Девушка в зеркале (сборник) - Сесилия Ахерн

– Нет, хотя… один почти закончил. – Она оглянулась, изменившись в лице, будто боялась, что кто-то подслушивает. – Он просто уехал, не дописав. Может быть, он сделал это в другом месте, но… сомневаюсь. Впрочем, это было в первый год, что я здесь провела, и я почти не помню подробностей. – Хэтти нервно улыбнулась и вынула из сумки визитную карточку. – Если вам захочется позвонить мне, то вот, пожалуйста, мой номер. Это мобильный, я всегда на связи. Звоните в любое время. – Она вдруг оживилась. – Я вернусь в понедельник с бригадой сантехников. Они сломали что-то в системе отопления и должны исправить, хоть и клянутся, что не виноваты. Если вам нужно что-нибудь привезти или возникнут какие-либо вопросы, вы не стесняйтесь, звоните без колебаний. И мистеру Бэнксу передайте. Желаю вам удачи. – Еще раз оглядевшись, Хэтти вышла и закрыла за собой дверь.

– Спасибо, – прошептала Эмбер. Она долго стояла, прижимая визитку к груди – как единственную связь с людьми за стенами этого дома.

III

– О чем вы там говорили?

Герман, задумавшись, не слышал, как Эмбер поднялась по лестнице, и обернулся, лишь когда она встала у него за спиной. Он сидел в кабинете Грегори Бернса за его письменным столом из красного дерева. Стол был изготовлен в 30-х годах прошлого века, на потрескавшейся и сморщенной кожаной вставке столешницы стоял «Ундервуд» – одна из сотен печатных машинок, расставленных на полках вдоль стен комнаты и призванных создать идеальную творческую атмосферу для Германа. Он специально попросил, чтобы старый «Ундервуд» вынули из-под стекла и поставили на стол, зная, что именно на этой машинке Грегори Бернс печатал свой последний роман «Спаситель». И пусть у него не было намерения пользоваться печатной машинкой, он хотел иметь ее перед глазами как источник вдохновения.

Обстановка в комнате была скромная, на вкус Германа, даже бедная. Его кабинеты по всему миру были забиты кожаной мебелью, книжными полками от пола до потолка, на стенах висели дипломы, сертификаты и фотографии, запечатлевшие Германа с известными политиками и звездами спорта. Он велел дизайнерам в этой комнате ничего не менять, желая сохранить подлинную атмосферу, окружавшую гениального хозяина, и надеясь, что это поможет ему в создании своего шедевра.

У стола приткнулся простой деревянный стул с подлокотниками, обозначенный в каталоге имущества как «капитанский». Герман еле втиснул свою крепкую корму на сиденье. Стул, похоже, был изготовлен для женщины, либо Грегори Бернс не отличался мощным телосложением. Герману нравилось лучше узнавать его, просто находясь в его доме, сидя на его стуле. Кабинет располагался на третьем этаже, и рабочий стол стоял у окна с видом на парадный подъезд. Неплохо. Значит, Грегори, как и Герман, ощущал необходимость знать, кто входит к нему в дом и кто выходит. В пустом поле с западной стороны одиноко торчала голубятня. Наверное, весной и летом ее не видно за высокими деревьями, растущими по краю поля, которые уж который месяц стоят сбросив листву. Впереди тоже простиралась зеленая равнина, и где-то вдали скрывалась от его глаз деревня Литерли. Человеческого жилья поблизости вообще не было видно. Так Герман сидел, глядя в окно, пока на стол ему не поставили большую чашку кофе. Тогда вернулся мыслями в комнату.

Эмбер вдруг охнула и убрала чашку со стола:

– Подставка нужна: за этим столом, наверное, сам Генрих Восьмой сиживал. – Она оглянулась, выискивая, на что можно поставить кофе. – Хм… Ладно, я постою тут в уголке, подержу твой кофе в руках.

Герман не выдержал и рассмеялся. Вырвал страницу из своей тетради и сунул ее под чашку.

– Спасибо. Ты хорошо спала?

– Не очень. – Эмбер вздрогнула. – А ты? Хотя я и так знаю: ты храпел полночи. А мне все чудились шорохи.

– Старый дом, ничего не поделаешь.

– Старый дом с привидениями. Ты не почувствовал, что в нем есть что-то жуткое?

– Нет, – отрезал Герман.

– И холодно было.

А вот с этим трудно поспорить.

– Она сказала, в понедельник приедут рабочие и включат отопление.

– Ее зовут Хэтти. – Эмбер взглянула на тетрадь, лежавшую на столе, которую Герман, просидев в кабинете часа три, так и не открыл. Свой ноутбук он убрал в ящик стола, решив писать от руки, так ему было привычнее. Он обшарил все ящики и полки, но все впустую – от прежних хозяев давно ничего не осталось. Правда, у него был экземпляр первого издания «Спасителя» и рукопись, которую нашли на столе утром, после смерти Грегори Бернса. Двадцать лет назад он купил ее у внучатого племянника писателя, на счастье Германа любившего азартные игры. За это племянника изгнали из семьи, а прочие рукописи мистера Бернса убрали под замок от греха подальше.

Отпечатанная рукопись с чернильными пометками автора осталась на столе, а тело Грегори Бернса обнаружили в чулане. Он застрелился. Якобы он долгое время страдал от депрессии, вызванной творческим кризисом, последовавшим за огромным успехом его книги «Откровенно говоря», отмеченной многими наградами. И вот, завершив свой последний и самый великий роман, он умер в одиночестве, в нищете, не догадываясь, может быть, какой шедевр создал, или, наоборот, очень хорошо понимая, что не сможет написать ничего лучше.

– Ты уже придумал название? – спросила Эмбер, снова пытаясь пробиться к мужу, привлечь его мысли, что ускользали и цеплялись за окружающие предметы, дабы утащить его в другое время и место.

– Придумал. Книга будет называться «Искупитель», – не сразу ответил Герман, теребя уголки тетрадных страниц. Вот и все. Он проговорился. Хотя, как ни странно, он ощущал удовольствие и даже гордость.

– Хорошее название. И о чем же ты будешь писать?

Герман задумался. Сложный вопрос. Она, наверное, даже не догадывается насколько. О чем? О многом: о любви и утратах, о месте человека в обществе, о хрупкости любви и силе духа – обо всем, что есть в его любимых книгах. Хотя Эмбер, надо полагать, интересует не это, а форма воплощения, сюжет.

Герман прочистил горло и заговорил:

– О человеке, живущем в Англии Викторианской эпохи, который провел десять лет на каторге и вышел на свободу. О том, как за это время изменился мир.

– В чем он провинился?

– Совершил убийство.

– Почему?

– Пока не знаю.

– А кого он убил?

– Тоже пока не знаю.

Поджав губы, она кивнула, ожидая продолжения.

– И вот после освобождения от него остается лишь тень прежнего человека. Он пытается вернуться к прежней жизни, но у него ничего не выходит. Он хочет найти тюремного капеллана, навещавшего его в заключении, и покаяться, дабы быть достойным любви и преданности тех, кому он причинил боль.

Вдруг Герман отвлекся, представив себе сцену, которая могла происходить в реальности: сплетенные горячие потные тела, в его доме, под его крышей, у него за спиной. Они издеваются над ним. И после этого у нее хватает наглости делить с ним постель! Ему стало нехорошо, он не мог смотреть на жену.

– И что дальше? – спросила Эмбер дрожащим голосом, словно догадывалась, о чем он думает.

– В каком смысле? – отрывисто переспросил Герман, с досадой вспомнив о ее присутствии.

– Стал ли он снова достоин их любви и преданности?

Герман глубоко задумался, перебрал в голове идеи, сюжетные ходы, но ничего не нашел и обратился к сердцу.

– Поживем – увидим, – буркнул он и уставился в окно.

Она всхлипнула и вышла из комнаты – так же молчаливо и тихо, как и вошла.

IV

Эмбер стояла в гостиной с чашкой кофе в руках и глядела в окно. Когда вошел Герман, она не повернулась.

– С кем ты разговаривала по телефону? – спросил он.

– С мамой.

– Она не спит?

– Не может уснуть, – отвечала Эмбер, по-прежнему стоя к нему спиной.

Она лгала. Герман почувствовал, как закипает кровь.

– Джип приехал, – заметила Эмбер.

– Я слышал. Эта женщина говорила что-нибудь про вай-фай?

– Ее зовут Хэтти… Ей должен позвонить провайдер.

– Интересно, надолго это у них тут затянется?

При этих словах она обернулась, глядя, как Герман туже затягивает пояс халата. Время близилось к полудню, а он до сих пор не удосужился одеться. Вчера он тоже весь день проходил в халате. Ему казалось лишним мыться и одеваться, поскольку, проснувшись, он желал только одного – удалиться в кабинет. Эмбер не знала, что он там делает, продвинулась ли его книга (а Герман просто сидел за столом и наблюдал в окно, как быстро спускаются сумерки), но она не решалась спросить, понимая, что упреки только разозлят его, а он и без того зол как никогда.

– Почему бы нам не съездить в город в библиотеку? Ты мог бы взять там книги, какие-нибудь исследования. Да и вообще полезно прокатиться по окрестностям, чтобы знать, где мы находимся. А то, может быть, нас уже и нет на этом свете? – робко пошутила Эмбер, тщетно пытаясь улыбнуться.

Герман сделал вид, что обдумывает ее предложение, хотя сегодня не собирался никуда выезжать. Ему казалось: вот еще чуть-чуть – и книга сдвинется с мертвой точки. Пробормотав, что хочет кофе, он отправился на кухню.