе и вежливо указала Владу на дверь, а мне – на ванную. У меня даже голова закружилась от осознания масштабов позора, который пришлось пережить моему другу. Покраснев до свекольного цвета, Влад вышел из квартиры не попрощавшись, крепко хлопнув за собой дверью. Я подумал о том, что Анна до гробовой доски останется его лютым врагом.

Мы с Анной всю ночь почти не сомкнули глаз, но об острове никто из нас не сказал ни слова, хотя мысли о нем лезли мне в голову, как у голодного о полном холодильнике, и ореол таинственности Комайо притягивал со страшной силой, с легкостью подавляя страх потерять деньги.

Говорят, что женщина любит ушами. Вопреки этому мифу, Анна терпеть не могла каких-либо разговоров в постели. И наше молчание по инерции выплеснулось на утро. Как всякая манера поведения, обоюдное молчание имеет свойство прогрессировать, как болезнь. Мы в тишине пили кофе. Потом я брился, а Анна рисовала на своем лице тени, делая себя такой, какой хотела видеть, и от пронзительного звонка в дверь, как от дерзкого вмешательства в наш немой мир, мы оба вздрогнули.

Это был Влад. Он холодно кивнул Анне, угрюмо взглянул на меня и сказал:

– Поехали в посольство. Наш дилер загнулся.

Снег, забившийся в протекторы его подошв, таял и вытекал мутными струйками. Жесткий ковролин не впитывал воду, и та сворачивалась в шарики, напоминающие ртутные. Вид у Влада был жалкий. Он чувствовал это и, как тигр в клетке, начал двигаться по коридору, оставляя повсюду мокроту.

Мы с Анной поняли лишь то, что было очевидно – Влад был очень несчастным. Я не стал выяснять, что мой друг имел в виду под словом «загнулся», и стал быстро одеваться. Остров стал для Влада материализованной мечтой, красивой сказкой, превратившейся в реальность, и он любил его настолько, что любая преграда на пути к нему делала его больным.

– Я жду в машине, – сказал Влад.

Ревнивцу легче видеть свою женщину в объятиях другого мужчины, чем то, как она вместе с ним выполняет обыкновенный утренний моцион, причесывается, красится, готовит ему кофе и яичницу, то есть ведет себя как жена, за плечами которой уже много лет супружеской жизни. Влад, добитый ревностью, перешагнул через порог и снова хлопнул дверью. Я не умел так тонко, как он, вызывать к себе жалость женщины, причем ненавязчиво до гениальности. Едва дверь за ним закрылась, Анна вскочила с пуфика, кинула кисточку на макияжный столик и сказала:

– Как долго ты возишься!

Я вышел на лестничную площадку с дубленкой под мышкой и в незашнурованных ботинках. Анна догнала меня у лифта.

– Не оставляй его, хорошо? – тихо попросила она, встала на цыпочки и поцеловала меня.

Я скользил вниз, трогая пальцами уголок губ, где остался поцелуй, и не знал, кому он был предназначен. Анна на этот счет ничего не сказала.

Посол принял нас в большом холле, залитом матовым светом, который просачивался через гармошки французских штор. Мы с ним виделись впервые, и, протянув мне тонкую и хрупкую руку, он тотчас переключился на Влада.

– Господин Уваров, – произнес посол по-испански, и переводчик, пристроившийся за его спиной, забормотал обрусевшим эхом. – Вчера вечером случилось несчастье. Господин Гильермо погиб. Его машину в упор расстреляли из автоматов. Вместе с ним погибли его жена и пятилетняя дочь.

Мы стояли посреди большого холла. От окон тянуло мартовской сыростью. Эквадорцы источали запах горького хвойного одеколона. Смешиваясь со стерильным сквозняком, гуляющим под ногами, он напоминал атмосферу ритуального зала. Мне стало не по себе.

Влад, незнакомый с этикетом, не стал выражать соболезнования послу. Выслушав переводчика, он раскрыл папку и показал ему текст соглашения.

– Сегодня я должен был подписать с Гильермо договор о передаче мне в собственность земли…

– Я знаю, – перебил его посол. – К сожалению, особенности вашего города и обстоятельства, вызванные ими, не позволяют нам решать деловые вопросы на желаемом уровне.

Мои познания в испанском, ставшие скромными из-за отсутствия практики, позволяли лишь контролировать точность перевода. Переводчик, научившийся выражать мысли шефа витиевато и неконкретно, чересчур старался. Последняя фраза в устах посла прозвучала намного проще: «В вашем городе трудно решать деловые вопросы».

– Что значит не позволяют?! – начал заводиться Влад. – Вы ответственное лицо или нет? Вот ваша виза! Вы поставили ее вчера утром! Верните деньги или подпишите договор!

Влад напрасно говорил с послом таким тоном. Он вообще зря чего-либо добивался после отказа. Слово «нет», произнесенное личностью такого уровня, как чрезвычайный и полномочный посол, во всяком случае, на ближайшие сутки оставалось незыблемым.

– Это невозможно. Я не уполномочен подписывать коммерческие договора.

Чувствуя, что посол вот-вот укажет нам на дверь, я спросил:

– Новый представитель «Эквадор-терра» скоро приедет в Москву?

Переводчик фривольно обошелся с моим вопросом. По-испански он прозвучал так: «Кажется, „Эквадор-терра“ вообще не собирается кого-нибудь сюда присылать?»

Посол ушел от прямого ответа как на мой вопрос, так и на вопрос в редакции переводчика. Он подумал, скользнул взглядом по луже, в которой стоял Влад, и ответил:

– Я посоветовал бы вам немедленно отправляться в Кито, в земельный департамент, и там решать вопрос с покупкой Комайо… Единственное, чем я могу вам помочь, – это немедленно открыть вам визу.

Он поклонился, шаркнул подошвой по полированному паркету и пошел в свои апартаменты. Переводчик указал нам на дверь секретариата.

– Заполните анкеты и отдадите свои паспорта, – сказал он.

Влад повернул ко мне лицо. Мой друг ожил. Его глаза сверкали авантюрным блеском.

– Звони Анне, – сказал он, – пусть немедленно летит сюда с паспортом. А мы с тобой рванем в авиакассы.

Потом он посмотрел под ноги и громко добавил:

– Нет, ты видел когда-нибудь, чтобы ботинки оставляли столько грязи?

Глава 4

Я выскакивал у каждой станции метро, мимо которых мы проезжали, и звонил Анне, но она не отвечала. Мало того, почему-то не срабатывал автоответчик. Влада это не сильно огорчало. Каждую мою неудачу он резюмировал расплывчатыми поговорками, вроде: «Что ни делается, то к лучшему», «От судьбы не уйдешь» или «На все воля божья». После того как я в четвертый или пятый раз кинул трубку на рычаг и вернулся в машину, он сказал:

– Поговори с ней. Может быть, она согласится дать нам деньги в долг.

Влад нашел выгоду из своего положения «третий лишний». Логика его была непрошибаемой: раз я с Анной сплю, значит, должен говорить с ней о неприятном. Впрочем, «о неприятном» – мягко сказано. Влад хотел, чтобы я попросту послал Анну далеко-далеко. Он мог терпеть ее острый язык, ее прямолинейность и привычку называть вещи своими именами лишь тогда, когда чувствовал, что интересен ей как мужчина. Но в роли девушки друга она его не интересовала. Мало того, она его раздражала.

Сделать то, что предложил Влад, я не мог. Неопределенно пожав плечами, я положил на колени стопку свежих газет и сказал:

– Хватит гоняться за двумя зайцами. Едем за билетами, а потом разберемся с Анной.

Три газеты из тех пяти, которые я купил, дали информацию об убийстве Гильермо. Я читал вслух, а Влад слушал, хмурил брови и качал головой.

– «Десятого марта около десяти часов вечера в собственном автомобиле был расстрелян сотрудник посольства Эквадора, официальный представитель фирмы „Эквадор-терра“ господин Гильермо. Как сообщил пресс-секретарь посольства, господин Гильермо с женой и малолетней дочерью возвращался с загородной резиденции посла домой. Перед выездом на Новорязанское шоссе он остановился, пропуская встречный транспорт, и в этот момент по машине был открыт ураганный огонь из автоматического оружия. Преступники с места происшествия скрылись, не прикоснувшись к вещам убитых. Возбуждено уголовное дело».

– Через неделю выяснится, что Гильермо поставлял из Эквадора в Москву наркотики, – мрачным голосом заметил Влад.

– Очень может быть, – согласился я и раскрыл вторую газету. – «Гражданин Эквадора погиб при странных обстоятельствах. Дерзкое убийство совершено в подмосковном лесу вблизи поселка Малореченское. В собственном автомобиле почти в упор расстрелян представитель крупной землеторгующей фирмы господин Гиль… Гильремо». С ошибкой дали фамилию.