Пропавшая сестра - Дайна Джеффрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Белл шла дальше. Слабый запах сточных канав смешивался с пряными ароматами, исходящими от многочисленных торговых лотков и бродячих торговцев. Остановившись на перекрестке, она слушала грохот железных колес конных повозок, называемых гхарри, – этих старомодных ящиков на колесах. Удивительно, как на рангунских улицах прошлое уживалось с настоящим. Пройдя еще немного, Белл свернула налево и оказалась на Мерчант-стрит.
На всей Стрэнд-роуд и прилегающих улицах доминировали здания британской постройки, однако Белл жаждала увидеть что-то более экзотическое, нежели эти архитектурные памятники колониализма. Она повернула направо, прошла мимо вычурного здания Верховного суда, где, скорее всего, когда-то работал ее отец. Она сделала еще один поворот и резко вдохнула, увидев то, что искала. Должно быть, это и была пагода Суле. По размерам она уступала пагоде Шведагон, которую Белл видела с корабля, но купол ее тоже сверкал золотом. Храм стоял в самом центре Рангуна, неподвластный повседневной городской суете. Белл остановилась, любуясь. Администратор отеля рассказал ей, что пагоде 2200 лет и эта святыня всегда была и остается центром общественной жизни города.
Белл смотрела на сверкающий золотом купол, манивший подойти ближе. Возможно, она бы и подошла, если бы не нестерпимая жара. Белл оглянулась по сторонам. Она вышла без шляпы и зонтика. Отгоняя назойливых мух, вьющихся у лица, она искала место с прохладительными напитками. Чайные лотки, тянущиеся вдоль улицы, выглядели не слишком привлекательными. Тогда куда? Снова оглянувшись по сторонам, Белл вдруг заметила Глорию, выходящую из «Роу», большого кремово-красного универмага. Здание венчала угловая башенка. Вдоль верхнего этажа тянулись полукруглые балкончики. Окна, не имевшие балконов, были затейливо обрамлены. Окликнув Глорию, Белл помахала ей.
Глава 3
Диана, Челтнем, 1921 год
Наконец-то я получила письмо от Симоны. Я так рада, что готова танцевать и кружиться по комнате. Я думаю о ее добрых глазах янтарного цвета, светлых волосах и коже цвета сливок и персика. Как весело мы проводили с ней время в былые годы! Жена моего доктора и моя лучшая подруга времен жизни в Бирме. Увы, новости, сообщенные Симоной, печальны: ее муж, Роджер, умер, и теперь она возвращается в Англию, куда-то в Оксфордшир, что совсем неподалеку отсюда. Я сбегаю вниз, беру из коридорчика садовые ножницы и плетеную корзинку и выхожу наружу. На мгновение подставляю лицо солнцу – мне нравится чувствовать солнечное тепло. Потом срезаю несколько роз для столовой.
Вспоминаю яркие цветы Бирмы и мою тамошнюю жизнь. Мою жизнь! Она была наполнена волнующими событиями и смехом. Коктейли, обеды и эти роскошные садовые вечеринки, длящиеся ночь напролет. Платье из парижского шелка приятно холодит кожу. Мой дорогой муж крепко обнимает меня, так крепко, что я ощущаю себя какой-то особенной, неповторимой. Затем, выпив чересчур много шампанского, я смотрю, как легкий ветерок качает розовые и оранжевые фонарики на фоне темно-синего предрассветного неба.
Тот бирманский сад с ароматными цветами и широкими кронами деревьев, где на ветвях качаются обезьяны. Мы оба смеемся над ними, стоя в обнимку. Мы молоды – во всяком случае, я – и крепко любим друг друга. Мы отправляемся в наш уединенный уголок, где никто не увидит, чем мы займемся, и никто не узнает, как мой внешне суровый и педантичный муж испытывает ко мне такое желание, что у него перехватывает дыхание.
Я останавливаюсь как вкопанная.
Сад – запретная тема для мыслей.
Глава 4
Помахивая сумочкой, Глория перешла улицу. Она широко улыбалась, и Белл тоже улыбнулась. Глория чмокнула девушку в щеку. Сегодня ее губы кинозвезды были покрыты малиново-красной помадой.
– И как нашей певчей птичке нравится в Рангуне?
– Пока еще мало что видела, но я в восторге. Такое обилие впечатлений. – Белл вытерла вспотевший лоб. – Но какая немилосердная жара! Я искала место, где бы выпить холодненького. Просто умираю от жажды.
– Знаю я такое местечко. И раз уж мы здесь, то купим вам шляпу. В «Роу» найдется подходящая. Не сомневаюсь. И обязательно возьмите их каталог. Там есть все, что душе угодно.
– Приятно слышать.
– А как замечательно внутри! Повсюду вентиляторы. Черно-белые мраморные полы и только английский персонал. Настоящий «Хэрродс» Востока.
– Вы очень добры, – улыбнулась Белл.
– Дорогая, вы заблуждаетесь. По правде говоря, вы меня заинтриговали. Я, знаете ли, живу довольно скучно. – Глория протяжно вздохнула, словно подтверждая сказанное. – А вам, как мне кажется, не помешает, чтобы кто-нибудь за вами присмотрел.
Белл почувствовала, что может превратиться в игрушку Глории: сегодня та горячо предлагает ей покровительство, а завтра оно сменится равнодушием. Белл давно научилась жить самостоятельно и не нуждалась в присмотре. Но раз Глории хочется проявить участие, пусть будет так. Белл примерилась к шагу Глории. Они прошли через сад на Фитч-сквер и свернули на Мерчант-стрит.
– Я видела, что лица бирманок покрыты чем-то желтым. Как это называется? – спросила Белл.
– Тханака. Бирманки считают, что эта паста благотворно действует на кожу лица и предохраняет от солнечных ожогов.
– А мне показалось, что она, наоборот, иссушает кожу. Вы пробовали накладывать тханаку?
– Подобные штучки не в моем вкусе, дорогая.
Судя по лицу Глории, никакие местные косметические снадобья не касались ее точеных щек.
Придя в бар, Глория заказала две большие порции холодного напитка «Пиммз»[3].
– Ой, я спиртное не пью, – запротестовала Белл.
Она не доверяла спиртному. Если вино и напитки покрепче способны изменить тебя в лучшую сторону, они же могут вытащить наружу и худшее, что есть в тебе. К самоограничениям Белл привыкла лет с восьми, когда поняла, что, приложив некоторые усилия, ту же плитку шоколада она может растянуть надолго, превзойдя других
