Путь ликвидатора - Александр Арсентьев

Сергей молча кивнул Лехе Тимофееву и прильнул к оптике. Так, объект выходит из двухэтажного здания в сопровождении приближенных и телохранителей… Поправка на ветер… Расстояние – восемьсот… Лоснящееся лицо в перекрестье… Генерал широко улыбается и даже не подозревает о том, что через несколько секунд он станет трупом, возле которого будет с ужасом суетиться его «пристяжь». Он что-то говорит своему помощнику и вальяжно помахивает сигарой… Так, стоп… Сигара в правой руке!!! У нашего вместо правой – протез!! Подстава!!!

– Леха, валим! Это – двойник!

Молчание… Леха, с аккуратной дырочкой во лбу, из которой толчками билась струйка крови, завалился набок. Все еще не веря в происходящее, Решетов тряхнул напарника:

– Эй, братуха!

Что-то больно ударило в переносицу и вскользь чиркнуло по щеке… Практически мгновенно правая часть лица стала влажной и липкой… Снайпер, мать его! Решетов моментально перекатился влево и замер… Каменные брызги от валуна, за которым он был секунду назад… Фонтанчик песка в нескольких сантиметрах от лица… Не уйти… Оглушительный взрыв где-то совсем рядом… Не уйти!!!

Решетов вскочил и, исполняя немыслимые акробатические кульбиты, рванул в сторону джипа, стоявшего в пятистах метрах. По-любому у него был только один шанс из миллиона. Нет, из десяти миллионов! Сзади слышался треск автоматных очередей; то и дело справа и слева от него взлетали в воздух целые барханы… Инстинкт самосохранения заставлял его тело совершать невозможное: «качая маятник», пригибаясь и резко меняя направление, Сергей, словно молния, несся по горячему ливийскому песку, матерясь и молясь одновременно. Удар в спину… Черт, по всей видимости, осколком зацепило! Сергей по-звериному зарычал. Надо подняться! Он выплюнул песок вперемешку с кровью и, шатаясь, подбежал к машине… Движок мгновенно откликнулся на поворот ключа. Давай, родной!!! «Лендровер», словно шальной, сорвался с места, на котором секунду спустя образовалась воронка радиусом в несколько метров…

Одному Богу известно, что ему пришлось тогда пережить, пока он, брошенный на произвол судьбы с тяжелым ранением, выбирался из злополучной страны…

Госпиталь, люди в белых халатах и масках… Три сложнейшие операции. Нужно отдать эскулапам должное – поставили-таки на ноги. Хотя заведующий отделением, старый седой профессор, долго качавший головой и бормотавший себе под нос: «Феноменально, ежкин кот…», при выписке горячо пожал Седому руку и как-то грустно произнес: «Тебе, парень, не меня благодарить нужно! Себя, родителей своих… природу, мать твою! Короче – в рубашке ты родился, да и возможности организма поражают!»

Решетов сильно похудел и осунулся. Разум терзал безжалостный рой мыслей о правильности избранного им пути. Кругом была пустота… Кто он теперь?! Каким идеалам служит? Ради каких высоких целей ставит на кон свою жизнь и жизнь боевых товарищей?!

Через месяц Сергей, в парадном кителе и орденах, вручил своему непосредственному командиру рапорт об отставке. Нахмурив густые брови, полковник внимательно изучил протянутый ему документ и грустно взглянул на подчиненного:

– Сломался, значит?

– Нет, Петр Андреевич, не сломался. Другое тут…

– Что другое-то?! – воскликнул командир. – Помнишь «Офицеров»: «Есть такая профессия – Родину защищать»?

– Родину, говорите? – спокойно ответил Сергей, умело сдерживая бешенство, рвавшееся из груди. – Как понятие «защищать» соотносится с моими командировками в недоразвитые африканские страны? Как может араб, управляющий кучкой головорезов, повлиять на безопасность моей Родины?! Вы прекрасно знаете, что я защищаю: котировки цен на нефть; увеличение бюджета некоторых известных вам ведомств; миллиардные вливания народных средств в весьма сомнительные предприятия. Скажите мне, что это не так, – и я порву свой рапорт! Заметьте – я не спрашиваю о том, что послужило причиной провала последнего задания, но именно после этого у меня наконец-то открылись глаза!

Петр Андреевич тяжело вздохнул и по-отечески потрепал Сергея за плечо:

– То, что ты мне сейчас сказал… короче, не говори это больше никому. Что же касается твоей пафосной речи, то здесь ты прав… лишь отчасти. Пойми, безопасность государства складывается из многих факторов… – Полковник замялся и, не находя слов, свернул тему: – Пойми, Сережа, мы с тобой – солдаты и поэтому должны выполнять приказы…

– Петр Андреевич, при всем уважении к вам я не хочу слушать эту сказку про белого бычка. Я для себя уже все решил.

– Ну, – развел руками Петр Андреевич, – неволить тебя я, конечно, не стану… Уверен, ты сам через месяц-другой вернешься. Ты уже, наверное, и позабыл, что такое гражданская жизнь?

– Как таковой ее у меня никогда и не было, – мрачно усмехнулся Решетов.

…Расставшись с армейской жизнью, Сергей даже не подозревал, в какой изощренный капкан он себя загнал. До сего момента его существование было наполнено риском, требовало полного самоконтроля и предельного использования всех личностных ресурсов. А теперь…

После ухода в отставку Решетов осел в своей однокомнатной квартире на окраине маленького провинциального города – ее он приобрел пару лет назад, готовя себе возможные пути отхода после отставки. Вскоре, вдоволь насытившись охотой, рыбалкой и прочими прелестями свободной холостяцкой жизни, Сергей не на шутку заскучал. В последние годы своей службы он не раз предавался мечтам о том, как, демобилизовавшись, заживет обычной гражданской жизнью. В реальности все оказалось совершенно иным – покой осточертел уже через неделю. Решетов невольно стал ловить себя на мысли, что его до тошноты раздражают унылые и вечно чем-то озабоченные лица мирных обывателей. Организм, привыкший к работе на износ и небывалым нервным перегрузкам, отказывался принимать произошедшую перемену – не раз уже Сергей просыпался среди ночи от кошмарных видений прошлого и с тоской дикого зверя, попавшего в неволю, стонал, до боли стиснув зубы. Помнится, раньше он всерьез задумывался о семье; о том, что когда-нибудь, осторожно держа маленькие ладошки своего сына, поможет ему совершить первые неуверенные шаги. О той, единственной и неповторимой, что станет ожидать его возвращения домой… Все эти нелепые мечты растаяли, словно утренний туман под порывом свежего ветра. На недостаток женского внимания в своей шальной жизни Сергей никогда не мог пожаловаться – природное обаяние, чувство юмора и пылкая натура настоящего мужчины-воина всегда привлекали представительниц прекрасного пола. Но… Бесконечная вереница Юль, Вероник и Елен; смятые после сумасшедших ночей постели; череда романтических выходок, бросающих к его ногам сердца очередных жертв, – вот все, что Решетов мог вспомнить о своих отношениях со слабым полом. О том, чтобы связать себя на долгие годы с одной-единственной девушкой, Сергей никогда не думал. Как это ни печально, он до сих пор так и не встретил ту, предназначенную самой Судьбой, что стала бы ему женой, а его детям – любящей матерью.

Что касается дальнейшего существования в образе мирного, законопослушного гражданина, то и здесь Решетов оказался в полном неведении относительно своих дальнейших действий. Ежедневно горбатиться за нищенскую зарплату на каком-нибудь заводе на благо местного олигарха – в подобной ипостаси Сергей даже представить себя не мог. Создать свой бизнес без начального капитала и связей в различных чиновничьих структурах – нереально. В какое-либо охранное агентство – перед самим собой стыдно (с его-то послужным списком). В очередной раз взвесив все «за» и «против», Сергей мрачно усмехнулся и покачал головой – полковник словно в воду глядел: «Смотри – сам назад прибежишь».

– Да хрен вам всем! – зло выкрикнул Сергей куда-то в пустоту. – Не пропаду без вашей пафосной, фальшивой богадельни!

Эта отчаянная бравада, разумеется, не возымела на дальнейшую судьбу Решетова абсолютно никакого положительного действия. Все так же томительно тянулись весенние непогожие дни. Хмурое небо, мрачные мысли, полнейшая апатия – все это доводило пылкую натуру Сергея до исступления. Последней каплей стало известие о гибели одного из фронтовых товарищей, причем произошло это не где-то на задании, а от поганых рук малолеток-наркоманов, подкарауливших Игоря в подъезде. После его похорон Решетов тяжело запил и за какой-то месяц превратился в жалкое подобие человека – этакую пародию на некогда грозного воина. Он потерял счет дням; квартира стала напоминать неухоженную трущобу, часто посещаемую личностями весьма сомнительного вида.

Однажды теплым солнечным днем Сергей с трудом разлепил заплывшие глаза и отуманенным взором оглядел окружающий его беспорядок: пустые бутылки из-под всевозможных спиртных напитков занимали уже около трети комнаты, перевернутая пепельница, какие-то элементы кружевного женского белья – одним словом, полный бардак. Решетов тяжело застонал, осмотрел стоящие на столике бокалы на предмет остатков спасительной влаги и, ничего не обнаружив, громко выматерился. В тот же момент скривился от пронзившей голову жуткой боли. На подкашивающихся ногах он добрался до ванной, наспех умылся и пригладил взлохмаченные волосы. Затем страдалец с замиранием сердца порылся в карманах куртки и джинсов. Видимо удовлетворившись результатом поисков, поспешно оделся и отправился на улицу – по уже привычному маршруту: в табачный киоск и магазин.