Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного - Литагент Алгоритм

Орхан набирал также нерегулярную пехоту, именовавшуюся азабы – войско, которое можно было не щадить и место которого было на линии атаки, а задача – вызвать на себя первый залп противника. За ними противник, нередко к своему крайнему удивлению, наталкивался на более грозную линию вооруженных копьями, вымуштрованных войск. Взятые из корпусов солдаты, которые получали жалованье и назывались оджаками капы кулу, были вооруженной силой, хорошо обученной приемам совместного ведения боя под началом командиров, которых они знали и уважали. В отличие от преобладавших в то время наемников они были едины в своей преданности суверену, считая его дело своим собственным и целиком доверяя ему соблюдение своих интересов в смысле продвижения по службе и других наград за службу. В принципе они постоянно находились «у двери султанского шатра», подчиняясь абсолютной власти правителя, служа ему лично, под началом командира, которому поручено действовать от имени султана. Сила этих новых регулярных османских войск заключалась в абсолютной сплоченности и их постоянной готовности сражаться.

Османы всегда были начеку, их нельзя было застать врасплох. Армия была оснащена первоклассной службой разведки, хорошо информированной относительно того, когда и где может появиться неприятель, дополняемой безукоризненной работой проводников для сопровождения войск по нужному пути. Путешественник Бертран де Ла Брокьер так отзывался об османских войсках: «Они могут внезапно трогаться с места, и сотня солдат-христиан произведет больше шума, чем десять тысяч османов. При первых ударах барабана они немедленно начинают маршировать, никогда не сбиваясь с шага, никогда не останавливаясь, пока не последует приказа. Легко вооруженные, они способны за одну ночь проделать путь, на который у их христианских соперников уйдет три дня».

Таковы были военные таланты выносливого, упорного и дисциплинированного народа, веками вырабатывавшего в себе привычки кочевников к скорости и мобильности; таковы были – также с точки зрения организации и тактики – принципы усовершенствованного инструмента ведения войны, предназначенного превратить государство османов в империю. Это был народ, инстинктивно движимый унаследованным импульсом кочевников все время идти вперед, по сознательно намеченному в западном направлении пути, в поиске новых пастбищ. С тех пор как они были обращены в ислам, этот поиск вообще стал святым делом и еще сильнее подогревался их религиозным долгом. Теперь этот поиск к тому же приводили в движение общественная и экономическая потребность в экспансии из-за давления перенаселения в результате непрерывного притока в приграничные местности новых поселенцев: будь то земляки-кочевники, мусульмане неортодоксальных взглядов или искатели приключений из княжеств Центральной Анатолии. Теперь, придя из степей Центральной Азии, эти турки должны были рискнуть пересечь незнакомую и негостеприимную стихию – море, К. середине XIV века их войска были готовы к высадке в Европе.

Орхан I – второй правитель османского государства, правивший с 1326 по 1359 годы

2

Вступление турок в Европу не было каким-то внезапным вторжением, подобным монгольскому походу через Азию. Скорее, это был процесс постепенной инфильтрации, роковое следствие упадка и падения Византийской империи. Этому процессу сопутствовало отсутствие, скорее по религиозным, чем по политическим причинам, единства среди христианских государств – Запад был против Востока, католики против православных, римляне против греков. Подобное состояние достигло своей кульминации в начале XIII века, выразившись в вероломном нападении латинских рыцарей – участников четвертого крестового похода – не на мусульман в Святой Земле, как первоначально намечалось, а на своих же братьев по вере – греков, христиан Константинополя. После захвата и разграбления города в 1204 году они основали Латинскую империю на большей части остававшейся у Византии европейской территории. Благодаря в значительной степени отсутствию единства между группировками ее собственных христиан, Латинская империя на деле оказалась эфемерным образованием, существование которого длилось чуть больше половины века, в то время как греки продолжали сохранять свою власть над сохранившейся у них азиатской территорией, опираясь на Никею. В 1261 году греки могли вновь вернуть себе Константинополь.

Но удар, нанесенный их империи, в конечном счете оказался роковым. Византии удалось просуществовать еще два столетия, но это был как бы некий призрак ее прошлого. Идущая из глубины веков слава мировой державы и центра цивилизации окончательно померкла.

Никогда больше не смогла Византия восстановить свои прежние силу и безопасность. Территория была опустошена. Болгария, Сербия, Македония утрачены одна за другой. Константинополь наполовину разрушен, лишившись своих богатств и большей части населения. Торговля империи с Востоком сместилась в другие районы. То, что сохранилось от Византии на западе, перешло в руки венецианцев и генуэзцев. Религиозная вражда с латинскими странами и папством полыхала сильнее, чем когда-либо. Изнутри империю подтачивали административная дезинтеграция, социальная реформация и финансовая несостоятельность.

В этот критический период истории Византии так и не появилась сильная династия правителей, которая смогла бы связать воедино еще сохраняющиеся элементы империи и вдохнуть в них новую жизнь. Напротив, после возвращения Константинополя правление первого императора из династии Палеологов было отмечено – за исключением, пожалуй, лишь мира искусства, – не ренессансом, а длительным периодом дальнейшего заката империи. Последствием отнюдь не святой войны христиан с христианами стало отсутствие единства внутри императорского дома, расколотого в ущерб себе, и наличие династии, втянутой в периодически возобновляющуюся войну, в которой сын сражался против отца, внук – против деда, узурпатор – против законного суверена. Этот раскол неизбежно играл на руку туркам, единым в своей священной войне за дело Ислама. В контексте этой войны они едва ли должны были вторгаться в Европу. Но ситуация складывалась так, что они в Европе все-таки оказались.

Первоначально они выполняли здесь свою традиционную роль наемников, аналогичную той, которую сыграли в арабской империи халифата Аббасидов тремя веками раньше. Первые наемники пришли из колонии тюрок, обосновавшихся в Добрудже, на западном побережье Черного моря, после восхождения на императорский трон первого из Палеологов, Михаила VIII, бежавшего из-под оккупации латинян и жившего в качестве изгнанника при дворе сельджуков. Эти тюрки пришли на помощь свергнутому с трона султану сельджуков Иззеддину, который, в свою очередь, нашел убежище в Константинополе. После угрожающей демонстрации против императора они добились освобождения султана из-под стражи и вместе с ним отправились в Крым. Но его сын и отряд его стражи остались в Константинополе, приняли христианство и составили костяк корпуса турецкой милиции, вскоре пополнившего свои ряды и обеспечившего желанное подкрепление императорской армии.

В начале XIV века император Андроник II схожим образом призвал к себе на помощь крупное войско наемников – христиан из Каталонской Великой Компании под командованием не признававшего никаких законов солдата удачи Роже де Флора. Когда каталонцы учинили в Константинополе беспорядки, он переправил их в Малую Азию. Здесь они успешно сражались против турок, но забирали себе всю военную добычу за счет греков, с которыми они в конце концов вступили в открытый конфликт, основав в Галлиполи европейскую штаб-квартиру и стремясь превратить ее в собственное государство. Когда Роже де Флор был опрометчиво убит в императорском дворце, каталонцы в ярости обрушились на греков и пригласили своих прежних врагов – турок из Малой Азии – помочь им в борьбе против империи, которую они пришли защищать. Таким образом, именно каталонцы – первые, кто несет ответственность за появление турок в Европе, – сражались против греков и качестве организованной силы. Когда каталонцы наконец ушли в Фессалию, они оставили позади себя, во Фракии и Македонии, большое войско турок, совершавших нападения на пути сообщения и сеявших общий беспорядок. Их лидер Халил достиг договоренности о выводе войска в обмен на охранную грамоту для переправы через Босфор. Но когда греки в нарушение договоренности попытались лишить турок их трофеев, Халил вызвал подкрепление из Азии, нанес поражение и вынудил спасаться бегством юного императора Михаила IX и с презрительной насмешкой принял головной убор императора. Император смог избавиться от этих турок, только призвав на помощь войска сербов.

Начиная с этого времени на протяжении всего XIV века острова и побережья европейской части Византии подвергались череде пиратских рейдов турок из различных княжеств Малой Азии. Только вражда между ними предотвращала согласованное вторжение в то время, когда число турок, сражавшихся на стороне греков, равнялось числу турок, сражавшихся против них. Среди них были татары с северных берегов Черного моря, схожие расовыми корнями и традициями, волнами накатывавшиеся через южнорусские степи в Крым и дальше на запад, вплоть до Венгрии. Тем временем турецкие пираты из княжества Айдын в Малой Азии грабили население островов в Эгейском море, спровоцировав «крестовый поход» войск римского папы, захвативших город Смирну (Измир).