По следам снежного человека - Ральф Иззард

В конце февраля я прибыл в Дели, где согласно инструкции должен был получить визу на въезд в Непал. 3 марта я сидел в самолете, совершавшем рейс Дели — Катманду. Со мною летели участники Эверестской экспедиции: полковник (ныне бригадный генерал), сэр Джон Хант и Том Бурдиллон. Это произошло совершенно случайно, так как самолет, доставивший их из Лондона, опоздал на сутки, иначе они покинули бы Дели накануне. Таково было первое из двух случайных совпадений.

В Дели меня внезапно охватил панический страх при мысли о том, что я недостаточно знаком с альпинизмом и альпинистской терминологией, а в частности с историей борьбы за Эверест, и я купил все книги по этому вопросу, какие только смог найти. Среди них оказалась «Гора Эверест, 1938» Тилмена; в ней имелось «знаменитое» «Приложение Б»: «Антропологический и зоологический раздел, в частности проблема снежного человека». Строгие критики могли бы упрекнуть Тилмена в чересчур легкомысленном отношении к вопросу, но нельзя отрицать, что упомянутое приложение было для своего времени (1947 г.) самым исчерпывающим обзором фактов, относящихся к данной теме, и сохранило свое значение до наших дней. Почти все писавшие впоследствии о снежном человеке, за исключением специалистов ученых, без стеснения заимствовали из «Приложения Б», либо цитируя отдельные неподражаемые фразы Тилмена, либо приводя содержавшиеся в приложении доказательства существования снежного человека. Многие добросовестно воспроизвели и некоторые ошибки; думаю, это очень позабавило Тилмена, особенно в тех случаях, когда не делалось ссылок на источники.

Сидя в самолете Дели — Катманду, я погрузился в чтение «Приложения Б», и тут произошло второе совпадение. Я дошел до того места, где рассказывается, что капитан Джон Хант в 1937 г. обнаружил на перевале Зему (5875 м) на восточном склоне Канченджанги следы снежного человека. Не требовалось особой сообразительности, чтобы догадаться, что капитан Джон Хант 1937 г. и полковник Джон Хант 1953 г. — одно и то же лицо: поэтому во время остановки в Лакхнау я с ним заговорил на эту тему. Меня сразу же поразило искреннее убеждение Ханта в том, что снежный человек действительно существует, и я впервые отнесся к вопросу с полной серьезностью. В конце беседы полковник сказал:

— По моему мнению, настало время организовать экспедицию, единственная задача которой должна состоять в изучении проблемы йети на подлинно научной основе.

Фактически с этого и началось то, что затем превратилось в Гималайскую экспедицию 1954 г. «Дейли мейл». Мысль об организации научной экспедиции внушил мне Хант, и при первом удобном случае я сообщил о нашем разговоре в Лондон. Если такой человек, как Хант, считает экспедицию для поисков йети целесообразной, то рано или поздно найдется кто-нибудь, кто возьмет на себя финансирование этого предприятия. Возможно, Лондонская контора моей газеты не заинтересуется этой идеей, но я считал, что начальство во всяком случае будет довольно, если я поставлю его в известность.

Я написал в Лондон, но сразу ответа не получил и на время забыл о снежном человеке. С меня было достаточно других забот. В Катманду поддерживать контакт с членами Эверестской экспедиции оказалось, как я и предполагал, очень трудно. Через неделю они двинулись в далекий путь к Эвересту.

В отчаянии от того, что источник информации от меня ускользает, я набрал с бору да с сосенки собственную партию и последовал за ними. Как ни спешил я, все приготовления были закончены только 26 марта. 13 апреля, пройдя весь путь от Катманду без всяких остановок для акклиматизации, я прибыл к тому месту в верхней части ледника Кхумбу, непосредственно у подножия, ведущего в Западный цирк страшного ледопада, где впоследствии находился базовый лагерь… Когда я появился, в лагере только что разместилась передовая рекогносцировочная группа во главе с Эдмундом Хиллари. Полдень недавно миновал, и Хиллари с Джорджем Бендом и Майклом Уэстмекоттом находились высоко над нами, изучая путь через ледопад. В лагере оставались Джордж Лоу, доктор Гриффит Паф и Том Стобарт. Я смог провести с ними только час, так как до наступления ночи должен был возвратиться на свою стоянку, расположенную на середине склона ледника Кхумбу.

Я не помню теперь, как это случилось, но когда мы сидели в одной из палаток и пили чай, разговор зашел о снежном человеке. Джон Хант заразил товарищей своим энтузиазмом, хотя всем было совершенно ясно: ничто не должно отвлекать внимание участников данной экспедиции от основной задачи — восхождения на Эверест. Однако Том Стобарт (имевший ученую степень Шеффилдского университета по зоологии) во всеуслышание заявил об исключительном интересе, с каким он относится к проблеме йети; по его словам, он и еще некоторые из его товарищей уже подумывали об организации следующей экспедиции для изучения снежного человека, если только удастся раздобыть средства. Тут я заметил, боюсь, почти без всяких оснований, что у меня имеются кое-какие перспективы достать деньги. Мы договорились, если все пойдет хорошо, объединиться. По правде говоря, мы предавались грезам курильщиков опиума или, пожалуй, точнее — грезам, навеваемым пребыванием на большой высоте, что в сущности одно другого стоит.

Должен добавить, что Джон Хант обнаружил крупнейшего специалиста по части йети в Тенцинге Норкее, который вызвал как-то всеобщий интерес рассказом об изумительном случае, происшедшем с его отцом. Привожу здесь эту историю, хотя во всех — подробностях я ее услышал лишь много месяцев спустя.

Однажды отец Тенцинга пережил несколько тревожных минут, встретившись с йети у пастушьей деревни Мачерма [3].

Тенцинг-старший перегнал своих яков и коз в Мачерму на летние пастбища. Как-то раз он по обыкновению погнал скот вниз в долину, но вдруг увидел, что испуганные животные жмутся друг к другу. Он схватил свою палку, опасаясь нападения волка или барса, но, оглядевшись, с изумлением увидел, что причиной тревоги был, как ему показалось, маленький человек, который спускался по склону горы к протекавшему посреди долины потоку. Это существо ростом около полутора метров было покрыто рыжевато-бурой шерстью. Череп имел конусообразную форму, волосы на голове отличались исключительной длиной и свисали на глаза животного. Черты лица напоминали обезьяну, но рот с выступающими вперед зубами был очень большой. Существо шло на двух ногах, подобно человеку. Теперь Тенцинг-старший сам страшно испугался; он не сомневался, что перед ним йети, и, погнав обратно вверх своих яков, не нуждавшихся в понукании, забрался вместе с ними в одну из каменных хижин и запер на засов дверь. Это не остановило йети, который прыгнул на крышу и принялся ее разбирать (дело нетрудное, так как крыши в Мачерме из дранки, укрепленной камнями). Тогда Тенцинг-старший в надежде прогнать йети развел костер из сырых сучьев карликового можжевельника и, чтобы дым был более едким, подбросил в огонь добрую пригоршню сухого красного перца. Это произвело желаемое действие, так как, сбросив часть крыши на несчастных яков, йети соскочил на землю и стал бегать вокруг хижины, дрожа от бешенства, вырывая мелкие кусты и выворачивая камни из земли. Наконец, йети ушел вверх по склону горы, оставив на снегу широкие следы. Вскоре после этой встречи Тенцинг серьезно заболел, что шерпы естественно приписали «напущенной йети порче».

Чтобы покончить с рассказом Тенцинга, следует добавить, что он сам человек не суеверный, иначе он никогда не решился бы проникнуть в «цитадель богов», взобравшись на вершину Эвереста.

Спускаясь 13 апреля 1953 г. по леднику Кхумбу, я без труда убедил себя, что независимо от того, состоится ли когда-нибудь экспедиция за йети или нет, я обязан собрать все доказательства существования снежного человека, какие только удастся. Но меня ждало сильное разочарование. С встречавшимися шерпами я не мог объясниться без переводчика, а прибыв в Намче-Базар, который, по моему мнению, должен был являться главным источником сведений о йети, я узнал, что единственный человек, видевший, как он готов был поклясться, йети на близком расстоянии, уехал в другую деревню. Местный учитель, недавно переселившийся из Дарджилинга и потому, вероятно, не слишком хорошо осведомленный, утверждал, что существуют две разновидности йети — более крупная и более мелкая. Более крупная живет «там», сказал он, указывая в направлении Эвереста, а менее крупная «там», — также неопределенно махнув рукой в сторону низовьев долины Дуд-Коси. И это было все, что я узнал в Намче-Базаре.

Вернувшись в конце месяца в Катманду, я спросил миссис Прауд, жену первого секретаря английского посольства, каково ее мнение относительно снежного человека. Миссис Прауд, по специальности орнитолог, высказала свою точку зрения, сводившуюся к тому, что таинственные следы, виденные на снегу в высокогорных районах Гималаев, по всей вероятности, принадлежат медведю (этот взгляд не лишен основания, так как несомненно некоторые европейские путешественники, плохо разбиравшиеся в звериных следах, по ошибке принимали медвежьи следы за следы йети и сообщали, что видели отпечатки ног снежного человека). Во всяком случае она была ближе к истине, чем некоторые специалисты из Британского музея, которые придерживались, а может быть, еще и теперь придерживаются того мнения, что следы йети принадлежат обезьянам лангурам. Единственно, что экспедиция «Дейли мейл» доказала с полной несомненностью, это то, что животные, оставляющие приписываемые йети следы, безусловно не лангуры.