Путь океана: зов глубин - Александра Райт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герцог взял ладонь племянницы и слегка сжал. Вкрадчивый голос зазвучал у самого уха.
— До сих пор вспоминаю твоё неоценимое участие в тех переговорах по передаче земель, девочка…
— Дядюшка, обо мне ли вы говорите? Могла бы без ваших наставлений вовремя оценить расстановку сил враждующих альянсов? Мои таланты — ничто в сравнении с гением вашего чутья и прозорливостью, Фредерик. А с подобным рождаются, и такого ни в ком не воспитать. Зато посмотрите, чего мы с вами достигли: каждая из сторон усиленно борется за ваше расположение. И даже де Монблан с их паранойей искренне верят, будто вы жените Антуана на их Патрисии…
Приподнятый уголок рта Герцога дал понять: лесть достигла цели.
— Моя умница, ты же понимаешь, что образование и дипломатические таланты были тебе даны для более важных задач, чем сопровождение болвана-кузена в колонии?
Борясь с внутренним отвращением, Селин сделала вид, что заметила нечто интересное за окном. В голове пронеслась вереница последних классов по военной и гражданской дипломатии, юриспруденции, логике, казуистике, истории, экономике… Помноженные на личную гиперответственность, дисциплины сделали её безупречной дядюшкиной ставкой. Там, куда они отправляются, Антуан действительно будет почивать на лаврах в статусе управителя, а «наводить порядок» в забытой Всеведущим заокеанской колонии придется именно ей. А если это тот самый редкий шанс, когда она действительно сможет на что-то повлиять и изменить чью-то жизнь к лучшему?
Впрочем, любая возможность вырваться — намного лучше, чем перспектива оставаться на материке, ежедневно держать оборону перед надменными прихлебателями двора, терпеть ночные визиты дядюшки, да изображать, что такая жизнь её устраивает.
— Твои ум и красота делают тебя достойной статуса супруги пожалуй лишь кого-то из королевской семьи — не меньше…
О, она прекрасно понимала, что лесть в её адрес была вроде предварительных ласк, за которыми последует…
С этими словами Герцог протянул нечто, что сперва показалось увесистым фолиантом, обитым красным бархатом. Открыв его, ладони её обмякли, и Селин невидящим взором уставилась на роскошное мерцание отборных жемчужин очередного многоярусного колье. То, что выглядело книгой, на деле оказалось шкатулкой с одним из типических подарков от де Сюлли-Старшего.
— Как и всегда, я помогу получить всё, чего ты заслуживаешь, — продолжал вкрадчивый голос над ухом. — В обмен на твою лояльность. И благодарность. Ты же знаешь…
Рука в перстнях недвусмысленно сжала её колено через ткань платья. Селин передернуло от приступа дурноты и омерзения.
К нему или к себе — она не понимала.
Герцог начал наведываться в постель приемной племянницы, когда ей не было и пятнадцати. Нездоровую страсть он умело обставлял заботой, дорогими подарками и выверенными словами о любви. Оканчивалось же всё её оцепенением и длительным, бездумным, до ссадин, мытьём в ее роскошной мраморной ванной.
Впрочем, по счастью для Селин, в последние годы внимание дядюшки начинало смещаться на более юных фавориток, которым он всё чаще отдавал предпочтение.
Сейчас же он был поглощён главным образом тем, как составить выгодную партию своей племяннице с кем-то из представителей власти повыше. Делалось это с очевидным расчетом на то, что Селин станет его информатором. А если сыграют её навыки, то и — одним из серых кардиналов при дворе. Герцог умел хорошо считать и привык, чтоб все вложенные усилия окупались с лихвой.
Голос же его превратился в настырное бормотание:
— Ты же умеешь быть благодарной, не так ли?
— Да, я очень благодарна, Фредерик. Но…
— Но? Следует ли мне я напоминать, что именно я дал тебе блестящее образование, потакал во всем вам с покойной матерью, погасил все ваши долги… Я ведь вправе рассчитывать на нашу прощальную ночь, милая…
— Н-н-нет!..
Селин сбросила его ладонь и, замерла и тут же зажала руками собственный рот.
Во власти её мучителя было всё.
Посадить под замок, отравить и обставить как несчастный случай, оставить в наложницах, отдать замуж за первого встречного… Да хоть бы даже за того безобразного лысого солдафона вроде Мортема — генерала фракции наёмников под названием «Лига Доблести», которого Герцог будто бы в шутку называл «запасным вариантом»…
Тонкие пальцы её дрожали, а проклятое кружево ворота все никак не смыкалось вокруг шеи.
«Не отдать, а продать», — поправила себя де Круа. Она ведь по сути — не более чем вещь в расшитом позолотой платье. Неотличимая от тех бесправных и забитых рабов с намозоленными руками, что выполняли самую грязную и тяжелую работу в Вердене…
— Повтори? Не расслышал… — голос герцога стал жёстким. — Я только что говорил о том, насколько ты умна, моя милая. Неужели ты хочешь переубедить меня?
Колючий пронзительный взгляд, казалось, видел её всю насквозь. От ледяного тона поползли мурашки. Селин замерла, судорожно пытаясь подобрать правильные слова.
— Фредерик… помилуйте… Каноны траура… что люди подумают… так много удручающих событий… а я всего лишь слабая женщина…
Мерное постукивание колес по брусчатке вдруг прервала какофония криков, женского визга и звуки выстрелов. За свистом хлыста раздалось конское ржание. Карета резко качнулась и встала. Селин изо всех сил вцепилась в бархат обивки сиденья, чтобы не упасть. Кучер что-то крикнул, и голоса лакеев вторили его тревоге.
— И когда чернь уже угомонится⁈ — дядюшка раздражённо потирал ушибленное колено, — Уж коли смерть от мушкетов стражи для них предпочтительней кончины от чумы, кто я такой, чтобы…
В череде ружейных выстрелов раздавалась брань и лязг клинков. Селин осторожно отодвинула шторку у окна. Фигуры людей были почти неразличимы в сизых сумерках и густом пороховом дыму. Звенело оружие. Поодаль разномастная толпа верденцев махала руками и кричала, отступая под натиском стражей Лиги Доблести. Брусчатка бурела вокруг тел павших бунтовщиков.
Выкрик «граната!» заставил резко отпрянуть, пригнуться и зажать ладонями уши.
Грянул взрыв.
Пол качнулся. Под совсем не подобающий Его Светлости возглас брызнули осколки окон кареты. Следом наступила тишина, в которой на короткий миг почудился странный скрежет и пронзительный женский визг. В груди и голове бешено запульсировало.
Некто с замотанным лицом по самые глаза, рывком было распахнул дверь кареты, но тут же рухнул замертво. Дверной проём перегородила тяжёлая кираса с гвардейским гербом. Щит и меч, увитые лавровыми листьями, одним своим видом победили всякий страх, и Селин перевела дыхание. Кто-то из офицеров Лиги Доблести бережно убирал осколки стекла и помогал де Круа и Герцогу занять свои места.
В суровом, покрытом шрамами и крупными каплями пота лице Селин узнала Брута, главу личной гвардии семьи де Сюлли, и по совместительству — их с Антуаном преподавателя фехтования и стрелкового мастерства.
Слух вернулся, и она наконец смогла расслышать хриплый запыхавшийся