Беларусь – моя судьба - Роза Станкевич

Реакция на Владимира Семёновича была столь неожиданной и трогательной. Он подошел к огромной библиотеке, которая занимала все стены кабинета, и, взяв единственно оставшейся экземпляр книги, подарил его мне с автографом: «… на добры успамин, сваю зямлю! Уладзімир Караткевіч, 23 снежня, 1980 г.».

Так его «Земля под белыми крилями», земля аистов, земля замков и тысячей озер, Беларусь, стала и моей – навсегда!

«За вечностью слова!»

В этом году Михасю Стрельцову, автору «Смаление вепра», «Загадка Богдановича», поэтического сборника «Мой свете ясный» (за которые награжден посмертно Государственной премии Беларуси в 1987 г.) исполнилось бы 75 лет. Рожденный в день влюбленных (14 февраля 1937 года в деревне Сычин Могильовской области), он был влюблен в красоту и гармонию мира – внешнего и внутреннего.

Уже 55 лет как срельцовское слово ходит от сердца к сердцу: волнует, радует, учить Добру, и вселяет Надежду.

Двадцать лет (23 третьего августа 1987 года) с тех пор как Михась Стрельцов, покидая свою земную орбиту, стал частицей Вечности.

Утвердившаяся литературная репутация Михася Стрельцова прозаика, критика, эссеиста я давно открыла и полюбила в этих ипостасях, его исключительно редкий талант вдумчивого и эрудированного художника-исследователя с тонким вкусом и тактом, с глубоким проникновением в тайны психологии творчества.

Помнила лаконичный афоризм Ригора Бородулина: «и в прозе лирик, и в лирике – интеллигент…». Но именно новая книга «Мой свете ясны» помогла мне открыть лично для себя Стрельцова – поэта. Подавшись магии поэтических строк, не могла уже оторваться от них. Хотелось не только самой их читать, но и поделиться этой радостью с другими.

И вот, с подругой читаем его стихи – то я, то она и вдруг слышу: «Странное ощущение испытываю, как будто вхожу в туман».

Туман?! Обычно ограниченное пространство, да к тому же «туманное» вызывает неосознанный страх, угнетает неизвестностью, грозящей впереди. А здесь – наоборот: приходит чувство успокоения, внутренней гармонии, чувство единения. И начинаешь жить, переживать состояние автора, мысль которого глубоко и так бесстрашно проникает в святую святых человеческой души… И приходит: «Как будто про меня написано».

…Чувство поэзии… Оно имеет много общего с чувством мистическим. С ощущением тайны. Настолько необъяснимо, неизведанное, личностное. Сокровенное. Чувство, которое помогает представлять непредставимое, видеть незримое.

Поэзия – это искусство слова. И в то же время поэзия, как бы не заключена в самих словах. Почти невозможно объяснить ее текстуально. Она как бы живет между текстом и подтекстом, словно вибрируя между двумя полюсами. Как силовое поле привлекает магнетизмом совпадений и гармонии души: где все становится прекрасным, где каждый предмет, каждое явление находит должное освещение, где все имеет подобающее ему сопровождение, одновременно сенсорное, зрительное, музыкальное и духовное.

В медиуме поэзии, как в тайне тумана, сливаются реальные контуры изображаемого с их нереальным, далеким отражением в пространстве и в сознание человека. И все – кажется столь естественным, и в то же время – столь чудесным.

Слова – первопроявление, а не проявление поэзии. «Слово – это величавая вещь, в нем заключены выразительные средства всех видов искусств, – краски, линии, формы, движения, звуки, все, – пишет непревзойденный мастер художественного слова, болгарский писатель Йордан Йовков, – Главное, чтобы ты мог владеть этими богатствами».

В словах сокрыта магическая сила воздействия поэзии. Главное, чтобы поэт умел владеть их богатой палитрой. Главное – как слова сложены в поэтическом пространстве.

Михася Стрельцова можно назвать кудесником, волшебником поэтического слова. Слова в его поэзии излучают особое сияние, они точно чудодейственный магнит, привлекают другие, самые удачные и самые нужные слова. В его поэзии слова не просто существуют, а живут. Живут, но закону биоценоза, в художественном согласии. Они излучают энергию, и создают поле контекста, «заряжают», дополняют друг друга.

Кажется, будто слова сами находят поэта, идут к нему: из сотен слов он выбирает те, самые нужные, те, которые потянут за собой и «вяжут элементы текста и контекста. Как будто невидимые магниты внутреннего камертона притягивают их, определяют их место в поэтическом пространстве. Возникает чувство лёгкости. Техника исполнения просто не замечается. Поэтическая субстанция, как бы просачивается изнутри. Она как бы и «в», и «вне», и «под», и «над» словесной формы. Именно это и является главным признаком творческой свободы, проявлением личности. Именно это говорить о том, что здесь творила душа и прикоснулась рука художника-ювелира.

Прозрачность и простота – одна из основных черт поэтического письма Михася Стрельцова, который понимает, что начало всех начал в поэзии – минимум средств достигать максимума образной информации, наполненности. Для него главная эстетическая задача – соразмерность слова и предмета, явления. Преодолевая разрыв между мыслью и ее выражением, он ищет соответствие слова и его сути. И возвращает словам утраченную им первозданность, глубину, «достоинство».

Мироощущение поэта адекватно его языку. Он предпочитает выразительности и точности слова, не применяя ни наружной многозначительности, ни неясных намеков. Метафорой М. Стрельцов пользуется, как пользуются целебными травами – в малых дозах, чтобы не отравить поэтический организм, употребив больше, чем нужно. Эмоциональный и словесный колорит его стиха, точного по смыслу, экономного, но средствам – вне риторики и громкого слова.

Стиль М. Стрельцова – мягкий, импрессионистичный, как облик самого поэта, эстетика которого рождается из чистоты видения, из непосредственности восприятия того, что изображает художник, из наивной веры в слова, из зачарованности миром. Скупая наглядность слова, сосредоточенность мысли, лаконичная полнота чувств характерны для его поэтической палитры.

Да, именно чувства ищут слова, а не наоборот. Вспоминается его: «тады адно цудоўнасць і жыццё!»

Довольно часто отдельное слово у М. Стрельцова несет нагрузку целой фразы. Слово, как точка, мазок у художников-пуантилистов. Поэт намечает, пунктирует детали, как бы делая мазки, вспомним хотя бы «Бацькаўшчына»:

О роднае маё! Як доўга да цябеІшоў я, кволы падарожнік.О весялосць у восеньскай журбе!Агонь.Саган.Вуголле і трыножнік.

Из отдельных пунктиров создается целостная картина. Это делает слово в стихе более объемным, вибрирующим. Сам порядок слов организованное пространство для выражения мысли и чувства. А в зазорах между словами, между пунктирами вспыхивает искра. Искра – поэзии.

Михасю Стрельцову свойственна строгая гармоничность, симфоничность построения. Эго стих предельно лапидарен, функционален, в нем нет лишнего. Его классически выдержанные, спокойные, лишенные тональных контрастов стихи, современны, в лучшем смысле слова: современные реакции поэта, сжатость формы и мысли, чистота чувств.

Написала «современные» и вспомнила недавно прочитанный фрагмент немецкого поэта и философа 18 века Новалиса: «Современная вещь говорить не только о себе, она говорить о целом мире, родственном ей, она есть сразу и небо, и подзорная труба, и неподвижная звезда…»

Все творчество М. Стрельцова, не только его поэзия, представляет сокровенный разговор о себе и о сложных изменениях, происходящих с человеком. Настоящая поэзия – это всегда исповедь души.

Поэзия – индивидуальное восприятие действительности. Весь секрет в том, в какой степени личное откровение впитало в себя черты эпохи. Поэзия М. Стрельцова говорить не только о себе, но и о целом мире, родственном ей. Поэт одновременно тождество субъекта и объекта, души и внешнего мира. Он растворяет чужое бытие в собственном бытие, говорит о своем и о важном, значимом для всех. Для него жизнь и мир – неделимы. Для него поэзия, как и для каждого настоящего художника, присутствует повсюду.

Вечная коллизия «я и мир» в его поэзии, как и во всем его творчестве, выявляет единство человека и мира. В этом контексте книга «Мой свете ясный», даже своим название; представляет собой своеобразный поэтический автопортрет.

Все в мире подчинено закону диффузии, взаимопроникновения – все находится во всем: «Все во мне, и я во всем». Но единство человека и мира – не тождественно, оно находится в диалектическом движении:

Я не скажу, нібытаСвой лес хачу іначыцъ,Пражкыта – не забыта,І нешта ўсе-такі значыцъ,Хоцъ час – ён справу робіць,Не ведаючы жалю,Ён каранае дробязъ,Падзею – прыніжае.

Время, жизнь наша на земле, свое дело «делает» «не зная жалю». И никому не избежать горечи и груз разочарования. Но и в периоды житейского бездорожья, когда выбор колеблется между «плачем и горьким смехом», поэт не отделяет себя от мира: