Жестокие люди - Дирк Уиттенборн

– Маме нужна одна вещь. – У меня в кармане лежали шестьдесят долларов, предназначенные для покупки ботинок, рекламу которых я видел на задней обложке охотничьего журнала. В такой обуви никакие змеи не страшны. Впрочем, ямкоголовая гадюка – это всего одна из зловещих перспектив, поджидающих тех, кто водит дружбу с яномамо. Но если мама не поможет мне сегодня, то у меня никогда не появится шанса быть укушенным змеей.

– Слушай, Финн, сегодня у нас вечер имени Мясного Рулета. – Пару раз в месяц этот пожарник приглашал меня на ужин. Ему было меня жаль. Когда нервничаешь, шнурки на ботинках никак не желают завязываться.

– Может, и свою хорошенькую мамулю приведешь? – Она и правда была хорошенькой, и я знал, что они просто шутят, но не смог придумать более достойного ответа, чем «Да пошел ты».

– Да ты что, парень, обиделся, что ли? – прокричал он, когда я понесся дальше.

Я мчался в одну маленькую пивнушку на углу Секонд-стрит и авеню А. Один парень, которому я разрешал списывать свои задания по геометрии, говорил, что в этом баре можно купить все, что угодно. Он трижды оставался на второй год, и в него дважды стреляли. Мой приятель дал мне потрогать пулю тридцать второго калибра, которая легко прощупывалась через кожу между третьим и четвертым ребром. Он не был похож на человека, который станет врать о таких вещах. По крайней мере, надеюсь, что это не так.

Эта часть района Ист-Виллидж не была в то время окраиной, и там было очень опасно находиться. На Третьей авеню было спокойно, особенно в том районе, который контролировали «Ангелы ада», но мне нужно было свернуть по направлению к Хьюстону, чтобы избежать встречи с бандой, члены которой называли себя «Лос Локос». Они и правда были сумасшедшими. И еще у них были питбули.

У меня все было продумано. Не подумайте, что я собирался купить грамм кокаина, а потом вручить его ей лично. Нужно было положить его ей в сумочку, когда она отвернется, а потом предложить ей проверить ее еще раз, чтобы узнать, не затерялось ли в ней письмо от моего папы. Я пытался убедить себя в том, что начну орать на нее, требуя покончить с кокаином, когда бабушка с дедушкой уйдут, хотя, вообще-то, и сам знал, что ни черта подобного делать не буду.

Забегаловка называлась «У Сэмми». Она была скорее похожа на закусочную, в которой продают сэндвичи, за исключением того, что сидеть можно было и у барной стойки у окна, а на полках было не так уж много снеди. У кассы сидел ротвейлер, а рядом – его хозяин. У обоих было одинаковое выражение лица. Последний потягивал через трубочку коктейль. Я вспотел и запыхался.

– От кого бежишь?

– Ни от кого.

– Зачем пришел?

– Хочу купить кое-что… – Я услышал, как кто-то втягивает носом воздух в углу заведения. Какой-то мужик в деловом костюме, который выглядел так, будто он раньше работал на Уолл-стрит, пока его не укусил вампир, высморкался, глядя прямо на меня. Потом чихнул два раза и выругался.

– Ап-чхи… Черт! А-а-п-чхи… Черт! – Он чихал, прикрывая рот рукой. Во второй раз из ноздри у него вылетела длинная сопля и приземлилась прямо на морде ротвейлера. Собака зарычала. Этот мужик напомнил мне одного человека племени яномамо, которого я видел на фотографии. Он только что засунул в нос хорошую понюшку энеббе. Когда они нанюхаются наркотиков, то всегда видят своих богов. Интересно, что же он видел? Что видела мама? Мысли о «жестоких людях» сделали место не таким пугающим.

– Я хочу купить… – Мне не нужно было повторять два раза. Даже собака знала, зачем я здесь.

– Esta detras de los «Лаки Чармс».

2

– «Лаки Чармс»? – Я сделал вид, что прекрасно понимаю, о чем идет речь, и пошел туда, куда он указывал.

Я стоял в дальнем углу ресторанчика, уставившись на упаковки крупы на полках, недоуменно размышляя о том, что будет дальше. Наверное, сейчас ко мне кто-нибудь подойдет. Может, тут есть какая-то дверь, которую я не вижу? Вдруг чей-то голос просипел: «Тебе же сказали: за «Лаки Чармс», придурок!». Я чуть не подпрыгнул от испуга. Потом взял изрядно потрепанную коробку сухих завтраков с полки, и с удивлением увидел улыбающееся лицо продавца. Он смотрел на меня из дыры, которая было проделана в стене. На голове у него была надета сеточка для волос, которая сидела на его черепе, словно огромный паук.

– Сколько? – спросил он.

Я поднял один палец. Продавец сказал, что это будет стоить 50 долларов. Я передал ему двадцатку и три бумажки по десять долларов, а он вручил мне почти полный пакетик. Потом я всучил коробку следующему покупателю, который уже стоял за мной сзади, сунул пакетик в карман и пошел домой, думая о том, как маме повезло, что у нее такой сын. И тут на моем пути появился какой-то здоровяк, одетый в кофту с капюшоном.

– Простите, – сказал я, пытаясь его обойти. Но он схватил меня за запястье. Мне стало страшно. Потом я увидел, что на шее у него болтается полицейский значок, и тогда на спине у меня выступил холодный пот.

В мгновение ока пивнушку заполнили полицейские в штатском. Ротвейлер бешено лаял.

– Угомони собаку, засранец, или я ее пристрелю! – злобно сказал один из них.

– Руки вверх! – заорал другой человек в штатском.

Парень у кассы изрыгал ругательства на испанском.

– Как я могу держать собаку с поднятыми руками?

Двое полицейских в задней части заведения при помощи электропилы и кувалды расправлялись с полкой, на которой стояли хлопья. «Тазером» они усмирили собаку, а дубинкой – ее владельца.

– Покажи, что у тебя в кармане, малый. – Полисмен засунул руку мне в карман и вытащил оттуда банку кока-колы и библиотечный билет с моим адресом.

– Ты здесь живешь?

– Да, – улыбаясь, чтобы не заплакать, прошептал я.

– Ты что, решил, что я с тобой буду шутки шутить? – Я начал бешено вырываться, чтобы убежать, так что он мог сделать вывод, что происходящее вовсе не кажется мне таким уж забавным. – Если это окажется сахарной пудрой, то ты, считай, в рубашке родился. – Он открыл конверт и попробовал порошок языком. – Не похож ты на везунчика.

Полицейский посмотрел на меня и улыбнулся. Внезапно я подумал, что сейчас он меня отпустит. Но вместо этого на меня надели наручники и усадили на заднее сиденье патрульной машины. Мы поехали на запад от Третьей улицы. Он явно собирался отвезти меня в Управление по работе с малолетними правонарушителями. Несмотря на то, что я сидел в машине, меня затошнило так, будто я падал с большой высоты. Мне было нужно хоть за что-то ухватиться. Что же мне сказать дедушке? Ведь, в любом случае, придется звонить ему и умолять, чтобы он вытащил меня оттуда. Вскоре он уже будет стоять у двери нашего дома. Потом увидит, в каком состоянии находится мама. Интересно, сколько часов на этот раз нам придется общаться с психологом, чтобы он помог установить утраченные семейные связи? Что ж, как бы то ни было, но самое ужасное позади. И тут машина остановилась прямо у нашего дома.

– Вылезай. – Полицейский открыл дверцу машины.

– Зачем мы сюда приехали?

– Родители сейчас дома?

– Нет. – Он знал, что я лгу.

– Ладно, давай, вылезай из машины. – Сопротивляться не было смысла. – Все равно они об этом узнают, рано или поздно. Твоя мама может поехать в отделение вместе с нами.

– Нет, лучше без нее.

– Ничем не лучше.

Пожарный, которого я послал куда подальше, наблюдал за тем, как мы с офицером поднимаемся по лестнице. Он нажал кнопку звонка и снял с меня наручники.

Домофон нам так и не поставили, и поэтому у меня не было никакой возможности предупредить маму. Как только она откроет дверь, полицейский сразу поймет, в каком она состоянии. Увидит, что творится в доме. И сразу сообразит, что было в той измятой бумажке, которая лежит в пепельнице у кровати. Он же полицейский.

Мама встала на пороге, широко раскрыв дверь. Она выглядела… как другой человек: помыла голову, сделала что-то с лицом, так что следы щетины превратились в задорный румянец. Господи, она даже успела нарядиться в клетчатую юбку!

– Ваша мать дома? – Полицейский решил, что это моя старшая сестра.

– Это я его мать. – Ей сразу стало ясно, что что-то случилось.

Заглянув в комнату, я увидел, что шкаф уже стоит у стены, книги – на полках, а на журнальном столике красуется букет цветов и клин сыра бри, вокруг которого были красиво разложены крекеры. Видимо, она все-таки нашла свою заначку, и это придало ей сил, чтобы привести все в порядок. Если бы не эта полицейская облава, все было бы просто чудесно. Офицер показал ей свой значок и перешел к делу.

– В двенадцать часов сорок пять минут ваш сын был арестован при покупке наркотика. – Вид кокаина снова зажег в ней тот яркий внутренний свет, который сделал ее улыбку ослепительной. Мама заплакала, и поэтому ни я, ни полицейский не заметили, что ее зрачки уменьшилась до размеров булавочной головки. Сегодня утром она не просто нуждалась в очередной дозе. Она, кажется, пьянела от самого запаха наркотика.