Пулемет для витязя - Антон Николаевич Скрипец

— Можно предположить, что у него в этой харчевне есть погляд, который дал ему знак.

Если бы это сказал Хват, видит Род, ему бы не поздоровилось. Привычка цепляться за каждую возможность выгородить самого себя время от времени раздражала сверх всякой меры. В последнее время — все чаще. Но голос подал Туман. И готовый уже было взбелениться Тверд попридержал коней. Да, такое и вправду могло статься.

— Во, — с готовностью ткнул узловатым пальцем в ученого соратника Хват. — Иногда даже от слепых кротов прок есть.

— Но ведь точно так же «можно предположить», что сюда за нами дотянулись византийские… руки.

— Да откуда бы им тут взяться?

— А почему бы им тут и не взяться? Туман, может, напомнишь нам, почему это мы, интересно, столь спешно покинули Константинополь?

Книгочей с удивлением взглянул на Тверда, будто тот попросил его объяснить, что это за мокрая штука плещется на дне колодца. Впрочем, удивляться было не в его правилах. Почесал макушку, встопорщив на ней непослушную шевелюру, поправил стягивающий ее тонкий кожаный ремешок, тряхнул гривой русых волос, поскреб коротко обрезанную бороду, потер двумя пальцами тонкую, не изломанную еще ни в одной из битв переносицу.

— Может, крикнуть дворню воды натаскать? — проворчал Хват. Он тоже невольно провел ладонью по своему носу, чуть кривому от доброго удара щитом, тронул располовиненную шрамом верхнюю губу, прикрытую, впрочем, усами. Неудивительно, что целехонькая рожа Тумана его время от времени начинала раздражать. — А то, гляжу, исчесался весь.

— Наш побратим здорово проигрался в кости византийскому ворью, — принялся, как по-писаному, излагать книгочей. — Почему он решил водить дружбу с этими душегубами, а уж тем более, какой половиной задницы додумался играть с ними на деньги, я, к примеру, понять не могу. Потому что дальше все было вполне предсказуемо: когда долг свой отдать оказался не в силах, добрые друзья-тати вдруг превратились в очень кровожадных убийц. И чтобы не оказаться найденным одним прекрасным утром в отхожей яме с перерезанным горлом, доблестный гвардеец базилевса решил рассчитаться с долгом, выкрав казну этерии. То есть жалованье двух с половиной тысяч лучших гвардейцев базилевса, бо́льшая часть из которых — норды. Обокрасть такое число викингов можно было додуматься разве что второй половиной зада. А более безобидного способа поиска денег наш героический стратиг отчего-то не придумал. В результате на хвост ему сели и воры, желающие заполучить причитающуюся им сумму, и легионеры. Всех этих людей сближала одна светлая цель — убить проходимца. Меня, кстати, она посетила тоже. Особенно после того как нас, подозревая в причастности к этой афере, повязали и со всем нордским тщанием принялись выпытывать о деньгах. К которым мы, замечу, не имели ровным счетом никакого отношения.

— Сдается мне, ты добрался как раз до того места, где нужно упомянуть, кто вас из этой передряги вытащил. Рискуя, между прочим, жизнью.

— Да та самая ворюга, которая нас в эту передрягу и втянула. Рискуя, между прочим, нашими жизнями. И если мы хотим сейчас разобраться, кто и за что возжелал нас порешить, мне почему-то тоже в последнюю очередь приходит на ум боярин Полоз, на чью жену еще мальчишкой зарился кентарх, и о чем рекомый княжий ближник, скорее всего, и думать-то давно забыл.

— Я бы не забыл, — уперся Хват.

— Да? А почему же ты тогда забыл деньги вернуть? Хоть кому-нибудь. Или ворам, чтобы оставили в покое, или этериарху, чтобы унял нордов и прекратил носиться за нами. При таком раскладе врагов у нас стало бы ровно в два раза меньше.

— А смысл? — бесшабашно хмыкнул варяг. — Все равно кто-нибудь да остался бы недоволен. И один хрен пришлось бы бежать из Византии и впредь сторониться всякого темного угла. Так если избежать всего этого нельзя, не лучше ли делать все то же самое, но — с деньгами?

— Тебе виднее. Нам-то разницы нет. Мы ведь тех денег так и не увидели.

— Ну так, узнай вы о них раньше времени, наверняка забрали бы их и вернули этериарху. Хотя один леший были бы выгнаны из гвардии, и добро б еще, коль живыми.

— Именно так и было бы.

— Ну, сами ведь видите — резон не посвящать вас у меня все ж таки имелся. Как, кстати, — поднял Хват кверху палец, прерывая готовые сорваться с языка слова Тверда, — как, кстати, и у боярина Полоза — пристрелить кое-кого. Мы же ведь выяснили, что в этот постоялый двор он вполне мог подослать не только арбалетчика, но и человечка, который мог бы ему в нужный момент подать нужный знак.

— Ты не думаешь, что все это — слишком сложно и чересчур притянуто за уши, чтобы быть правдой? — поинтересовался Туман.

— А чё думать? Надо пойти да спросить.

— Ты совсем дурак? — выдохнул Тверд.

— А чё? Дорогу, считай, я знаю…

— Да я ее и без тебя знаю. Я о другом. То есть ты уверяешь, что покушался на меня Полоз, и чтобы выяснить, так это или нет, предлагаешь пойти к нему — и спросить?!

— Ну, — Хват принялся внимательно осматривать свои ломаные да кусаные ногти, — не обязательно прямо у него спрашивать. Можно ж ведь и у кого другого спросить… У женки его, например.

— Слушай, ты, прореха конская!.. — Тверд опасно надвинулся на соратника, дозрев, наконец, до того, чтобы выгнуть один слишком длинный и кривой нос в другую сторону.

— Спокойно, — Хват выставил вперед руки в примирительном вроде бы жесте, но слишком они его хорошо знали, чтобы не понять: все эти мозоли да потертости, оставленные на ладонях сотнями рукоятей клинков и топоров, продемонстрированы им сейчас не случайно. — Давайте смотреть на все трезво.

Туман недвузначно хмыкнул, давая понять, что думает о трезвых взглядах одного проходимца.

— Выяснить, не византийцами ли подослан этот стрелок, мы сейчас все равно не сможем. Ну, вот никак. Остается одно — узнать, не Полоза ли это рук дело.

— Вот и узнай у своей ключницы.

— А я думаю, кому-то одному из нас троих попасть в боярский терем нужно гораздо больше, чем остальным двоим.

— Слушай, если ты еще хоть раз, хотя бы одним словом обмолвишься об этой своей пришибленной идее устроить мне свидание с замужней бабой, я тебе обещаю…

Высказать угрозу до конца Хват не позволил.

— А если это не моя идея?

Глава 2

Ждана

То, что к вечеру небо затянули угрюмые тучи, им было