Понять и умереть - Сергей Герасимов

– Я понимаю, – сказал он. – Своего я любил так же. Когда его у меня отобрали, первые месяцы мне не хотелось жить.

– На наш город сбросили бомбу, – сказала женщина, – такую, что убивает дельта-излучением. В то утро мы купались в реке. Нам очень повезло: мы с ним ныряли одновременно, соревнуясь, кто сможет дольше задержать дыхание. Он вынырнул на несколько секунд раньше, чем я, излучение его слегка задело.

Рипкин ощутил холодную зеленоватую тяжесть речной воды, почувствовал запах водорослей и песка; боль в легких; его голова поднялась над водой, струйки воды стекали по лицу, так, что пришлось поправить длинные мокрые волосы; он протер глаза и увидел песчаный пляж, на котором лежали трупы. Никто из людей не успел даже встать, они остались в тех же позах, в которых застал их взрыв. «Мама, что это?» спросил ребенок. Затем в воду упала мертвая птица. Потом еще одна. Птицы падали одна за другой, целый дождь из пушистых трупиков: видимо, стая пролетала над рекой в момент взрыва. Дельта-излучение убивало все живое. «Мама, у меня болит спина,» сказал ребенок и начал плакать.

– Поверхность воды отразила излучение, – сказала женщина, – поэтому мы остались живы. Всего в городе выжила какая-то сотня человек, не больше. Но мой сын вынырнул раньше, спиной кверху, и дельта-луч слегка задел его позвоночник. Спинной мозг оказался поврежден. Первые несколько часов не было ничего, кроме боли, а потом стали отказывать все внутренние органы, один за другим… Его еще можно спасти, но операция стоит двести тысяч долларов. У меня нет таких денег.

– Причем здесь яяя? – спросил Рипкин.

– Мне предложили эти двести тысяч за то, что я убью яяя. Убью, а потом выполню определенную услугу. Что-то вроде того, когда один человек будет работать со своим банковским счетом, я случайно окажусь за соседним компьютером, и прочитаю все коды, о которых будет думать тот человек. Затем другие люди украдут с его счета несколько миллионов. Или даже больше. Я не знаю подробностей. Один бандит украдет деньги у другого.

– И ты это сделаешь?

– Мой сын останется жив, – ответили женщина. – Другого варианта у меня нет. Какая разница, кто из бандитов получит деньги?

– Они ведь убьют тебя сразу после того, как ты выполнишь задание. Они не оставят в живых человека, который помнит коды и номера счетов.

– Я знаю. В любом случае, я умру после того, как убила яяя. Но они переведут двести тысяч на счет клиники до того, как я выполню последнее задание. И моего сына спасут… Если только я вернусь. Если ты отпустишь меня сейчас.

– Не сейчас, – сказал Рипкин. – Сейчас ты просто помолчишь, а я проверю, правду ли ты мне сказала. Не надо думать ни о чем конкретно, не притворяйся, просто будь сама собой.

– Я тоже могу читать твои мысли, – сказала женщина, – это легко сделать, особенно когда ты молчишь. Я уже очень много о тебе знаю.

Несколько минут они молча стояли, глядя в глаза друг друга. Рипкин первый нарушил молчание.

– Это для меня слишком, – сказал он.

– Что?

– Я отвык от этого. Слишком много любви. Здесь, где я живу, есть все, что угодно, кроме любви. Я просто забыл, что это значит. Двадцать лет это слишком много… Нельзя так сильно любить детей, иначе они вырастают эгоистами.

– Я знаю. А ты не такой уж плохой человек, как мне показалось вначале, – сказала женщина. – Если бы я была на месте твоей жены, я бы так не поступила… Не знаю, это было так… Необычно.

– Мы читаем не только мысли друг друга, но также эмоции и чувства, – ответил Рипкин. – Когда ты думаешь о своем сыне, я люблю его не меньше, чем ты. Черт возьми, я люблю даже твоего мужа, когда ты думаешь о нем! И эта комната из твоего детства, в которой тикают часы… Мне кажется, я прожил с тобой всю жизнь. Я прожил семь лет со своей женой, но у меня никогда не было такого чувства к ней. Я понимаю тебя так же, как самого себя!

– Я тоже, – ответила женщина. – Так ты меня не убьешь?

– Нет, конечно. Теперь я понимаю, почему яяя подставляются под пули.

– Почему?

– Каждый охотник имеет свою собственную страшную причину, чтобы прийти сюда и пожертвовать собой. Для любого человека есть вещи в этом мире более важные, чем собственная жизнь. Для тебя это твой сын, для другого человека – что-то еще. Но это всегда очень важная причина. И когда яяя проникают в ваш мозг, и чувствуют в точности то же самое, что чувствуете вы, вашу любовь, вашу веру или боль, они просто не могут вам отказать. Они жертвуют своей жизнью, так же, как вы жертвуете своей. Так ведь и должно быть, если они понимают вас полностью, на всю глубину, до самого, на сто процентов. Знаешь, это даже страшно. Они понимают вас и становятся вами. Понять, чтобы умереть.

– Понять, чтобы умереть, – повторила женщина. – А что с тобой сделают, если ты меня отпустишь?

– Я потеряю эту работу, – ответил Рипкин. – А это все, что осталось в моей жизни. Жаль. Сейчас, с моими способностями, я бы смог охранять яяя гораздо лучше. Я бы останавливал браконьеров еще до того, как они вошли в лес. Я бы знал, что они собираются сделать.

– А если никто не узнает, что ты отпустил меня?

Рипкин показал ей прибор на правом запястье.

– Эта штука записывает все, что я делаю. Подделать показания невозможно. Когда я отпущу тебя, я точно вылечу с работы. Но я не могу тебя не отпустить.

– Ты жертвуешь собой, как яяя? – спросила женщина.

– Да. Но они жертвуют жизнью, а я гораздо меньшим. Возьми. Он тебе пригодится.

Рипкин отдал ей пистолет. Женщина отступила на несколько шагов.

– Удачи тебе, – сказала она.

– Удачи тебе тоже, – ответил Рипкин.

Женщина сделала еще шаг назад, а затем помахала ему рукой. Рипкин поднял правую руку и ответил ей.

Женщина выстрелила. Звук был оглушительно громким в тишине спящего леса. Прозрачный ствол за спиной Рипкина брызнул осколками во все стороны, так, словно он и в самом деле был стеклянным или ледяным.

– А ты отлично стреляешь! – удивился Рипкин.

– Еще бы! На войне всему научишься, – улыбнулась она. – Теперь твой прибор уже ничего никому не расскажет.

– А что скажу я?

– А ты скажешь, что браконьер убил яяя, а потом выстрелил в тебя. Но пуля попала в этот твой следящий прибор на руке и раздробила его. Остальное придумаешь сам. Ты не потеряешь свою работу.

Рипкин отстегнул ремешок. Прибор был раздроблен пулей. Теперь никто не узнает о том, что произошло сегодня в белом лесу.

– Спасибо, – сказал он.

– Не за что, – ответила женщина. – Мне было приятно сделать для тебя хоть что-нибудь хорошее. Надеюсь, что ты не умрешь, хотя ты и съел мозг яяя. Ты ведь не убивал этого зверька, правильно? Его месть тебя не коснется.