По следам снежного человека - Ральф Иззард

Из Катманду я отправился в Калькутту для медицинского обследования. За пятинедельное путешествие к Эвересту я сильно потерял в весе, и меня жестоко трепала лихорадка. Обследование потребовало ряда анализов, и их результаты должны были выясниться через неделю. Пока в ожидании результатов (показавших, что я абсолютно здоров и нуждаюсь лишь в питании и сне) я жил в отеле Спенса, мне пришла в голову блестящая мысль по поводу йети. Всеиндийское главное управление по изучению и охране животных находилось в Калькутте, и я подумал, что в нем должны иметься систематизированные материалы о снежном человеке или какой-нибудь чиновник, обладающий достойными внимания сведениями о нем. Итак, я отправился к директору доктору С. Л. Хору, но узнал, что тот находится в отъезде. Меня, однако, очень любезно принял исполнявший обязанности директора доктор К. С. Мисра. Удерживаясь из вежливости от смеха, когда я сообщил о цели моего посещения, доктор Мисра признался, что он не специалист по снежному человеку, и посоветовал обратиться к доктору Бисуамою Бисуасу, хранителю отдела млекопитающих Калькуттского музея.

Я застал доктора Бисуаса среди бесчисленных бутылок (с химикалиями), банок, образцов, справочников и оттисков всякого рода статей — неизменных атрибутов занятого практической работой зоолога.

Я не могу вспомнить все подробности нашего разговора; он начался и протекал очень непринужденно. Я вскоре узнал, что доктор Бисуас, которому было всего тридцать лет, много путешествовал. Он занимался и в Британском музее, и в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке и, что с моей точки зрения важнее всего, принимал участие в ряде зоологических экспедиций в Индии, Сиккиме и Непале. Оказалось, он лишь недавно вернулся после того, как целую зиму провел в Сиккиме. В прошлом оттуда поступало не меньше сведений, подтверждавших существование йети, чем из Непала, и именно к Сиккиму относится большинство сообщений о виденных европейцами следах снежного человека. В Сиккиме доктор Бисуас слышал много рассказов о йети, но не имел определенного мнения о том, кем может быть это существо.

Я спросил, предполагало ли Управление по изучению и охране животных направить экспедицию, чтобы попытаться выяснить эту тайну. Он ответил, что все имеющиеся средства необходимы для завершения уже начатых работ, а потому Управление не может выделить никаких сумм на столь сомнительное предприятие. Тогда я задал следующий вопрос: если удастся раздобыть деньги из какого-нибудь другого источника, согласится ли Управление назначить своего сотрудника — если возможно, самого доктора Бисуаса, так как я сразу же почувствовал к нему симпатию, — для участия в экспедиции на поиски йети. Характерный огонек, свойственный настоящим любителям приключений, загорелся в глазах доктора, и он выразил полную готовность принять участие в экспедиции, если ему удастся получить разрешение. Конечно, наш разговор носил сугубо предположительный характер, но я не мог не порадоваться, что в том случае, если экспедиции для поисков йети суждено осуществиться и я буду иметь к ней какое-либо отношение, у нас есть уже крепкое ядро в лице Тома Стобарта и Бисуамоя Бисуаса, двух специалистов зоологов, людей действия и опытных путешественников по Гималаям.

Прежде чем мы расстались, «Бис», как мы его впоследствии называли, внес хорошее предложение (которое я сразу же принял) — попытаться привлечь к участию в экспедиции еще одного специалиста по млекопитающим из Британского музея. Если нам удастся совершить исключительно важное для науки открытие, то хорошо, чтобы при окончательном решении вопроса о природе снежного человека мог высказать свое мнение еще один авторитетный зоолог.

В начале июля я прибыл в Лондон. До самого моего приезда я не получил от Лондонской конторы никакого ответа на проект организации экспедиции для поисков йети. Я стал уже думать, что мои предложения прочли и отклонили, признав их слишком фантастическими даже для того, чтобы на них стоило ответить. Я нисколько не удивился бы, если бы дело обстояло именно так. В действительности, как вскоре выяснилось, все обстояло иначе.

Глава 2

Сбор материалов о йети начат

Когда я вошел в Нортклифф-Хаузе в кабинет Леонарда Картиса, заведующего иностранным отделом «Дейли мейл», чуть ли не первые обращенные ко мне слова были:

— Если вы все еще увлечены вашей идеей об экспедиции за снежным человеком, я думаю, «они» отнесутся к ней благожелательно («они» означало начальство).

Следует упомянуть, что именно Картису первому пришло в голову отправить меня на Эверест. Эту поездку признали успешной, и, обладая авантюристическим складом ума, Картис уже был не прочь отважиться на другое рискованное предприятие. Удастся ли нам продвинуть новый проект, зависело, по его словам, от того, сумею ли я как следует преподнести материал.

В тот же день я получил возможность изложить свой план руководству газеты и на первый план выступили вопросы финансирования, состава проектируемой экспедиции и т. д.

Прошло несколько дней, в течение которых я был занят другой работой, как вдруг мне предложили написать докладную записку с изложением наиболее бесспорных доказательств существования снежного человека. Если бы такое требование предъявили ученому, тот несомненно скромно ответил бы, что, скажем, месяца через три он, пожалуй, смог бы представить краткую статью по интересующему вопросу. Но газетные редакции работают под высоким давлением и с головокружительной скоростью; я должен был представить докладную записку на следующий день к двенадцати часам. В некотором замешательстве я прибег к изрядно мною замусоленному «Приложению Б» Тилмена, позаимствовал из него все что мог, добавил один-два отрывка из его же книги «Непальские Гималаи», абзац из «Рекогносцировочной экспедиции на Эверест 1951» Эрика Шиптона, несколько собственных наблюдений, затем все закруглил и представил свой труд на несколько часов раньше срока.

Я далеко не был удовлетворен выполненной работой, и, пока она ходила по рукам и изучалась, мне пришло в голову, что на тот случай, если экспедиция на поиски йети когда-либо осуществится, необходимо было бы иметь по возможности исчерпывающий свод всех материалов, относящихся к данному вопросу.

Давным-давно, в те времена, о которых большинству из нас не приходится задумываться, в эпоху миоцена в Гималаях жили крупные обезьяны, и их окаменелые остатки были обнаружены к северу от Симлы. Привожу цитату из книги Дороти Девисон «Первобытные люди»:

«Эпоха миоцена представляет исключительный интерес. Это была эра образования материков и гор, когда возникли Гималаи и Альпы. Климат был холоднее, чем в предшествующую эпоху, но теплее, чем теперь. К этому времени человекообразные обезьяны достигли широчайшего распространения. Их родиной являлись, по-видимому, Сиваликские горы в Северной Индии, и оттуда они в большом количестве перебрались в Африку и даже далеко на запад, в Европу. Среди тогдашних обезьян существовало несколько универсальных типов, например дриопитеки, впоследствии вымершие, и другие, которые позже эволюционировали в шимпанзе, орангутангов и горилл. У этих ископаемых обезьян лицевая часть черепа короче, сам череп имеет более округлую форму и зубы больше напоминают человеческие, чем у современных человекообразных обезьян. Взрослые особи очень походили на теперешних молодых обезьян, которые в своем развитии проходят стадии предков, прежде чем достигают более специализированных взрослых форм».

Думается, я прав, предполагая, что в сравнительно недавнее время орангутанги, живущие теперь только в Юго-Восточной Азии, были распространены гораздо шире и встречались значительно севернее, вплоть до территории Китая. Обращаясь к новейшей истории, следует отметить распространенное, но совершенно неправильное мнение, что самое раннее сообщение о виденных на большой высоте следах, напоминавших «следы похожего на человека существа», относится к первой рекогносцировочной экспедиции на Эверест 1921 г., когда полковник Говард-Бери видел их на высоте около 6600 метров вблизи Лхакпала. В действительности первое сообщение, которое мне удалось обнаружить, о следах и о самом йети, «ми-го», «канг-ми», «шукпа» (их называли по-разному, так как ставший теперь излюбленным термин «снежный человек» тогда еще не был придуман) относится к столь далекой дате, как 1887 г., когда полковник У. А. Уэддел упомянул о них в своей книге «Приключения в Гималаях».

Мне сообщили, что первым белым человеком, видевшим йети, был известный гималайский исследователь Генри Элуис, совершивший большую часть своих путешествий в начале XX в.

Г. Дж. Элуис встретил йети в Тибете в 1906 г. Он имел обыкновение обстоятельно записывать и тщательно зарисовывать все виденное; он сообщил подробные сведения относительно внешнего вида этого существа, мест, где оно водится, следов, оставляемых им на снегу, и указал те районы, где его можно обнаружить. Подлинные рукописные заметки видели незадолго до первой мировой войны сотрудники Королевского ботанического сада. Их видели также члены Королевского географического общества, к числу которых Элуис принадлежал, и его близкие родственники, теперь уже (за исключением одного) умершие. К величайшему сожалению, эти заметки затеряны, но предполагают, что они, возможно, сохранились среди тысяч книг и отчетов в огромной библиотеке или же конторе старинного родового поместья.