Мы, кошки - Клод Хабиб

Все о Хлое

Она пришла сюда с другими кошками-переселенцами, сопровождая черного кота, который бродил по автостоянке – драчун и забияка, он всегда был первым у мусорных урн и никогда не был последним в лесу. Все лето он сеял ужас вокруг себя, покрывая наших женщин и воруя нашу добычу. Мой плутишка брат избавил нас от него.

В тот день, когда она впервые предстала передо мной, Хлоя была беременна. Она окотилась прежде моей матери, которая тоже была беременна – как всегда. Хлоя была полностью обессилена, хотя по ее виду это невозможно было сказать. Кошка не первой молодости, и это были явно ее не первые роды. Тем не менее у нее никогда не было малышей. Но это мы узнали гораздо позже. Она была слишком горда, чтобы рассказывать хотя бы о самой незначительной потере.

Без моей матери Хлоя ни за что не смогла бы из этого выпутаться. Мама тут же стала ей во всем помогать. Видеть такое мне еще не случалось. Она вылизывала ее черных малышей, будто своих. Когда же три дня спустя она сама родила, то поделилась с ними своим молоком, будто это была вода из лужи. Это оказалось совсем не просто: черныши, родившиеся раньше, были намного крупнее и гораздо более жадными. И все они пищали. Кошка терпит все, но не то, что может навредить ее собственным котятам. Я считаю, вполне нормальная точка зрения. Мама же не делала этого простейшего выбора. Она решила стать чем-то небывалым: кошкой по ситуации. Почему? Тайна. Она беззаботно истощала себя, стараясь прокормить всю неуемную малышню. Вопреки всему она путала оба выводка. Когда она стала выходить на охоту, то ловила добычу для всех. Хлоя была совершенно бездарной охотницей. Мать приносила добычу, объясняла, что это такое, добивала, разделывала, ощипывала. Она не доверяла этого чужачке.

Вот с этого мне и следовало бы начать: Хлоя была чужачкой. Совершенно чужеродным явлением: худая, на длинных лапах, с аристократическим лицом и самой странной шерстью, которую только можно было вообразить. Это было похоже на чудо: туловище у нее было бежевым – как песок по берегам реки, а все, что было по краям: нос, уши, кончики лап и длинный хвост, – темно-коричневое, будто земля после дождя. Добавьте к этому самые красивые в мире глаза – широко распахнутые, небесно-голубого цвета. Я никогда не видел кошки, которая бы так выглядела, и склонен полагать, что она единственная в своем роде, несмотря на то, что сама она утверждала обратное. Она рассказывала, что, когда родилась, все кошки были такими же, как она, – не только ее мать, братья и сестры, но и все, кого она видела в клетках вокруг себя. Она родилась в царстве людей и всегда жила в стенах их дома. Когда мы с ней встретились, она не представляла себе, как можно обходиться без такого жилища.

Восторг, который она испытывала по отношению к нам, был безграничным. Его можно было сравнить разве что с тем чувством, которое испытывала моя мать, хотя оно было и не таким эгоистическим. Матушка любила Хлою, а та обожала жизнь, которую мы вели.

Совсем молодой ее оторвали от родных и отдали старой женщине, которая нарекла ее Агатой. Несколько лет они прожили вдвоем, друг с дружкой. Хлоя должна была заменить ей кошку той же породы, чьи фотографии повсюду можно было видеть на стенах этого дома. Мы не знали, что Хлоя хотела этим сказать. Ни моя матушка, ни мой брат и ни я сам не понимали, что значит слово «изображение», так же, как и другие заменяющие его слова – «портрет», «зеркало», «фотография». Когда нам случалось слышать от рассказчицы что-нибудь непонятное, мы отходили от нее подальше и усаживались, повернувшись к ней спиной.

Хлоя говорила, что все человеческие существа предельно глупы, что они чуют лишь то, что находится у них под самым носом, что при ходьбе поднимают столько шума, что всегда есть время убежать. Люди, утверждала она, не могут быть незаметными.

Даже если две кошки могут во многом соглашаться друг с другом, их доброе согласие все равно остается тайной. Как объяснить, что моя матушка, которая ненавидела людей настолько, что презирала кошек, чувствующих к ним хоть малейшее расположение, так полюбила Хлою, родившуюся в их среде? Из всех кошек с автостоянки она выбрала самую очеловеченную.

– По крайней мере эта, – говорила моя матушка, – знает, от чего убежала.

Обвиняя в двурушничестве всех новоприбывших без исключения, в Хлое она увидела перебежчицу. Во всяком случае, матушка объясняла ситуацию именно так. Станет ли когда-нибудь известна истинная причина?

Лично я принял ее за интриганку. В конце концов, мы почти ничего о ней не знали. Она столько лет жила в городе и после старухи попала в руки молодой девушки – жалкой и несносной особы. Живя при людях, теряешь множество удовольствий жизни, например, любовь и охоту. С этим, однако, она смирилась. Хлоя собиралась навсегда стать приложением к своей подушке.

Однажды – это было прошлой весной – в кухне снова пробудились муравьи, в воздухе витали разнообразные запахи, все чувства у Хлои невероятно обострились, как будто она проснулась после долгой спячки. В дверь позвонил курьер, он принес косметику, которую хозяйка заказала по каталогу. Девушка поспешила открыть свой пакет. Курьер не спешил уходить; он знал, что принес, и с улыбкой смотрел на нее. Полуоткрытая дверь выходила прямо на улицу, полную всевозможных шумов. Хлоя потянулась к своей мечте. Она вдруг ощутила, что еще молода, что еще способна нравиться и убивать добычу.

Она ушла.

Мой брат был просто без ума от Хлои, чего нельзя сказать обо мне. Конечно, она была грациозна и умела подать себя, но я не люблю, когда важничают. Что делать с самкой, которая воображает себя китайским императором? Мне нравятся мягкие и покорные, вот это в моем вкусе. Она же была скорее вкрадчивой. Не могу сказать, чтобы она меня совсем не привлекала. То есть нравилась, но не настолько, чтобы потерять из-за нее голову. Я считал ее такой, какая она есть: безнадежной в охоте, неспособной отличить лесную мышь от землеройки, способной упустить кролика, погнавшись за чайкой. Один раз я даже видел, как она бросилась на ягненка. И вот за нее моя мать должна была охотиться, хотя каждому известно: связываться с человеческими любимцами – хлопот не оберешься.

Забыл рассказать о ее голосе – такого громкого я еще никогда не слышал. Это был мощный высокомерный крик, странное, повелительное и на редкость неблагозвучное мяуканье. Голос Хлои прекрасно гармонировал с ее внешностью.

Плутишка был у ее ног, целыми часами он слушал, как она рассказывает о жизни среди людей – так, как рассказываем мы: небрежно, бессвязно, что-то досказывая телепатически, что-то добавляя жестами. Все люди друг друга стоят, говорила Хлоя. Там, у пожилой дамы, она была на своем месте. Жизнь протекала спокойно и размеренно, все вокруг было понятным, все подчинялось раз и навсегда заведенному порядку. Она знала, где можно точить когти, где безмятежно отдыхать, где беззаботно прыгать. Кухня была вкусной. Пожилой даме оставалось недолго, и Хлоя это знала. Она любила свернуться клубочком у нее на коленях, радостно мурлыкая. Так она помогала старушке примириться с мыслью о скором уходе из жизни.

В этом месте плутишка неизменно испускал восхищенный возглас, восторгаясь гениальностью Хлоиной хозяйки. Меня же это удивляло. Как известно, все домашние кошки считают людей бессмертными. Это и есть камень преткновения между нами и ними. Так как мы-то прекрасно видим, что люди – живые существа, которым, как и всем прочим, свойственно рождаться, взрослеть, дряхлеть и умирать. Но домашние зверюшки настолько простодушны, что считают людей непобедимыми, бессмертными и всемогущими. Безмерно простодушны во всем, что касается людей, но ни в чем другом. Следует отдать им справедливость: никто из них не считает человека добрым. Даже собаки не настолько глупы.

Господи боже, при чем здесь это! Или я позволил своим мыслям окончательно потеряться. Вовсе не с собаками следует сравнивать наших братьев, будь они хоть распоследними тупицами. Собаки, жалчайшие создания! Нерешительные, фанатичные, резкие. Совершенно никакого самообладания! И так скупо наделены талантами… Собираясь прыгнуть, собака принимается за это четыре раза, виляя хвостом от воодушевления и беспокойства. Прыжок же, который делает кошка, единственный и прекрасно получается с первого раза. Даже опустившаяся, совершенно нелепая кошка все равно остается кошкой. Вот почему мы так нетерпимо относимся к предателям. Домашние кошки должны нам уступать, должны приходить к раскаянию. Да, мы их бьем, наводим на них ужас, даже убиваем иногда, но лишь чтобы наказать за легковерие, которое те проявляют, полагая, будто человек бессмертен. Мы хотим открыть им глаза. Люди умирают – как все в этом мире. Просто это очень коварные создания: они прячут свои трупы. Не знаю, что они с ними делают, но знаю, что они что-то с ними творят. Я даже знаю почему. Они прячут мертвые тела, чтобы произвести впечатление на остальных живых существ. Хлое никто об этом не рассказывал, она сама все поняла. Думаю, следует принять ее слова на веру.