На пути к Цусиме - Дмитрий Павлов

С конца мая — начала июня 1904 г. тревожные сообщения из‑за рубежа относительно намерений японцев хлынули в Главный морской штаб потоком. Многочисленные, разные, никак не связанные между собой и порой весьма неожиданные источники были единодушны в том, что Япония готовит серию диверсий, призванных затруднить формирование 2–й Тихоокеанской эскадры и ее предстоящий поход на Дальний Восток. Об этом в полевой штаб наместника на Дальнем Востоке и в Петербург доносили военные и военно–морские агенты из Китая (генерал–майор К. Н. Дессино[35]), Франции (полковник В. П. Лазарев), Дании и Швеции (полковник А. М. Алексеев), Великобритании (капитан 1го ранга И. Ф. Бострем), телеграфировали из Шанхая бывший посланник в Корее А. И. Павлов и чиновник Министерства финансов Л. Ф. Давыдов, российские консулы в Кардиффе, Ньюкастле, Гонконге, Сингапуре, Джедде, чиновники МИДа и дипломатические агенты в Турции, Египте и в других странах. Угроза, нависшая над эскадрой, вполне подтверждалась сообщениями о тайной переброске японцами отрядов своих военных моряков через английские колонии в районы Средиземного, Черного и Балтийского морей, о закупках ими военных судов, радиостанций и другого специального оборудования для действий против 2–й эскадры на севере Европы, а также в Красном море и Индийском океане. В донесениях приводились воинские звания, специальности и даже имена японских моряков, едущих в Европу, Малую Азию и на север Африки, маршруты их движения, говорилось о вероятном построении, экипировке, вооружении и методах действия японских кораблей на пути следования эскадры Рожественского.

«Японские офицеры: командир миноносца Миоши, лейтенант Ватанабэ, минный офицер Уесуги и два водолазных офицера[36], — телеграфировал из Гонконга консул К. Ф. Бологовский, — выехали [в] пятницу [21 мая 1904 г.] отсюда [на] английском пароходе «Роза Исса» в Аден, имея с собою 11 ящиков […] В каждом ящике по две мины, каждая весом 25 фунтов[37] […] На прошлой неделе [на] английском пароходе здесь проехали семь японских офицеров: четыре минных, три водолазных, направляясь [в] Лондон, затем [в] Христианию, а оттуда [в] Финский залив»[38].

   24 мая бывший посланник в Сеуле камергер (а в молодости морской офицер) А. И. Павлов сообщал из Шанхая: «По секретным сведениям генерала Дессино, японцы, независимо известных уже отправок в различные порты своих минных и водолазных офицеров, уже начали скупать и фрахтовать быстроходные иностранные коммерческие пароходы, которые они намерены снабдить беспроволочным телеграфом и ко времени выступления Балтийской эскадры держать под нейтральным флагом в море в тех местах, где, по предположениям японцев, эскадра будет проходить в сравнительно близком от берега расстоянии. В каждом таком месте предположено держать в крейсерстве несколько пароходов [...] для осведомления японского правительства о точном времени прохода эскадры через данный пункт. Весьма вероятно, что на этих же пароходах будут иметься бросательные мины»[39]. Такие действия японцев в западноевропейских водах казались тем вероятнее, что тогда же, в мае 1904 г., их быстроходные коммерческие паровые суда, оборудованные радиосвязью («беспроволочным телеграфом») и под английским флагом курсировали вокруг российских дальневосточных портов, производя разведку местности и собирая сведения о русском флоте[40].

Полковник Лазарев, ссылаясь на сведения знакомого датского офицера, сообщал из Парижа, что из Лондона в Копенгаген выехали два японца с намерением «совершить покушение» на Балтийскую эскадру. Независимо от Лазарева, полковник Алексеев, работавший в Скандинавии, писал, что, по его агентурным данным, такое «покушение» должно состояться в море, «между Норвегией и Англией» с применением минного аппарата, недавно изобретенного японским капитаном Ода — с его помощью можно было как «бросать» мины с борта судна, так и пускать торпеды с берега[41]. Суть изобретения Ода, пояснял консул Болотовский из Гонконга, состояла в том, что торпеды могли управляться «с береговой станции принципом воздушного телеграфа» и «безошибочно» попадать в движущуюся цель (он лично наблюдал секретные испытания прибора Ода)[42]. Речь, таким образом, шла о торпеде с дистанционным управлением. О готовящейся японцами торпедной («минной») атаке на суда 2–й эскадры Главный морской штаб информировал из Китая и лейтенант флота Головизнин.

В том же мае 1904 г. российский вице–консул в британском Кардиффе Фуругельм со слов капитана парохода «Kalfond» донес о попытке некоего японца, «говорящего на нескольких европейских языках, по–видимому, офицера», под видом простого матроса попасть в Кронштадт, куда отплывал этот норвежский угольщик (норвежский капитан отказался брать японца на борт)[43]. Попытки японцев проникнуть в российские военные порты для проведения диверсий немного раньше получили подтверждение и на другом конце Европы — в Мадриде. Изабелла II, 74–летняя испанская вдовствующая королева–мать, в присутствии сына, Альфонсо XIII, просила российского посла тайного советника Д. Е. Шевича передать Николаю II, что, по сведениям ее источника, «в достоверности коего ее величеству не раз приходилось убеждаться», «в Кронштадтском порте есть подкупленные японцами изменники, коим поручено разрушить пожаром и взрывами находящиеся в порте военные сооружения и боевые суда»[44].

В начале июля 1904 г. Дессино и Головизнин порознь телеграфировали из Китая о планах японцев послать в Красное море для «перехвата наших добровольцев» (т. е. Транспортных судов Добровольного флота) крейсера в сопровождении двух пароходов с углем, а несколько недель спустя консул в Джедде и агент в Александрии почти одновременно и также независимо друг от друга сообщили, что в Красное море действительно «пришел японский бронированный крейсер с двумя другими судами»[45].

Все эти и множество других аналогичных сообщений поступали в Главный морской штаб непосредственно либо через МИД и военное ведомство, но так или иначе ложились на стол адмирала Рожественского. Летом 1904 г. офицеры Главного морского штаба собрали эти депеши в особую сверхсекретную папку, которую назвали «Собранием копий донесений относительно намерений японцев». В деталях полученные предостережения могли не совпадать, а некоторые при последующей проверке вообще оказались ложными. Еще больше ситуацию запутывало то, что в конце 1903 — начале 1904 гг. Япония направила в Западную Европу несколько групп своих морских офицеров для комплектования экипажей купленных там ею военных судов для их последующей переправки на Дальний Восток. Однако в целом угроза, нависшая над 2–й эскадрой, выглядела вполне реальной, и в этом отношении вырисовывалась убедительная и тревожная картина, игнорировать которую было бы преступлением.

Угроза, нависшая над 2–й эскадрой (особенно над ее балтийской частью), выглядела настолько серьезной, что в августе — сентябре 1904 г. Морское министерство прорабатывало план создания вспомогательной «охранной» эскадры в 39 вымпелов (1 эскадренный броненосец, 3 броненосца береговой обороны, 9 крейсеров разных классов и т. д.) для сопровождения кораблей Рожественского из Кронштадта в либавский «порт Александра III». По мысли инициатора замысла, главного командира Балтийского флота вице–адмирала А. А. Бирилева, эскортируя охраняемый отряд спереди и с боков, охранная эскадра должна была «принять на себя покушение, если бы таковое состоялось». Стоимость всего этого предприятия Бирилев оценил в астрономическую сумму в 1 млн рублей. Морской министр доложил план Николаю II, и император его одобрил. Однако в середине сентября 1904 г. генерал- адмирал великий князь Алексей Александрович из соображений экономии приказал ограничить задачу вспомогательной эскадры охраной броненосцев Рожественского в Либавском порту при одновременном уменьшении отряда Бирилева до семи вымпелов[46].

С осени 1904 г. предостережения русских военных и гражданских дипломатов стали получать подтверждение и из японских источников. Через подкупленного канцелярского служащего японского посольства в Гааге петербургский Департамент полиции получил черновики и копии нескольких секретных депеш, которые тамошний японский посланник Митцухаси во второй половине сентября 1904 г., т. е. Накануне выхода эскадры Рожественского в море, направил своему министру иностранных дел Комура Дзютаро, японскому военно–морскому атташе во Франции Хисаматцу и посланнику в Бельгии Сенжитцу. «Прошу употребить все способы, — писал Митцухаси в Париж, — которые могли бы воспрепятствовать ходу эскадры. Всевозможные препятствия должны быть поставлены на пути, несмотря на риск жизнью наших служащих. Не обращая внимания ни на какую цену, средство может и должно быть доставлено и ничто я не считаю слишком дорогим. […] С эскадрой идут несколько меньших судов с необходимыми припасами, которые также должны быть уничтожены, но главное внимание должно сосредоточить на эскадре. Там, я уверен, 6 броненосцев, коим и должны быть поставлены главные препятствия. Обдумайте способ постановки мин на пути, причем это нужно сделать с возможной конспиративностью»[47].