Лирика разных лет - Марк Гроссман

Иду по первой тропке

Иду по первой тропкеНа выпавшем снегу.Косули смотрят робко,Не роются в стогу.Ах, милые, не пулиНесу я вам, не нож.И зря у вас, косули,Бежит по коже дрожь.Я много видел смертиИ не одну войну,И оттого, поверьте,Я вас не обману:Ни горечи, ни боли,Ни выстрела, ни зла.Принес я крупной солиДля вашего стола.Доверчиво-красивы,Вы — кровное мое, —Как живопись РоссииИ вымысел ее.

1972

В крови у нас гнездятся быль и небыль

В крови у нас гнездятся быль и небыль —Пещер дымы́, земных разломов дно.Так петухов, наверно, тянет небо.Пусть изредка. Туманно. И темно.Они кричат и хлопают крылами.Срываются в отчаянный полет,И грузные, как из вселенной камень,Горячей грудью расшибают лед;Окрест взирают из последней мочи,Как у родного дома пилигрим,И горлом окровавленным хохочутНад изжитым ничтожеством своим.

1973

Слушайте космические знаки

Слушайте космические знакиНервами открытыми антенн,Тявканье прощальное собаки.Вечностью утащенное в плен!Слушайте галактики гуденье,Грозный шепот Млечного Пути.Всемогуща сила тяготенья,Тайное и вечное «Приди!».В тьму зеленой лампою качну я,Лунным легким пламенем облит.Слушайте вселенную ночную,Окаянный голос Аэлит!

1961

Мир ночей — и таинство, и чудо

Сыну Алеше

Мир ночей — и таинство, и чудо,Рек озноб, и хохоток сычей,Серый волк, Иванушкина удаль,Переливы праведных мечей.Кони травкой хрупают у плеса,И лежит у ног, как стригунок,Маленький, пока одноголосый,Несмышленый вовсе огонек.Вот теперь похож уже на паву.Выгнул хвост дугою до реки.И летят на смертную забавуМайские железные жуки.Кто там плачет! Филин или евнух?Или это колдовство стиха?Или стонет статная царевнаНа суровом ложе пастуха?Воют волки над бараньей тушей,Сходят феи к речкам и ключам.Так замри же, мальчик мой, и слушай:В целом мире — над водой и сушей —Сказки оживают по ночам.

1967

В студеный сон вороний

В студеный сон воронийЛуна вонзила рог.В ночи молотят кониСумятицу дорог.Подков каленых дроби, —Сугробы — стороной.И нижется, как ропот,Качаясь, коренной.Кричит возница: «Ну-ка!»Во тьме бодрит коней.Зализывает вьюгаКаракули саней.И вот — в глуши гранитной,Как взорванный снаряд,Гремят грома́ Магнитной,Огни ее горят.И чудятся в железе,Заметные едва,Неведомой поэзииНачальные слова.

Урал, 1931

Рабочему классу Урала

Мы с детских лет твою носили робу,Твои заботы чтили и права,Твои крутые, как металл на пробу,До капельки весомые слова.Ты верил нам, как верят людям взрослым,Работу дав — начало всех начал,Ты нас, мальчишек, обучал ремесламИ мудрости житейской обучал.И мы росли и обретали силу,Отчизне присягая и труду,И доменным огнем нас прокалило,Как прокаляет флюсы и руду.Возненавидев скуку и безделье,Мы шли с тобой все тверже и смелей,И в горький час, и за столом веселья,Живя по правде, по одной по ней.Пусть не металл теперь точу я — слово,Пускай мартены лица нам не жгут,Но честный стих бетонщика РучьеваЕсть тот же подвиг и нелегкий труд.Бывает, право: свой удел поносимИ, зря испортив множество чернил,Себе твердим, что это дело бросимИ что предел терпенью наступил.Но слышим голос басовитый, ясный:— Эге ж, ребята, неважны дела,Выходит, что учил я вас напрасноУпорству огневого ремесла…И больше — ни попрека, ни укора.И вновь для строчки — страдная пора,И безразличны вопли щелкоперов,Шипенье гастролеров от пера.И в добром слове обретая веру,Ты снова — сын в кругу своей семьи,И точишь сталь по вашему примеру,Уральские товарищи мои.Я ваш не потому, что я когда-тоУ вас учился тайнам ремесла,И не по праву сына или брата —По крепости душевного родства.Нет, не пропиской — твердостью закалаГордился по закону на войне,Когда рвались дивизии УралаЧерез огонь и выжили в огне!Вот почему мне дороги до гроба,Вот почему — и долг мой, и права —Твои крутые, как металл на пробу,Весомые до капельки слова.

1959

Мы не воздухом — ветром дышим

Мы не воздухом — ветром дышим,Не идем, а буравим тьму.Ни под войлоком, ни под крышейНет пощады здесь никому.Здесь закон для всех одинаков:Раз работа — огонь из глаз.Тянут нарту вперед собаки,По глазам понимая нас.

Берег Баренцева моря,1952

В заливе Мотовском, зеленом

В заливе Мотовском, зеленом,Где чайки грудятся с утраИ Север воздухом соленымПо мачтам хлещет катера,Где горы рушатся с разбегаВ кипенье пены и воды, —Я находил печати века —Твои походные следы.Был путь твой тяжек, точно волок,Был мимолетен твой привал,И у костров твоих, геолог,Не раз я душу согревал.Сшибались льдины в океане.На травы мая падал снег,И шло полярное сияньеК тебе жар-птицей, человек.Ни зги, ни троп на скалах голых,Где мне доверен мой рубеж.И я не раз там слышал голосТвоих несломленных надежд.И в солнце будущее веря,Ты, спотыкаясь меж камней,Назвал Счастливым этот берег.Да будет так.Тебе видней.

Полуостров Средний,ноябрь 1952

Солнца не было два месяца

Солнца не было два месяца,Лишь во мраке всхлипы вьюг.Вот оно! Хоть ветер беситсяИ кипит туман вокруг.И, прищурясь, осторожно мыСмотрим — все тревоги прочь! —Как над морем обмороженным,Будто лед, крошится ночь.Выжигают сумрак выстрелы —Наш салют во славу дней,В честь огня, который выстраданВсей душой, природой всей.Первый луч горит над Моткою,Пусть на миг один всего, —Встретим песнею короткоюЖизни новой торжество,Этот свет и воздух сладостный.Щедрость птичьей щебетни.

Чем короче наши радости —Тем дороже нам они.

Залив Большая Мотка,1953

Все из синего льда

Все из синего льда,Даже скалы — и те,Даже в небе звезда,В ледяной высоте.Даже воздух — и тот —Замутнен и суров,Как измолотый ледЖерновами ветров.Глядя вдаль из-под век,Отложив ледоруб,На скале человекЗапахнулся в тулуп.Он стоит, будто вмерзВ исступление льдов,И на тысячу верстНи жилья, ни следов.И на вест, и на остСиний сумрак и сон.Под ледяшками звездЛишь упряжка и он.Звон закованных рекИ стенание вьюг.Но он здесь — Человек —И теплее вокруг.

Район Капустных озер,1953

Обвязались мы не зря

Обвязались мы не зряБичевой. Нельзя иначе —Бьются бури декабряС бычьим бешенством в Рыбачий.Стонет суша в тяжком сне,Содрогаясь от норд-оста,И несется с неба снег,Погребая полуостров.Мы идем, скользя по льду,Волоча в сугробах ноги,Засыпаем на ходу.Даже видим сны в дороге:Не метель, а яблонь хмельЗаметает наши сани,И шумит тихонько ельНад поселками саами;Ржи живучий урожай —Не диковина — обычай.И летит пчела, жужжа,В улей с доброю добычей.…И уже довольны мы,Снится горечь нам окурка,И сияет нам из тьмыРаскаленная печурка.

Полуостров Рыбачий,1953

Он молча плакал, оттого что…