Северные огни - Джеффри Барлоу

— В точности. Полагаю, это все. Доброго вам дня, — сказал Иосия и повернулся на каблуках.

— Эхм… извините меня, сэр, — произнес мистер Хокем, вытянув руку и взмахнув шляпой, словно намереваясь этим коротким движением помешать скряге покинуть комнату.

— Ну что еще, мистер Хокем? — сварливо спросил раздраженный Иосия.

— Эхм… думаю, вы не станете возражать, если я скажу вам, сэр, что я не виню вас. Я честный человек, мистер Таск, думаю, и вы тоже. Мы как честные люди заключили справедливую и честную сделку. Мы с племянником думали, что добьемся успеха, думали, что побьем кареты на их собственном поле. Короче говоря, это была азартная игра, и мы проиграли. Я просто хочу, сэр, чтобы вы знали: за то, что вы с меня по договору спрашиваете, я вас вовсе не виню.

Скряга цинично хмыкнул в ответ.

— Если вы ждете от меня сочувствия, мистер Хокем, то поищите его в другом месте.

Совестливый коротышка улыбнулся и покачал головой, отказываясь вступать в спор с отзывчивым благодетелем.

— Мне не нужно вашего сочувствия, мистер Таск. Я просто хотел объясниться напрямую. Честно и откровенно, сэр. Вот и все.

— Что ж, вы объяснились. До встречи.

— И простите, я только еще хотел одну вещь узнать, сэр, пока не ушел, — продолжал мистер Хокем, аккуратно разворачивая шляпу, прежде чем вернуть ее на свою круглую седую голову. — Мне страх как интересно: как такой занятой господин с отличной репутацией в деловом мире намеревается поступить со стадом мастодонтов?

Холодная злоба вспыхнула в глазах скупердяя. Улыбнувшись, он нагнулся и прошептал на ухо мистеру Хокему:

— Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю!

Доверительно похлопав мистера Хокема по плечу, хозяин громко позвал лакея.

Сей челядинец явился на зов весьма необычным образом: преследуя по пятам здоровенного пятнистого мастиффа, который как раз в этот момент ворвался в гостиную через заднюю дверь. Пуская слюни, пес одним прыжком преодолел расстояние до долговязой фигуры — вероятно, радуясь при виде любимого хозяина, а может быть, имея иное, зловещее, намерение. Однако, учуяв чужака, огромный зверь немедленно обратил на него все внимание, поднял голову и грозно зарычал на приземистого коротышку. Еще мгновение — и пес бросился бы на гостя, если бы Иосия не схватил мастиффа за ошейник и не удержал его на лету.

— Я ужасно, страшно и бесконечно извиняюсь, сэр, — попросил прощения лакей. — Пес вбежал в дом из заднего сада так быстро и неожиданно — прежде чем я подошел к двери, — что я не успел ему помешать.

— Пшел вон, — отозвался скряга в своей самой омерзительной манере.

Мастифф завывал, из его пасти капала пена, он дергал головой из стороны в сторону, пытаясь вырваться из хватки хозяина.

— Спокойно, пес! — приказал Иосия, свирепо дергая за кожаный ошейник и в то же время пытаясь уберечь руки от щелкающих челюстей. — Спокойно, спокойно, Турок!

— Право, он такой славный, такой честный и добрый малый на вид, — весело заметил мистер Хокем, не выказывая никаких признаков страха. — Очень славный, мистер Таск, по сравнению с котами. Держу пари, мой племянник Бластер мог бы научить его…

— Если вы сейчас уйдете, мистер Хокем, я уверен, ситуация немедленно изменится к лучшему. Доброго вам дня. Спокойно, пес! Спокойно, Турок!

В ответ на резкие рывки пса мистер Таск с силой потянул его за кожаный ошейник, пытаясь вытащить животное из комнаты — в наказание отвешивая зверюге ощутимый удар-другой по голове, когда удавалось высвободить руки.

— Ну же, он ведь хороший пес, — запротестовал мистер Хокем, взирая на эту сцену с печалью и неодобрением. — Не стоит так с ним обращаться, мистер Таск. Просто отпустите его. Если вы позволите мне минутку или две пообщаться с ним…

Забота о благополучии посетителя (впрочем, это пустяк) уступила место гневу на пса, поправшего его авторитет, и мистер Таск наконец прибег к гуманной тактике, утвердив огромный сияющий штиблет на шее пса и тем самым основательно прижав его к полу.

— Это тебе урок, — произнес Иосия тоном, неприятно напоминающим рычание его подопечного. — Это тебе урок!

Сострадание, переполнявшее сердце мистера Хокема, хлынуло наружу.

— Это неправильно, мистер Таск. Не надо так обращаться с бедной собачкой. Он просто славный добрый малый. Я потому знаю, что сам всю свою жизнь имею дело с живыми тварями. Они же не хотят ничего плохого, они же не нарочно — они ведь по природе такие. Ведь не можете вы изменить природу, мистер Таск. Не бейте…

Утомленный предпринятыми усилиями, но до поры владея ситуацией, скряга рявкнул на погонщика мастодонтов:

— Убирайтесь, мистер Хокем!

Низенький коренастый посетитель надел шляпу и вызывающе дернул себя за клетчатый жилет, что, впрочем, осталось незамеченным. Впервые за все время их общения в груди мистера Хокема вспыхнуло негодование на жестокого долговязого старца.

— Он вовсе не такой уж и плохой, мистер Таск…

— Доброго дня, мистер Хэтч Хокем! — воскликнул Иосия и, словно поразмыслив, добавил — причем на его губах играла мрачная усмешка: — И побольше вам подобных дней!

Да уж, мистер Иосия Таск — добросовестный человек, который любит держать собак под каблуком.

Глава III

Если брать в рассуждение котов

В мирном уголке возле доков, там, где от основного русла реки Солт отделяется протока, стоит над гаванью старинная гостиница. Затененное деревьями и скрытое от портовой суеты, это славное подворье оповещает мир о своем существовании посредством громадной вывески, нависшей над самой дверью. Массивная и неуклюжая, сия дубовая доска, когда свежий морской ветер прорывается сквозь завесу листвы, выводит из строя неосторожного посетителя гораздо быстрее, нежели любой крепкий напиток из тех, что подают внутри. По обоим краям этой чреватой человекоубийством вывески изображено по синему пеликану в геральдический профиль, с довольно понурым выражением глаз и с торчащим из клюва хвостом какой-то несчастной рыбины.

Уютное строение с простым отштукатуренным фасадом и двумя подмигивающими решетчатыми окошками-глазами под вывеской «Синего пеликана» предоставляло кров и стол сколько помнили в Солтхеде. В настоящее время владелицей этого уединенного обиталища являлась мисс Хонивуд — высокая угловатая женщина. Хотя средний возраст еще не выпустил ее из своих когтей, благословенный снег уже давно покрыл волосы мисс Хонивуд, тщательно собранные на затылке в огромный крахмально-белый пучок. Кожа у нее тоже была белая, и подобно тому, как белые оштукатуренные стены дома с четырех сторон обозначили балки, глаза мисс Хонивуд обрамляла оправа очков, тоже каких-то очень угловатых.