Свет глубоких недр - Алла Конова

Отец Лели, химик-органик, много лет работал над созданием высококачественных органических полупроводников, веществ, которые могут служить и источником тепла, и светиться, охлаждаться и нагреваться. Свою единственную дочь он пытался приобщить к науке. Но Лелька только фыркала.

— Не для меня! Не с моим характером эту кухню разводить!

Малиновые пластинки, гладкие и яркие, напоминали лабораторию отца — сложнейшие системы из колб, муфельных печей и стеклянных холодильников.

Петр Петрович Логинцев, человек очень общительный и энергичный, такой же непосредственный и немного сумасбродный, как дочь, всегда был чем-то увлечен.

Леля любила наблюдать, как он, подняв над головой колбу, победно потрясал ее содержимым или влюбленно всматривался в игольчатые кристаллы на дне. Он мог восторгаться всем: и дурно пахнущей смолой, и люминесцирующей тяжелой жидкостью, и отдельными кристаллами, иногда очень большими, выросшими в каких-то специальных условиях. Но особенно он любил сажу, черную, грязную сажу.

— Углерод-три. Понимаешь, это углерод-три — карбин?!! На Земле его нет. Но в спектрах далеких туманностей существует частица из трех атомов углерода. У нас он получен впервые.

Отец встряхивал пробирку и, приоткрыв пробку, высыпал порошок на воздух.

Тогда и Леля приходила в восторг. Матово-черный порошок сам вырывается, разлетаясь во все стороны, как будто каждый кристаллик — одноименный магнит и отталкивается от других.

Глубоко не вдумываясь в значение этих опытов, Леля понимала, что все это очень важно. И верила: из таких веществ будут строить электростанции, именно эти черные кристаллики, если не на ст. о, то во всяком случае на девяносто процентов, смогут улавливать энергию солнечного света.

Но это будет очень и очень не скоро. А Лельке нужен простор. Только широчайший воздух может дать ей чувство необычного. Как тогда, когда она мчалась по сверкающему насту. Навстречу просыпающемуся стланику. Ее даже подземелье не давило, она не боялась потеряться среди бесконечных галерей. Чувствовала — там неизведанное.

К полудню достигли знакомых сопок. На зеленой траве вспыхнул костер. Забулькала похлебка в котелке.

Ветер разносит дымок.

Лелька смотрит в небо. Оно сегодня совсем ясное.

— Мама говорит, — начала Лелька, — что есть планеты никакие. Это Меркурий. Там только камень и жар, холод и камень — больше ничего. Они не могут быть ни печальными, ни счастливыми. Им явно не повезло. Углерод остался минеральным, в виде карбонатов. Мама любит говорить о печальных планетах и о счастливых. Я расскажу когда-нибудь об этом. Сейчас я думаю: может быть, мама права и эти пластинки — частицы другой судьбы нашей Земли, судьбы очень печальной.

Впереди Лельки узкий луч фонарика. Для ориентировки он ей не нужен. Раз пройденным путем она может провести их в полной темноте.

Но луч пронырлив и любопытен. Он открывает поразительные вещи. У входа сияющие кружева из льда, такие тонкие и такие ажурные, что кажутся почти сверхъестественными… Причудливые драпировки опаловых натеков. Прямой туннель кончается горячим озером. Там пар заполнил подземелье. Темно и душно. Капилляры-ручейки вьются по стенам. То, что не успело сконцентрироваться, застыло у входа тончайшей хрустальной вязью.

Леля вела их в светящиеся гроты. Они тихонько, как в храм, вошли в сияющую пещеру.

Александр взглянул на индикатор. Радиоактивности никакой. Это и взволновало и обрадовало. Вот она, могучая интуиция. Интуиция — сила ученого. И она у него есть! И подгоняло нетерпеливое: почему?! Почему все светится вокруг?!! Лелька стояла рядом, в этом призрачном свете очень бледная. Ее пальцы, сжимающие потухший фонарик, слегка подрагивают, в узеньких плечах — сама решимость.

— Идем! Быстрее!

Но Эдуард наклонился у входа, прилаживая к недавнему сколу гальванометр. Вадим сосредоточенно заглядывает через его плечо.

— Постоянный! 75 вольт, — слишком громко говорит Эдуард.

— Только поэтому стены светятся, — прошептал Александр. — Тот же принцип, что и в лампах дневного света, — полупроводники. Пробы будем отбирать на обратном пути.

Ему, как и всем, хотелось идти все вперед и вперед — все дальше и дальше. И вместе с тем надо хоть в какой-то мере осмыслить увиденное.

— Кажется, я начинаю понимать, — продолжал Александр, — это карбид кремния! Но возможно ли?

Блестящая память Александра удерживает все.

На заре радио Лосев открыл электролюминесценцию. Карбид кремния под действием постоянного тока излучает очень приятный свет с коэффициентом полезного действия, близким к ста процентам. Но это свойство только очень чистого соединения. Как же оно может быть получено здесь? И откуда ток?

При первом посещении стены казались Александру ровными. Но теперь он рассмотрел выступы.

За одним скрылась Леля — юркнула, они не сразу поняли куда.

Узкая расщелина. Метра два отвесного спуска. Леля легко скользнула между стенами, но мужчины с грузом протиснулись с большим трудом.

Придерживая друг друга, они остановились на узкой, светящейся террасе. Под ними три такие же серо-голубые ступени. И темнота…

— Здесь не опасно, — ободряюще улыбается Леля, — высота ступенек метра полтора, спрыгнуть можно. А там, где темно, — опять туннель. Там очень мокро.

Они хлюпают по воде. Вода теплая, без всякого привкуса, без того дурманящего голову запаха.

Проход узкий. Со стен бежит. Идут бесконечно долго, неприятно продвигаться среди темной влаги. Впереди опять возникло голубое свечение.

Лелька останавливается, протягивает руку вперед.

— Это там… За поворотом.

Туннель действительно свернул. Перед исследователями открылся удивительный мир.

Гигантский грот с сияющими стенами. Низкое черное небо. Блики неровного света лежат на этом «небе», мертвом и блестящем от влаги. В центре грота бурлит гейзер, невысокий, шипящий, окутанный белесыми парами. Вода, упав на светящийся пол, растекается множеством ручейков. Эти ручейки притупляют сиянье камней. Вода с легким непрестанным шумом разбегается к стенам и где-то там исчезает.

— Вот они, вот они, смотрите, — шепчет Лелька.

Она набрала полную пригоршню разноцветных чешуек, но в ее руках они померкли, стали одноцветными.

Александр механически взял несколько штук. Но не мог отвести глаз от пола. Там камни светились неравномерно. И дело не в воде, которая легкой рябью скользила по ним. Такое впечатление, что от гейзера радиально расходятся полости, сложенные из разных пород.

— Что же ты не смотришь? — напомнила Леля.