В «игру» вступает дублер - Идиллия Дедусенко

Но, как говорится, пути господни неисповедимы, тем более — во время войны. Неожиданно поступило сообщение, что немцы десантом заняли краевой центр и направили моторизованные силы на юг. Для передислокации у них оставались уже не дни, а считанные часы.

Майора снова вызвал генерал.

— Срочно берите наш «газик», поезжайте в лес, к Эоловой арфе, — сказал он Игнатову без всяких предисловий. — Там увидите человека в брезентовой куртке с капюшоном и плетёной корзиной. Это тот, кто нам нужен. Пароль: «А маслята здесь встречаются?» Ответ: «Хороший грибник находит то, что хочет». Отвезёте его к Петровичу, а по пути кратко объясните задачи. И немедленно назад. Через сорок минут мы все отходим в Кабардино-Балкарию. Вы поняли? В вашем распоряжении чуть больше получаса!

— Есть! — ответил Игнатов и тотчас вышел.

«Зигфрид! — мелькнула у него догадка. — Наконец-то! Но что я успею сказать ему за несколько минут?» Пожалуй, это самое верное сейчас — связать Зигфрида с Петровичем, указать надёжную явку. Каморка Петровича значилась после мастерской Морозова как явка номер два. Она располагалась в сторожке между кладбищем и лесом, который примыкал к ней почти вплотную. От крайних городских домов её заслоняла церковь. Из леса сюда можно пройти незаметно для посторонних глаз.

Из каморки узкая дверь вела в глухую кладовку, о которой никто, кроме Петровича, не знал. Он сам ею давно не пользовался, заставив дверь платяным шкафом. Когда потребовалось найти вторую конспиративную квартиру, Игнатов обратился за помощью к Петровичу, а тот и показал кладовку, где вполне могли уместиться узкая койка, тумбочка и табурет. Подпилили доски задней стенки у шкафа. Отодвинув стариковское хламьё и раздвинув доски, надо было только толкнуть дверь — и ты в кладовке. В этом лежбище можно при случае отсидеться.

Петровичу Валентин доверял безгранично. Его отец воевал вместе с Петровичем в гражданскую. Они были связаны фронтовой дружбой, крепче которой, наверное, и не бывает. В бою Петровичу пробило ногу осколком гранаты, и теперь он довольно заметно хромал. Семьи у него не было, и он из госпиталя приехал к другу. Но долго «гостевать» не захотел, устроился сторожем в лесхоз, а потом и смотрителем на кладбище, переселился в сторожку, где и доживал жизнь бобылём.

У Игнатовых бывал частенько. Да и Валентин нередко забегал к нему в сторожку, пока учился в школе. Потом уехал в институт, работал в другом городе и вернулся на родину уже после смерти отца, получив сюда направление в самом начале войны. Отыскал Петровича, вместе погоревали об отце и друге. Когда готовил операцию, спросил старика, может ли он ему чем-то помочь. Петрович сам вызвался быть связным, потому что такой старик, да ещё калека, ни у кого подозрений не вызовет. А уж повадки немцев он ещё с первой мировой знает. В общем, на Петровича можно было положиться, как на самого себя.

До того момента, пока генерал не послал его к Зигфриду, Игнатов не осознавал близость фронта. Но сейчас, проносясь на «газике» по улицам, во многих местах видел то беспокойное оживление, которое создавали люди с узлами, чемоданами, сумками, уходившие из города кто на машинах или подводах, а кто и пешком. При виде этой картины у него сжалось сердце: скоро в его родном городе будут враги, а он не может их остановить. Хорошо, что он и Коля Чернов уже отправили свои семьи за Урал. Враги будут топтать сапогами священную землю, связанную с великими именами России, разрушать памятники культуры, убивать и мучить людей… Как бы ему хотелось быть здесь в такое тяжёлое для города время. Он так рассчитывал на это и наверняка смог бы предотвратить многие несчастья. Но вот мчится, чтобы передать дело разработанной им операции в другие руки.

«Грибника» Валентин увидел среди деревьев неподалёку от дороги. Тот ковырял палкой землю, поглядывая на шоссе. Лица его Игнатов рассмотреть не мог — оно было наполовину закрыто капюшоном. В руке плетёная корзина. По-видимому, тот, кто ему нужен, тем более, что никого другого поблизости и не было. Майор остановил машину и, открыв дверцу, громко спросил:

— А маслята здесь встречаются?

— Хороший грибник находит то, что хочет, — услышал он в ответ.

«Грибник» пошёл к нему, не поднимая головы, и только около машины откинул капюшон.

Так вот ты какой, Зигфрид! Молод, лет тридцать или около того. Глаза большие, карие и как будто исподволь пытаются прочесть что-то в душе собеседника. Слегка раздвоенный твёрдый подбородок в иные моменты придавал его лицу решительное выражение, но в целом он производил впечатление натуры романтической, которая мало согласуется с суровостью военного времени. Он улыбнулся, протягивая руку, и словно шагнул сразу через несколько веков, засветившись восторженной открытостью юного рыцаря. И тут же будто переключился с большого на малое освещение — весь затеплился спокойно-улыбчивым светом.

Игнатова поразила его способность к такой быстрой перемене: за несколько мгновений он увидел трёх разных людей, с различной организацией душевного склада. И при этом Зигфрид, безусловно, красив, очень близок к арийскому типу, имя ему вполне подходит, хотя оно, конечно, не настоящее — у них принято давать разведчикам немецкие имена.

Майор пригласил «грибника» в машину и на полной скорости погнал к сторожке, до которой было не более десяти минут езды. По пути объяснил ситуацию, назвал явки и пароли.

— К Морозову, — продолжал Игнатов, — будете ходить «ботинки чистить», а также держите с ним связь через Петровича, с которым я вас сейчас познакомлю. Адрес Морозова даю только для особого случая, вам лучше там не показываться. К радистке придётся идти самому, якобы за уроками немецкого языка, но иногда можно подключать Петровича. Выход на радиосвязь по вторникам второй и четвёртой недели месяца и в четверг третьей недели. Первая неделя пока свободна, но в экстренном случае день связи — среда. При крайней необходимости — любой день и час. Кроме вас, информацию будет добывать Морозов. Он на все руки мастер — сапожник, жестянщик, сантехник, плотник, плиточник. Сумеет проникнуть в нужные места под видом мастерового человека. Петрович тоже может собирать данные по вашему указанию. Остальное — за вами: шифровка и работа с радисткой. Главное, чтобы мы как можно скорее получили сведения об агентурно-диверсионной группе, которая будет действовать в городе, и возможной засылке такой группы в наш тыл. Морозов постарается внедриться в хозяйственную часть немецкой армии. В этом ему должен помочь наш агент, который действовал на чужой территории. Они когда-то работали вместе и знают друг друга в лицо. Морозов вас с ним свяжет.

— Понятно.

— Правда, тут такое дело… Перед самым началом войны связь с этим агентом прервалась, и о нём долго ничего не знали. Недавно он объявился, передал в центр шифрованную записку, как он считает, с надёжным посыльным. В ней говорится, что вместе с немецкими войсками он скоро будет на Северном Кавказе. Но неизвестно, почему именно с войсками и в каком качестве. Где найти Морозова, он знает. Вопрос в том, насколько надёжным был посыльный. Да и сам наш агент… Всё-таки больше года молчал. Почему? Так что будьте осторожны. Сначала вместе с Морозовым понаблюдайте за ним.

— Понял. А у меня есть предложение, согласованное с центром.

— Какое?

— Нужно в первые же дни оккупации дезориентировать гитлеровцев, направив их поиски на не существующую подрывную группу партизанского характера.

— Как?

— Я выясню, где разместится штаб армии, а он, скорее всего, будет в центре, и ровно через пять дней в десять вечера дам с этого места зелёную ракету как ориентир для бомбардировщика. Немцы всполошатся и в чём-то раскроются. Мне важно понаблюдать, как они себя поведут.

— Это верно, но для вас большой риск.

— Не беспокойтесь. Я уже кое-что обдумал, изучил центр города, улицы, примыкающие к лесу, да и по лесу прогулялся. Пяти дней для тщательной проработки мне хватит.

— Ну что же, если центр в курсе, то договорились. О результатах бомбёжки потом сообщите по радиосвязи. Это и будет первый сеанс. А, вот и приехали. Хорошо, что день ненастный, людей около леса не видно. Впрочем, с тех пор, как началась война, здесь стало безлюдно. Давайте поторопимся, у меня время на исходе. А вон и Петрович на крыльцо вышел.

— Вы только познакомьте нас. Я останусь, а вы можете ехать обратно.

Вот там, у Петровича, они и расстались. Валентин не раз вспоминал эти последние мгновения, когда Зигфрид, вдруг став необыкновенно серьёзным, крепко сжал его руку и проникновенно сказал:

— До встречи, брат!

В положенный день и час вылетел бомбардировщик. Увидев зелёную ракету, лётчик сбросил груз и благополучно вернулся. А потом в разведгруппе напрасно ждали радиосообщения. Зигфрид не вышел на связь ни во вторник, ни в среду, ни в четверг. Не было вестей и от Морозова. Да и как им быть, если он не знает ни Анны, ни пароля к ней? Да-а-а, тут они перестарались с конспирацией.