Сталин: операция «Эрмитаж» - Юрий Жуков

В конце 1913 года пошло с аукциона у Жоржа Пти в Париже гигантское собрание западноевропейской живописи Деларова. Картины Монтаньи, Буальи, Фрагонара, Стена, Рембрандта, Буше, неоднократно выставлявшиеся в Лондоне, Берлине, Гааге и ни разу – в России, были увезены навсегда.

Ушла и единственная побывавшая в руках русского коллекционера картина Вермеера Дельфтского. По незнанию ее купил и, не разобравшись, что ему досталось, вскоре продал за рубеж обычно не ошибавшийся Щукин.

«Кто виноват в этом? – вопрошал журнал „Старые годы“. – Кто: музеи или отдельные собиратели, государство или художественные общества?

К сожалению, здесь виноваты все»[7].

Негативные последствия собирательства, в которое вовлекалось все большее число людей, начали сказываться и на судьбах наиболее доступных тогда объектов коллекций – икон. В немалой степени их расхищению и даже гибели, утрате ценнейших образцов мелкой пластики способствовала сама православная церковь. Ведь не кто иной, как Синод в своем определении 1878 года обязывал «епархиальные власти, чтобы они не иначе приступали к поправкам, переделкам и уничтожению памятников, как по соглашению с одним из ближайших к месту их назначения археологическим или историческим обществом»[8].

Подводя своеобразный итог многочисленным случаям варварских искажений, продаж в частные руки, уничтожения бесценных сокровищ древнерусского искусства, в январе 1912 года журнал «Старые годы» отмечал:

«Ярко вырисовывается крайне отрицательная роль, которую играет наше духовенство в деле сохранения старины. Все те, кому пришлось близко столкнуться с ним в этой области, на основании горького опыта подтверждают, что оно в своем художественном невежестве – главный враг доверенных ему художественно-исторических ценностей, враг тем более опасный, что он действует с полным убеждением в своей правоте»[9].

Все усиливавшаяся критика вынудила Синод смириться с необходимостью создания в ряде епархий своеобразных надзирательных органов: общественных, светских по характеру организаций, целью которых стало «собирание документальных и вещественных материалов», раскрывающих историю православной церкви в данной местности. В 1908 году такие церковно-археологические общества существовали в 23 епархиях.

Наконец в октябре 1909 года в Петербурге все те, кому было дорого культурно-историческое наследие, образовали Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины. Его основной целью стало стремление перейти от становившихся бессмысленными, по сути, выявления и популяризации замечательных творений искусства к их действенной охране:

«Препятствовать разрушению, поддерживать и способствовать сохранению в России всех памятников, имеющих художественную или историческую ценность, независимо от эпохи создания их. Архитектурные постройки, памятники кладбищ, картины, бронза, фарфор, скульптура, гравюра, предметы художественной промышленности – все это подлежит сохранению и защите. С этой целью общество имеет в виду широкую пропаганду для развития в массах уважения и любви к предметам старины и искусства… В случае, если каким-либо памятникам искусства и старины грозит гибель, общество будет вступаться в защиту их как ходатайством перед соответствующими ведомствами и учреждениями, так и путем воззвания к публике в газетах и журналах»[10].

Общество возглавили искусствоведы Врангель, Троницкий, Романов, Вейнер, Курбатов, Верещагин; художники – Бенуа, Грабарь, Добужинский, Рерих, Лансере; архитекторы – Фомин, Щусев.

Благодаря их горячей и бескорыстной заинтересованности работа общества на протяжении пяти лет складывалась как из традиционных, так и из новаторских мероприятий. Многие из них оказались более плодотворными, нежели долголетние попытки правительства, государственных и общественных организаций.

Так, общество добилось от военного ведомства передачи ему ценного творения Чарлза Камерона – дворца Разумовских в Батурине, а в августе 1911 года приступило к восстановлению здания, завершенного два года спустя. Начало оно и реставрацию Ферапонтова монастыря, в том числе его Рождественского собора – сокровищницы фресок кисти великого Дионисия.

Попыталось общество заняться и выявлением заслуживавших охраны картин, находившихся в частных собраниях. С этой целью провело три художественных выставки: в 1911 году – творений Венецианова и Кипренского, в 1913-м – произведений из бывшей коллекции великой княгини Марии Николаевны. Всего лишь три экспозиции позволили продемонстрировать, какие колоссальные художественные ценности таятся в частных руках, лишний раз привлекли внимание к проблемам судеб памятников искусства.

К сожалению, все начинания общества прервала война.

Надежды и свершения

28 февраля 1917 года монархия в России навечно ушла в прошлое. Страна, народ озабоченно пытались решить жизненно важные проблемы. Продолжать войну или заключить мир? Как справиться с продовольственным кризисом? Как, когда и на каких условиях решить земельный вопрос?

Перед теми, кто посвятил себя охране памятников культуры, встала еще одна проблема: как распорядится революция сокровищами, собранными во дворцах императорской фамилии и еще вчера считавшимися частной собственностью?

Сырым субботним утром 4 марта 1917 года мальчишки на улицах Петрограда и Москвы, да и всех городов России, распродали газеты за несколько минут. На первых полосах сероватых листов, резко пахнущих керосином, самым крупным шрифтом, какой только нашелся в типографиях, были набраны два сенсационных материала.

Это были манифесты об отречении от престола Николая II и его младшего брата Михаила Александровича, ставшего хоть на сутки, но императором. Последним в династии Романовых: Михаилом II.

Сомнений больше нет – революция свершилась. Но что будет дальше? Этот вопрос волновал всю бескрайнюю Российскую империю.

Близкую к искусству интеллигенцию беспокоил еще один вопрос: кто и как, в какой степени возьмет на себя ответственность за сохранение памятников культуры, многочисленных музеев и галерей? 1 марта было сформировано Временное правительство, сохранившее практически без изменений структуру царского Совета министров. Лишь в одно министерство – императорского двора – так никто и не был назначен. Контроль за этим ведомством взял на себя комиссар Временного правительства Николай Николаевич Львов, тем самым как бы давая понять, что это учреждение, управлявшее десятками царских и великокняжеских дворцов в Петрограде, Царском Селе, Гатчине, Петергофе, Ораниенбауме, Москве, Варшаве, Крыму, Беловежской пуще, музеями – Эрмитажем, Русским (императора Александра III), Оружейной палатой, Херсонесским и Керченским археологическими, – весьма скоро ликвидируется.

Скорее всего, именно это обстоятельство и заставило Горького собрать 4 марта 1917 года в своей квартире на Кронверкском наиболее видных представителей интеллигенции – художников А. Н. Бенуа, И. Я. Билибина, К. С. Петрова-Водкина, Е. Е. Лансере, певца Ф. И. Шаляпина, редактора популярного журнала «Аполлон» С. К. Маковского.

Бенуа вспоминал: «В первые дни все, казалось, принимает благополучное направление. От груды рухнувшей машины художественной бюрократии не доносилось ни единого звука, и казалось, что весь штат обслуживающих ее лиц погиб под развалинами. Между тем Временное правительство не обнаруживало в первые дни ни малейшего интереса к искусству и как будто вовсе забыло, что существует целое богатство и сложное министерство, имеющее к нему касательство.

Нужно было, во-первых, уберечь от возможной гибели чисто материальную часть бывшего царского, а теперь ставшего народным имущества… Безотлагательности же требовала грозившая опасность захватов, вандализмов и просто безрассудства»[11].

6 марта горьковская группа, назвавшая себя Комиссией по делам искусств, выработала обращение к Временному правительству, Государственной думе и Петроградскому Совету. На первое место она выдвинула категорическое требование незамедлительно принять меры для охраны памятников искусства и старины, как можно скорее особым юридическим актом объявив культурно-историческое наследие национальной собственностью. Ею было подготовлено знаменитое, ставшее на долгие годы для страны программным воззвание:

«Граждане!

Старые хозяева ушли, после них осталось огромное наследство. Теперь оно принадлежит народу.

Граждане, берегите это наследие, берегите дворцы, они станут дворцами вашего всенародного искусства, берегите картины, статуи, здания – это воплощение духовной силы вашей и ваших предков.

Искусство – это то прекрасное, что талантливые люди умели создать даже под гнетом деспотизма и что свидетельствует о красоте, о силе человеческой души.