Крутые ребята - Илья Деревянко

Когда возвращались домой, Самурай вел себя хорошо, был весел: гордился мальчик, что взяли на серьезное дело. А Ковалев молчал, не поддерживал разговор, не отвечал на вопросы. Когда въехали в город, попросил остановить машину у ночной коммерческой палатки, купил бутылку коньяка и выпил залпом прямо из горлышка.

Через две недели Самурай доложил, что Ковалев пьет беспробудно, почти каждый день. «Все ясно, – понял Семен, – сломался парень, а может, просто запой? Хорошо б, если так. Правда, работает Большой по-прежнему безупречно. Вот хотя бы вчера со Шлиммером...»

Ладно, проверим его: дадим похожее дело, но только самостоятельное. И пусть привезет доказательство, например, ухо клиента. Если справится, значит, все в порядке, пусть дальше работает, а если нет: «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» – так, кажется, фильм назывался?

Глава 4

ИГОРЬ КОВАЛЕВ ПО КЛИЧКЕ БОЛЬШОЙ

Лесная прогалина залита мертвенным лунным светом. Ветер шелестит пожухлой листвой, и мне кажется, что это шепчутся души убитых мной людей. А вот и они сами, подошли, обступили, о чем-то совещаются. Схватились за руки и кружатся посреди поляны, все быстрее, быстрее.

Место то самое, где мы закопали Грека. Земля начинает шевелиться. Волосы у меня встают дыбом, я пытаюсь кричать, но в горло словно кляп забили. Совсем как мы ему тогда! Я пытаюсь бежать, да ноги вросли в землю. Ну что ты смеешься, чечен?! У тебя у самого руки по локоть в крови, видишь, вон она, с пальцев капает! Убирайся обратно в ад! Но что это?! О господи! Из земли вылезает Грек. На шее удавка, язык вывален, из глаз текут слезы. Он идет ко мне. Мама, мамочка, зачем ты меня на свет родила?!

«Не ной! – хрипит Грек, удавка мешает ему говорить, – не ной, убийца, лучше скажи, зачем вы меня так, а?»

«Уйди, это не я, это Самурай!»

«Врешь, ты тоже соучастник!»

«Люди, кто-нибудь, вытащите меня отсюда! Семен, ну слава богу, хоть ты пришел. Пойдем домой быстрее. Но что это, почему у тебя на голове рога? Так вот ты кто!!! А-а-а-а!!!»

– Проснись, проснись, ну что ты! – слышится женский голос, а в нем слезы.

С трудом открываю глаза. Я у себя дома в постели. Это был только сон. Но кто это рядом? Совершенно голая девушка, очень красивая, блондинка. Она смотрит на меня, как кролик на удава. В глазах слезы. Ах да, девочка по вызову, из самых дорогих. Вчера трахались весь вечер. Я последнее время предпочитаю проституток. С ними проще: вопросов лишних не задают, в душу не лезут и замуж не напрашиваются. Это самое главное. Я не могу жениться. Невест-то море, свистни, любая прибежит, но дело не в этом: не хочу я никому жизнь ломать и не смогу я смотреть в глаза своим детям.

– Ты так кричал во сне, – голос у нее дрожит.

Боится, бедняжка. И зачем она пошла на эту работу?

– Я тебя испугал? Извини, со мной бывает, нервы, понимаешь ли.

Она постепенно успокаивается. Я дрожащей рукой нащупываю сигареты. На столе замечаю полупустую бутылку «Наполеона». Надо срочно опохмелиться.

– Малышка, передай мне, пожалуйста, вон ту посудину, а то сил встать нету!.. Вот спасибо, моя радость!

– А ты хороший, – говорит она, – добрый, другие, как с вещью, обращаются: ложись, соси...

– Кто хороший!!! – вдруг взрываюсь я (нервы с перепоя совсем ни к черту). – Что ты знаешь про меня, дурочка! Я мерзавец, убийца!

– Ты хороший, – повторяет она, гладит меня по голове и почему-то плачет. – Ты хороший, только ты сам этого не знаешь.

Глава 5

ЕВГЕНИЙ КРЫМОВ ПО КЛИЧКЕ ЗЛОЙ

«Хорошая все-таки штука – сауна, особенно эта», – подумал Женька, с наслаждением вытягиваясь на широкой дубовой скамье. После парилки и купания в холодном бассейне все тело покалывали приятные иголочки. В воздухе пахло мятой. В углу уютно мурлыкал цветной телевизор, по которому в данный момент показывали какую-то очередную рок-звезду. Сауна действительно была шикарная. Комната отдыха с биллиардом, цветным телевизором, видеомагнитофоном. Другая комната – для застолий, отделана деревом. Посреди огромный дубовый стол, с дубовыми же скамьями, по углам мягкие кожаные диваны. Стереосистема, если вдруг музыки захочется. Окошечко на кухню, через которое банщики подадут все что душе угодно: от устриц до молочного поросенка. Затем парилка, на высшем уровне. Два бассейна. Один огромный, с теплой водой, чтобы покупаться в свое удовольствие. Метров тридцать, наверное, длиной. Другой – маленький, и вода в нем ледяная. Это если хочешь освежиться после парилки. Разумеется, сауна не для широкой публики, а для избранных, но они с Игорем здесь свои люди. Игоря в районе боятся, уважают, да и платит он щедро.

Не вставая с лавки, Женька взял со стоявшего рядом столика запотевшую бутылку чешского пива и отхлебнул из горлышка. Кайф! Вообще последнее время Женьке виделось все в розовом свете. В бригаде он был недавно, год всего, да и то большую его часть ошивался на вещевом рынке, собирая дань с барыг. Барыги там были смирные, пугливые и хлопот не доставляли. Потом его приметил Игорь и взял к себе на место Стрижа, который сел на иглу, да так плотно, что вскоре свихнулся и оказался в психушке. Несмотря на свои двадцать пять лет, Женька оставался на уровне развития семнадцатилетнего юноши, причем юноши романтичного, жизнь мафиози казалась ему полной героизма и приключений. В глубине души он считал себя Робин Гудом, ну пусть не самим Робин Гудом, но хотя бы одним из его приближенных. Настоящим Робин Гудом для Женьки был Игорь. Этим человеком Женька искренне восхищался. Игорь был в полном смысле «крутой парень»: прекрасно стрелял, в совершенстве владел приемами карате. Хотя и не сидел ни разу, но пользовался уважением в преступном мире. К Женьке он сразу отнесся тепло – как старший брат. Для парня, выросшего, как говорится, в «трудной семье» и почти не видевшего ласки и участия от родных, этого оказалось достаточно. Он влюбился в Игоря – не как «голубой», конечно, а в хорошем смысле слова. К тому же Игорь в свое время выручил его из очень крупных неприятностей. Кстати, тогда они и познакомились.

Однажды в ресторане Женька повздорил с Голубем, из их же бригады, но гораздо более крутым. Голубь сидел два раза, был весь в наколках и, что называется, «пальцы веером»[11].

Женька танцевал с девушкой, когда мимо прошел пьяный Голубь и резко двинул их плечом. Девушка испуганно вскрикнула. «Что ты делаешь, козел!»[12] – возмутился Женька и тут же осекся. Но было уже поздно. «Что ты сказал, щенок?» – хищно ощерился Голубь.

– Извини, вырвалось! – попытался оправдаться Женька, но Голубь не был склонен к примирению.

– Ты мне ответишь за базар[13], сопляк, а ну, пошли!

Рядом как из-под земли выросли несколько голубевских дружков со зверскими рожами. Женьку завели в туалет, и Голубь, надев кастет, с силой ударил его по зубам. Женька захлебнулся кровью и, ударившись головой о стенку, медленно сполз на пол.

– Поставь его на бабки[14] да отпусти, – посоветовал один из громил.

– Ну уж нет, мы его опетушим лучше, мне такие симпатичные нравятся, – злобно заржал Голубь.

– Кончай беспредельничать! – послышался вдруг с порога низкий, приятный голос.

В туалет вошел Игорь.

– Ты не лезь не в свое дело, а то... – начал было Голубь, но высказаться не успел.

Никто не понял, какой удар ему был нанесен, но в тот же момент он, взвыв от боли, рухнул на пол.

– Ты, я смотрю, не узнал меня, родимый, – вкрадчиво спросил Игорь. – Ась?

– Узна-ал, Бо-ольшой!

– Встать!

Голубь с трудом поднялся.

– Ну как, здесь извинишься или на разбор к Семену поедем? Ну то-то же, и будь скромнее! Пойдем, парень, – сказал он, помогая Женьке подняться на ноги, и, когда они вышли из туалета, добавил: – Впредь внимательнее следи за языком, в нашем мире за него можно очень дорого поплатиться!..

Прикончив пиво, Женька закурил сигарету, жадно затягиваясь дымом. Было уже два часа дня, но Игорь все не приходил. А ведь договорились в двенадцать. Куда он мог подеваться? Женька, хоть и не отличался особой проницательностью, все же замечал, что последнее время с Игорем что-то не так. Мрачный, молчаливый, в глазах тоска и все время пьет. Женька бы с радостью ему помог, но знать бы как!

Скрипнула входная дверь, и на пороге появился Игорь. В руках он держал большую спортивную сумку, в которой что-то звякало.

– Ну, наконец-то, – обрадовался Женька. – Где ты был?!

– А, здорово, – словно не слыша вопроса, механическим голосом ответил Игорь и вяло пожал протянутую руку. – Садись, будем пить, – продолжал он, доставая из сумки коньяк, шампанское и кокосовый ликер.

– А в парилку?

– Да ну ее!..

Игорь пил молча, лошадиными дозами, почти не закусывая, но не пьянел, только становился все бледнее. Прошел час. Молчание становилось невыносимым.

– Слушай, – Женька осторожно дотронулся до его плеча, – может, ты скажешь мне, что с тобой творится? Может, ч... – и замолчал.

Игорь смотрел на него в упор. Глаза его лихорадочно блестели.