Повесть о том, как я за счастьем ходила - Юлия Воронцова

— А я здесь одно, Единственное и Неповторимое! — Гордо приосанилось облако. — И почему это ты решила, что я женского рода-племени хочу стать? — И облако уплотнилось в тощего рыцаря типа Донки Хота. Мы с Чертом так и прыснули от смеха, так как не гармонировал образ мужественности с этим полупрозрачным типом да еще с козлиной бородкой.

— Ты, облако, может и как мужчина сгодишься, — Чеки решил взять в свои цепкие руки создание изысканного женского образа, — только породы и твердости тебе явно будет не доставать. А вот женщина, — и он закатил глаза, — это ветер, струящийся в каждом локоне, это мягкая упругость и соблазнительная податливость.

Да, Чеки явно списывал портрет, но не с моего образа. Поэтому я решила несколько отвлечься на дела насущие, собрать еды к обеду, лишний раз пожурчать с ручейком, запастись ключевой водицей, и, вообще, погреться на солнышке. Время года — это обещало быть поздней весной плавно переходящей в раннее лето. Поэтому грех было бы не воспользоваться случайно подвернувшимся отпуском. И я с наслаждением растянулась на шелковистой изумрудной траве, оставив друзей без своего внимания.

По возвращению в реальность, мой приоткрытый ротик и завистливо выпученные глаза, недвусмысленно показали друзьям степень их титанического труда и достигнутого результата. Передо мной стояла смазливая девица с глянцевой страницы «Плэйбоя» 95-60-90. Черт просто не мог не восхвалить эту благородную часть тела. Волнистые волосы, тугими завитками рассыпавшиеся по плечам, плавно перетекали в мягкие складки одежды с рядом обворожительных разрезов, один из которых начинался чуть ниже и левее пупка, открывая точеную ножку, вырастающую почти от ушей. Внизу, сплетения и складочки одежды, витков и завиточков при каждом шаге придавали образу такой неповторимый и притягательный шарм, что даже я не могла отвести взгляд.

— Вау! — Пропела моя обалдевшая рожа.

Через минуту восхищенного созерцания, как истинная женщина, я все-таки нашла недостающий изъян и постаралась тут же вывалить его на головы незадачливых творителей.

— Душенька, вы так плохо следите за своими формами, что каждый раз они выдают в вас патологическую склонность к полноте. А бледно молочный вид — это удел девиц с чахоточно ослабленным здоровьем.

Ни облако, ни черт даже не ожидали от меня такой вспышки ревности. Ну что ж, ничего человеческое мне не чуждо.

По той же реакции друзья поняли, что образ, который они сотворили, близок к совершенству и дело осталось за малым. Во-первых, научиться облаку держать форму; во-вторых, его надо разукрасить, и, в-третьих, ему надо присвоить имя, причем женское.

К решению третьей задачи мы приступили незамедлительно.

— Кассиопея.

— Кассандра.

— Любовь.

— Маргарита.

— Соня, Софья, Афродита.

— Озалана, Гименея, Маракава…

Добрых пять минут мы с чертом выкрикивали имена, но они как шарики отскакивали от нашей красавицы. И когда словесный запас явно поубавился, с моих губ, как шелест сорвалось имя Генея. По облаку пробежалась небольшая рябь, и оно с удивлением посмотрело на меня.

— Почему Генея, что за Генея, — заартачился черт.

— Потому что воздушная струящаяся как легкое дуновение ветерка.

— Гее-Нее-Яяяя! — Пропела я. А внутри облака засеребрился град искорок как бы подтверждая мою догадку.

— Мы будем звать тебя Генея!

Ну что ж, самая трудная задача решена. Остались поменьше и не столь заковыристее.

Окрасить облако нам помог сок разноцветных цветов, которые в изобилии произрастали вдоль ручья. А удерживать нужный цвет в нужном месте — это уже дело техники и небольших тренировок, в том числе и удержание надлежащих форм.

Думаю, что после того как Чеки наглядно показал Генее разницу между стройностью и жирностью, слепив из краешка облака толстенькую хрюшечку, с четырьмя складочками, филейными окорочками (ух как кушать-то хочется), Генея решила побороть в себе всякие соблазны в пользу высоко художественного искусства и поддерживать форму в надлежащих плотностях, размерах и пропорциях.

Сделав дела основные и подвернувшиеся, мы сели рядком поговорить ладком.

Что делать, исторический вопрос так и крутился у нас на кончиках языков.

* * *

После сытной трапезы, игроки вернулись к шахматной доске.

— Ну что ж, Приключение Лихосветское, фигурами давай поменяемся?

И игроки поспешили сделать несколько ходов, скинув при этом с доски по парочке фигур. Новая расстановка сил заставила всех призадуматься.

* * *

Максимилиан XVI сидел на приступочке у трона и держался за свою, после очередного бодуна, голову.

— Петруша, рассольчику дай, — еле прохрипел царь.

— И апохмилинчик, и рассольчик, и спазмолгончик. Через пять минут как огурчик будете, — ответил закадычный друг и верный сподвижник царя.

Но не тут-то было. С грохотом разверзлась входная дверь в тронный зал, пропуская несущуюся как ураган Азалию — царскую дочь. В картинках и весьма эмоционально она начала втолковывать своему любимому батюшке то, что по ее мнению требовало сиюминутного и немедленного исполнения. Слова царевны как горох ломились в пустую и звенящую царственную голову. В непрерывный монолог дочери царю иногда удавалось вставить веское государево слово: «Разумеется. Подумаем. Разберемся».

На дочь Максимилиан старался не смотреть. Писк последней моды приводил его не просто в ужас, а заставлял с чувством легкого подташнивания спешить в места не столь отдаленные, куда даже цари пешком ходят.

Да! Азалию стоит представить отдельно. Девица, лет шестнадцать-семнадцать отроду, худая, угловатая, точно щепка, с еще только намечающимися женскими формами и округлостями, была одета в платье баллон неоново-лимонного цвета в трех местах перехваченная розовой тесемочкой. Эта одежда придавала ей сходство с насекомым да еще по окраски весьма ядовитым. Каждый ноготок, как и каждая прядь волос на голове, была своего раскраса. Но если каждый пальчик носил ноготок только одного цвета, то из волос на голове был сплетен и уложен витиеватый рисунок, от чего в глазах начинало рябить. Колоритную внешность принцессы дополняли румяна: красные на левой щеке и зеленые на правой. Довершали общий образ и модную тенденцию, светящаяся желтовато-оранжевая помада и белые зубки, на которые красным лаком были нанесены сколы, что придавало улыбке оскал вампира, только что отвалившегося от жертвы.

Мельком взглянув на дочь, царь внутренне содрогнулся и постарался побыстрее закончить разговор.

Азалия поняв, что бежать и махать мечами никто не собирается, топнула ножкой, как смерч крутанулась на месте и вылетела из зала, всю силу зла вложив в неподатливую дверь. После принцессы косяк и дверь запели, как молот и наковальня, сообщая всем, что буря, похоже, миновала.

Петруша осторожно вышел из-за царского трона и протянул царю долгожданное лекарство. Минут через пять они мирно сидели на тронной приступочке и обсуждали дела текущие и будущие. Еще минуты через две к ним тихонечко присоединился дядька Антип —