Выбери меня - Юлия Волкова

3. Собака бывает кусачей…

— Это страшный человек, — сказал Юрий. — Из тех, что мать родную съедят и не подавятся.

— Это метафора, — вздохнула Саша. — Но даже если он монстр, я не могу идти против воли руководства. К тому же покажите мне ангела, который собирается баллотироваться в Думу… Я буду агитировать за него в своих программах безвозмездно.

— Я не умею объяснять, — сморщил нос Юрий. — Андрей Дмитриевич — бандит. Из отморозков. Хотя пытается выглядеть цивилизованным человеком. Он будет предлагать вам изобразить его как друга молодежи. Он содержит несколько колледжей гуманитарного направления. Платит стипендию студентам. Спонсирует культурные программы. Спектакли, классические концерты, выставки. Открыл две столовые для бездомных детей. Оплатил несколько некоммерческих изданий произведений молодых авторов. Хорошая литература, кстати сказать… Он идет на все, чтобы приблизиться к государственному управлению.

Саша немного подумала. Потом осторожно произнесла:

— Но ведь это хорошо…

— Что — хорошо? — воскликнул Юрий. — Что он изображает из себя хорошего человека?

— Что он все это делает, — пояснила она.

Собеседник посмотрел на нее ошеломленно и задумался. Против слов Александры возразить было нечего.

— Но… вы не понимаете… — через некоторое время пробормотал он. — Такие люди не должны не только избираться в государственные структуры, но и вообще жить на свете.

Саше порядком надоел этот беспредметный разговор.

— У вас есть какие-то факты? — сухо спросила она.

— Как вам сказать… У меня есть информация, в достоверности которой я убежден. Но моей убежденности недостаточно, чтобы идти с этой информацией в прокуратуру.

Далее Юрий стал торопливо рассказывать Саше историю, которая вполне тянула на сценарий примитивного российского ужастика. Или на текст контрпропагандистской листовки противников кандидата в депутаты. Из слов Сашиного собеседника выходило, что Андрей Дмитриевич Полуянов, еще будучи студентом психологического факультета Педагогического университета, проявил незаурядные способности в криминальном бизнесе. Подрабатывая в одной риэлтерской фирме, он специализировался на расселении больших коммуналок в престижных районах города. Криминальная деятельность его на этом поприще была банальной: он кидал одиноких пенсионеров и инвалидов, поначалу обещая им горы златые, а в итоге они оказывались либо в общежитиях семейного типа, либо в доме престарелых, либо вовсе пропадали. Небанальным был размах Андрея Дмитриевича. За полгода он расселил около ста двадцати таких квартир, заработав при этом свой первый миллион. А затем резко переквалифицировался в акулу рекламно-информационного бизнеса, прикупив пару издательств и несколько маленьких типографий. Дела пошли в гору, помимо ярких порнографических журналов и рекламных проспектов, Полуянов приторговывал конфиденциальной информацией, оброс солидными связями и покровителями, не стеснялся в выборе средств борьбы с конкурентами и по окончании университета являлся вполне преуспевающим бизнесменом, имеющим определенную репутацию в определенного рода кругах. Тогда же он начал задумываться о политической карьере, ибо предпосылки для нее уже имелись в полном объеме.

— Однажды, — захлебываясь проговорил Юрий, — он купил две цистерны соляной кислоты. Как вы думаете, зачем генеральному директору рекламно-издательского концерна такое количество соляной кислоты?

— Вы хотите сказать, что в ней он растворял конкурентов? — нервно усмехнулась Саша.

— Именно так, уважаемая Александра Николаевна! — воскликнул Юрий.

— Вы располагаете доказательствами?

— Какие могут быть доказательства в соляной кислоте? — скривился он.

— В кислоте их быть не может, — кивнула она, начиная слегка уставать от нервной экспрессии собеседника. — Тем не менее вы делаете определенное утверждение обвинительного характера. Кстати, откуда у вас эти и прочие биографические сведения о Полуянове? Какое вы имеете к нему отношение?

Юрий вдруг сник и затеребил воротник плаща. Саша нахмурилась, заметив, как сильно дрожат у него пальцы. «Он определенно чем-то болен, — подумала она. — Возможно, это какое-то нервное или даже психическое расстройство. А если он и вправду сумасшедший? А я тут с ним так вот, запросто… стою…» В ее душе снова шевельнулось беспокойство и желание разыскать Кляксу. Он посмотрел на девушку исподлобья, виновато улыбнулся и тихо проговорил:

— Теперь я не имею к его делам никакого отношения. Но когда-то был в курсе. Видите ли… Мы были большими друзьями. Во всяком случае, мне так казалось… Я никогда не отказывал ему, когда он нуждался… в поддержке. А потом он перестал в ней нуждаться.

Саша хотела поинтересоваться, какого рода поддержку оказывал хваткому бизнесмену ее собеседник, но в этот момент откуда-то из канавы пулей вылетела пропавшая Клякса. Увидев незнакомца, стоявшего рядом с хозяйкой, она резко затормозила, вздыбила шерсть, утробно зарычала, как большая собака, и, похоже, была готова вцепиться ему в штанину. Реакция Юрия поразила Сашу до глубины души. Он вздрогнул, взвизгнул и рефлекторно спрятался за ее спиной. Саша цыкнула на свою грозную защитницу, прицепила карабин поводка к дужке ошейника и со смешанным чувством посмотрела на этого странного человека. Она сказала себе, что такие люди достойны жалости, а не презрения, что стыдно презирать таких людей, но… ничего не могла с собой поделать.

— Где я смогу найти вас в дальнейшем? — спросила она только для того, чтобы справиться с неприятным чувством.

Юрий засмеялся хриплым смешком.

— В доме призрения, уважаемая Александра Николаевна. То есть в муниципальном доме инвалидов имени Коллонтай. Я теперь там обитаю. И знаете, кого мне нужно благодарить за это?

Ей стало ужасно неуютно, и она с излишней пристальностью начала рассматривать какую-то грязь на собачьем загривке.

— Но это все ерунда, право слово… — пробормотал ее странный собеседник. — Я хотел предупредить вас совсем о другом. Сотрудничество с Андреем Дмитриевичем Полуяновым, любое сотрудничество, Александра Николаевна… опасно для жизни. Я не вру, не брежу и не шучу. Прошу вас, поверьте мне.

4. Утро начинается

Главный специалист по пиар[1] концерна «Гермес» Северина Анатольевна Бурковская вышла из здания Центра социологических исследований чрезвычайно довольной. Почти вприпрыжку (что такой солидной даме, как она, конечно, не пристало, но удержаться не было мочи) подбежала к своей новенькой, цвета навозной мухи «шкоде-фелиции», энергично втиснула полное тело на водительское сиденье и быстро тронулась с места, опасаясь пробок, которые в утренние часы бывали здесь нередко. Но ее опасения оказались напрасными: с улицы Маяковского она повернула направо без проблем, а на Кирочной стоять пришлось только перед светофорами. И это тоже был добрый знак. Все начиналось как нельзя лучше.

Полчаса назад она получила подробные данные от независимых социологов, три месяца проводивших исследования по ее заказу. Результаты превзошли все ожидания. Человек, которому она намеревалась оказать помощь в предстоящих выборах, имел все шансы на успех. Его рейтинг у электората даже превышал необходимые, по мнению Бурковской, цифры — и это уже сейчас, когда все еще только начиналось. Кроме того, социологи оказались на высоте и выдали несколько рекомендаций, которые Северина Анатольевна, как профессионал, сумела оценить. Информация о конкурентах кандидата была также полной и качественной. В общем, и надежды оправдались, и исполнители заказа не даром получили свои немаленькие гонорары.

Она добралась до офиса концерна, что располагался в шикарном особняке на Суворовском, за десять, а не за сорок минут, как рассчитывала с учетом пробок, а посему — до начала своего рабочего дня. Строгий подтянутый вахтер, из бывших военных, отдал ей ключи, дал расписаться в журнале, и она отметила, что из сотрудников «Гермеса» на рабочее место пока прибыл всего лишь один. А именно генеральный директор концерна Андрей Дмитриевич Полуянов, который по настоянию начальника службы безопасности фирмы расписывался в журнале, как все. Настроение у Северины Анатольевны мгновенно упало. Начинать трудовой день встречей с генеральным было ее личной плохой приметой. Хотя ничего против своего начальника она не имела. Как равным образом и не питала к нему нежных чувств. Он платил ей неплохую зарплату, работала она старательно, поскольку дело свое любила и халтурить не привыкла, но отношения их можно было бы назвать скорее официальными, нежели человеческими. Примета же возникла не просто так, а из опыта. Те редкие дни, которые начинались встречей с директором, оканчивались, как правило, весьма неудачно для Северины Анатольевны. В частности, выявилась неизменная закономерность: в эти дни ее возлюбленный бывал не в духе и отказывался с ней встречаться.