Самый великий торговец в мире - Ог Мандино

Хафид хранил молчание, поэтому старик продолжил:

– Прежде всего тебе придется доказать мне, а также самому себе, что жизнь торговца тебе по силам, ведь ты выбрал нелегкую судьбу. Правда, я не раз говорил, что того, кто преуспеет, ждет великая награда, но награда велика именно потому, что успеха добиваются немногие. Многие впадают в отчаяние и терпят неудачу, не осознавая, что уже владеют всеми средствами, необходимыми для обретения большого богатства. Многие другие встречают любые препятствия на пути в страхе и сомнениях, воспринимая их как зло, хотя в действительности все преграды – наши друзья и помощники. Без препятствий успех невозможен, ведь в торговле, как и в любой другой важной сфере, победу одерживают только после множества схваток и бесчисленных поражений. С каждой схваткой, с каждым поражением растут твое мастерство, сила, мужество, стойкость, талант и уверенность, поэтому каждое препятствие – это твой союзник, побуждающий тебя либо стать лучше, либо покинуть поле сражения. С каждой неудачей ты получаешь возможность сделать шаг вперед. Упустишь ее, отмахнешься от нее – и загубишь свое будущее.

Юноша кивнул и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но старик поднял руку и продолжил:

– Более того, ни одна из существующих профессий не обрекает на одиночество больше, чем эта. Даже презренные сборщики налогов с закатом солнца возвращаются домой, а у римских легионеров есть казармы, которые они зовут своим домом. Тебя же ожидает множество закатов вдали от друзей и любимых. Никогда боль одиночества не ощущается острее, чем когда ты в темноте проходишь мимо чужого дома и видишь, как при свете лампы семья преломляет вечерний хлеб.

– Именно в такие моменты одиночества тебя будут одолевать соблазны, – продолжал Патрос. – Умение противостоять им во многом определит твою карьеру. Когда ты в пути и твое животное – единственный твой попутчик, тебя охватывает странное и порой пугающее чувство. Зачастую мы забываем о своих устремлениях и ценностях и, подобно детям, нуждаемся в защите и любви. То, что мы выбираем в качестве замены, положило конец карьере многих, включая тысячи весьма одаренных и талантливых торговцев. Если ты не продал ни одного товара, некому будет утешить и ободрить тебя, кроме тех, кто жаждет разлучить тебя с кошельком.

– Я буду осторожен и запомню ваши предостережения.

– Тогда, пожалуй, начнем. Пока ты больше не получишь других советов. Сейчас ты подобен неспелому инжиру – пока он не созреет, его нельзя назвать инжиром. До тех пор пока ты не овладеешь знаниями и не наберешься опыта, ты не можешь считаться торговцем.

– С чего мне начать?

– Утром возле повозок ты найдешь Сильвио. Он выделит тебе один из наших самых лучших бесшовных плащей. Он сплетен из козьего волоса, выдерживает даже самые сильные ливни и окрашен исключительно стойкой красной краской, полученной из корней марены. Возле подола изнутри нашита маленькая звезда. Это знак Толы, чья гильдия изготавливает первоклассные плащи, лучшие во всем мире. Рядом со звездой расположена моя метка, круг в квадрате. Оба знака пользуются известностью и уважением по всей стране, и таких плащей мы продали несметные тысячи. Я так давно имею дело с иудеями, что знаю только их название для подобного рода одежды – абайя. Возьми плащ, осла и отправляйся в Вифлеем – поселение, которое наш караван миновал по дороге сюда. Никто из моих торговцев туда не заезжает. По их словам, это пустая трата времени, поскольку ее жители очень бедны. Тем не менее много лет назад я продал тамошним пастухам сотни таких плащей. Оставайся в Вифлееме, пока не продашь плащ.

Хафид кивал, будучи не в силах скрыть охватившую его радость:

– По какой цене я должен продать его, господин?

– В свою книгу счетов я запишу на твое имя долг – один серебряный денарий. По возвращении один денарий вернешь мне. Все, что получишь сверху, оставишь себе как вознаграждение. Так что цену плаща назначай сам. Можешь посетить рынок у южного входа в город, а можешь заходить в каждое жилище, коих, я уверен, там свыше тысячи. Вне всяких сомнений, уж один плащ там можно продать, как полагаешь?

Хафид снова кивнул, мыслями уже перенесясь в завтрашний день.

Патрос мягко положил руку на плечо юноши.

– Твое место останется свободным до твоего возвращения. Если ты решишь, что не создан для этой профессии, я пойму, и тебе не нужно стыдиться. Никогда не стыдись неудачных попыток, ибо никогда не ошибается тот, кто не пытается. Как вернешься, я в подробностях расспрошу тебя о твоих впечатлениях. И тогда уже решу, чем тебе дальше помочь в осуществлении твоих удивительных мечтаний.

Хафид поклонился и повернулся было, чтобы уйти, но старик еще не закончил:

– Сынок, еще одно наставление, которое ты должен запомнить, начиная новую жизнь. Не забывай его – и сумеешь преодолеть любые преграды, кажущиеся непреодолимыми, а они обязательно попадутся тебе на пути, как попадаются всем честолюбивым людям.

Хафид ждал:

– Да, господин?

– Неудача не сломит тебя, если твое стремление к успеху сильно.

Патрос приблизился к юноше:

– Ты хорошо понял смысл моих слов?

– Да, господин.

– Тогда повтори!

– Неудача не сломит тебя, если твое стремление к успеху сильно.

Глава четвертая

Хафид оттолкнул недоеденную буханку хлеба и принялся размышлять о своей печальной доле. Завтра будет четвертый день его пребывания в Вифлееме, а один-единственный красный плащ, который он с такой гордостью уносил из каравана, так и лежал в мешке на спине осла, привязанного в пещере неподалеку от постоялого двора.

Сидя в переполненном обеденном зале и с тоской глядя на недоеденную пищу, он совершенно не слышал окружающего его шума. В голове проносились сомнения, одолевающие всех торговцев с начала времен: «Почему люди не желают меня слушать? Как привлечь их внимание? Почему они закрывают дверь, едва я успеваю сказать хотя бы пять слов? Почему теряют интерес к моей речи и уходят? Неужели в этом городе живут одни бедняки? Что отвечать, когда они говорят, что не могут заплатить за плащ, хотя он им и нравится? Почему многие просят прийти позже? Как умудряются продавать остальные? Откуда берется страх, охватывающий меня, стоит мне подойти к закрытой двери, и как его побороть? Может быть, я запрашиваю слишком дорого по сравнению с другими продавцами?»

Хафид потряс головой, презирая себя за неудачу. Может, такая жизнь не для него? Может, стоило остаться погонщиком верблюдов и продолжать зарабатывать медяки? Ему еще повезет, если он вернется к каравану хоть с какой прибылью. Как там Патрос его назвал? Юным воином? На мгновение ему захотелось вернуться к своему стаду.

Но тут его мысли обратились к Лише и ее суровому отцу, Калнеху, и все сомнения тотчас же рассеялись. Сегодня он снова будет спать среди холмов, чтобы сэкономить, а завтра обязательно продаст плащ. Более того, он будет говорить с таким красноречием, что выручит за него отличную цену. Встать придется пораньше, прямо на рассвете, и расположиться нужно поближе к городу. Он станет обращаться ко всем проходящим мимо, и на Масличную гору вернется уже с серебром в кошельке.

Принявшись за недоеденный хлеб, Хафид размышлял о своем хозяине. Патрос будет гордиться им – ведь он не поддался отчаянию и не вернулся с пустыми руками. По правде говоря, четыре дня на один-единственный плащ – это многовато, но если ему удастся управиться за четыре дня, Патрос научит его продавать за три, а потом и за два дня. Со временем он достигнет таких высот мастерства, что за час будет продавать много-много плащей! И тогда он станет по-настоящему уважаемым торговцем.

Покинув шумный постоялый двор, Хафид направился к пещере и ослу. От морозного воздуха трава заиндевела, покрывшись тоненькой корочкой инея, и каждая травинка жалобно хрустела под тяжестью его сандалий. Хафид решил не ехать сегодня на холмы, а переночевать в пещере вместе с ослом.

Завтра, он знал, все сложится удачно, хотя теперь понимал, почему другие торговцы обходили это бедное селение стороной. Они утверждали, что здесь невозможно ничего продать, и он вспоминал их слова при каждом отказе. Но ведь много лет назад Патрос продал здесь сотни плащей. Времена, наверное, были иные, да и Патрос, чего уж там говорить, всегда был великим продавцом.

Мерцающий свет в пещере заставил Хафида ускорить шаг – ведь туда мог пробраться вор. Он ворвался в пещеру, готовый вступить в схватку с незваным гостем и защитить свое имущество, но при виде открывшейся картины напряжение сразу его покинуло.

Маленькая свеча, воткнутая в расщелину в пещере, едва освещала бородатого мужчину и молодую женщину, тесно прижавшихся друг к другу. У их ног, в выдолбленном камне, из каких обычно кормят животных, лежал маленький ребенок. Хафид мало что смыслил в детях, но этот младенец явно был новорожденным: сморщенная кожица отливала багровым цветом. Чтобы защитить малыша от холода, мужчина и женщина укутали его в свои плащи, оставив снаружи одну только головку.