Егерь - Евгений Астахов

Ближайший путь до дома Олли здесь. Напрямик. Искать же обход… Я оглядываюсь и вижу на расстоянии трёхсот метров ещё одного монстра. Он двигается неспешно, словно вынюхивает. С трудом, но замечаю косой шрам на морде. Сука! Мой старый знакомый.

Мне нужно пройти именно здесь. Прямо сейчас. Судорожно ищу хоть какое-то оружие, и глаз цепляется за вилы, воткнутые в брикет с сеном. Вот только этот самый брикет находится в пяти шагах от меня на открытом пространстве. Мимо мрази, доедающей Фила.

Заставляю себя дышать медленно и ровно. С трудом мне это удаётся. Делаю два плавных шага, выбирая, куда ставить ногу. Хищник занят делом, лишь хвост удовлетворённо ходит из стороны в сторону.

Ещё шаг. Ещё.

Хвост замирает, а дальний родственник крокодилов отрывается от трапезы и с шумом втягивает в себя воздух.

Уже не скрываясь, прыгаю к вилам. Правая рука скользит по деревянной ручке, покрываясь занозами. Рывком выдёргиваю инструмент и отшатываюсь, потому что существо перемещается поразительно быстро.

Только что оно находилось метрах в трёх, а уже прыгает ко мне, распахивая чудовищную пасть. Двойные ряды клыков уходят в чёрный зев глотки. Душный смрад и клочья человеческого мяса на языке заставляют желудок подскочить к горлу. Успеваю только упереть черенок в землю, подставляя металлические зубья под падающую сверху тварь.

Три острия с трудом входят в шкуру зверя под нижней челюстью. Он помогает им сам, насаживаясь всем своим весом. Черенок с треском ломается, а меня погребает под тяжеленной тушей врага. Перед лицом щёлкают челюсти. Ублюдок пускает кровавые пузыри, раздирая горло о исчезнувшие внутри стальные шипы.

В придавленных ногах отдаётся ноющая тупая боль, но я хлопаю по поясу в поисках ножа. Ну! Ну же! Нашарив его, в одно движение выхватываю и с рычанием вбиваю в ближайший багровый глаз.

Людоедская мразь визжит от боли. Края пасти в сантиметре от моей груди. Легко разорвут её, как уже дробили кости людей и лошадей.

Правая рука ушла в чужеродный череп по запястье. Покрылась горячей едкой кровью. Чешется и ужасно саднит. Но я выдёргиваю нож, и перехватив его обратным хватом, вгоняю во второй зрачок. Он лопается, окатив моё лицо вонючей жижей. Меня трясёт от омерзения, но рука продолжает вворачивать лезвие всё глубже в недра монстра.

Это продолжается бесконечно долго и одновременно всего несколько секунд.

Хищник, вздрогнув, замирает.

Я уже почти не чувствую ног, однако упираюсь в края морды, пытаясь, вытащить себя из-под мёртвой туши. Со стоном и хрипом, сантиметр за сантиметром сдвигаю вес, пока мои уши не улавливают странный звук.

Неуместный здесь мелодичный перезвон. Как будто кто-то водит пальцем по краю стеклянного бокала. Плавное движение заставляет меня поднять взгляд на источник шума.

Из глазницы убитой твари, извиваясь и словно танцуя, вырастает дивный хрустальный цветок. Переплетение ребристых кристаллов. Он пульсирует, подсвеченный мягким белоснежным светом.

А где-то вдали на фоне пожаров и криков слышится тяжёлая поступь.

В попытке спихнуть с себя крокозябру случайно касаюсь дивного стебля. Всего лишь кончиком пальца, но этого хватает. В одну секунду он рассыпается ворохом светящихся точек и втягивается прямо в кожу.

В моей голове проносится ворох страшных мыслей. Меня инфицировали каким-то инопланетным спидораком. Или я подхватил чужого, и сейчас из груди вырвется детёныш этой клыкастой сволочи. А может, эти милые зверушки путём долгой эволюции развили в себе способность выращивать такие цветочки, как наградные трофеи для своих убийц. Вроде как: “Молодца, братишка, ты завалил меня! Вот тебе хрустальный пирожок, поставь на полку”.

Однако все посторонние мысли исчезают под гнётом обжигающего огня внутри меня. Он берёт своё начало в той самой руке и течёт по венам, наполняя каждую клеточку экстазом и мощью. Словно энергетик смешали с кофе, а потом вместе с адреналином щедро вкололи прямо в сердце.

Когда прихожу в себя, рана на плече уже покрылась коркой и перестала кровить. К тому же я каким-то образом выбрался из-под туши монстра. Тело аж распирает от желания двигаться и что-то делать. Ни следа усталости.

А ещё перед глазами на несколько секунд появляется что-то вроде полоски, заполненной на четверть глубокой синевой. Она так же резко исчезает, оставляя у меня больше вопросов, чем ответов.

Подсознание тем временем невозмутимо напоминает, что позади бродит лицо со шрамом. Прошу прощения, ушлёпок со шрамом. Видать, его сильно разозлило, что закуска посмела убежать, вместо того чтобы покорно прыгнуть ему в пасть вместе с мустангом.

Под целый ворох отвлечённых мыслей продолжаю свой забег до финишной прямой. Где-то там находится царство Мистера Кольта и Мистера Вессона. Пороховая Вальгалла. Дом Олли.

Я сворачиваю в очередной раз и выбегаю на уложенную камнями дорожку, на другом конце которой виднеется одноэтажный коттедж.

Твою мать!

Он полыхает. Языки огня вздымаются высоко к небесам. Треск стоит такой, будто кто-то пляшет чечётку на фисташковой скорлупе. Успеваю сделать несколько шагов вперёд, а потом судорожно падаю на землю.

Потому что то, что я на долю секунды принял за звук сгорающего дерева, оказывается хлопками выстрелов. Они звучат сплошной канонадой, и поначалу я радуюсь. Ведь это означает, что там есть выживший, который до сих пор успешно обороняется. Олли!

Однако через несколько долгих секунд зрение регистрирует линии трассеров. Все они берут своё начало из полыхающего дома.

Горят и взрываются боеприпасы.

У старика там хранится столько добра, что хватит вооружить небольшой отряд. Поправка. Хранилось. Всё это сейчас превращается в смертоносный буран из свинца.

Делать нечего, мне нужна пушка. Ползу вперёд, надеясь, что совпадение вероятностей не выберет меня идеальной целью для нескольких пуль.

Замечаю первую тушу зубастой твари. Она валяется с дыркой в шее. Солидная такая. Явно из винтовки. Можно палец просунуть насквозь.

Потом ещё двоих крокозябр. А Олли времени не терял. Их можно спокойно убивать. Эта мысль придаёт мне сил. Энергично работаю локтями, подползая всё ближе к дому, и за очередным мёртвым монстром вижу… старика.

Его туловище торчит из пасти расстрелянного в упор гада. Ноги скрываются в чреве грёбаной твари. На морщинистом лице застыла решимость и… фатализм. Остекленевшие глаза уставились на далёкую луну.

Меня душит от ненависти и злости.

Усилием подавляю эмоции и принимаюсь за дело.

В левой руке Олли до сих пор зажато цевьё винтовки. В правой револьвер, но его искорёжили челюсти убитой падали. Успела-таки перед смертью, мразь. Аккуратно забираю винтовку и патронташ, с трудом стаскивая его через голову немногословного ирландца.

Прости, старик. По крайней мере ты ушёл в хорошей драке,