Храм украденных лиц - Екатерина Красавина

Лазарева сидела и смотрела куда-то мимо него. Сигарета в ее пальцах уже почти догорела.

— Заметили ли вы в поведении Лактионова в последнее время что-то необычное? Может быть, он нервничал? Или ходил подавленным?

Лазарева замотала головой:

— Нет. Он был… как всегда.

— Что вы можете сказать о его характере? Каким он был?

Ирина Владимировна с удивлением посмотрела на него.

— Каким?.. — растерянно переспросила она.

— Да. Как бы вы его охарактеризовали? Представьте, что вам надо написать сочинение на тему «Мой шеф».

— Высокого роста. Широкоплечий. Глаза — карие. Волосы — каштановые…

— Сколько ему было лет?

— Сорок пять.

— А характер: взрывной, спокойный?

— Скорее спокойный.

— Повышал ли он голос на своих сотрудников?

— Никогда. Он мог делать замечания и устраивать разнос, но в мягкой форме.

— Он нравился женщинам вашего коллектива?

— Ну и вопросы! — выдохнула Лазарева и потушила окурок в пепельнице. — Я не знаю. В душу ни к кому не лезла. Но фамильярности Николай Дмитриевич терпеть не мог. И не позволил бы своим сотрудницам слишком явно флиртовать с ним.

— Вы знали его жену?

— Жену? — Лазарева сцепила руки. — Несколько раз она приходила сюда. Нормальная женщина.

— Вы не были вхожи в его семью?

— Нет, я уже говорила вам. Наши отношения носили чисто служебный характер.

— Каково финансовое состояние вашей клиники? Вы были кому-нибудь должны?

— Об этом лучше спросить у главного бухгалтера. Правда, сейчас она болеет. Но дня через два обещала выйти.

— Бывшие жены Лактионова сюда не приходили?

— Любовь Андреевна — нет. Ванда Юрьевна — да. Пыталась наведываться к нам. Но Лактионов приказал ее больше не пускать.

— Откуда вы знаете про его первую жену? — вставил Витька.

Молодец, подумал Губарев. Вопрос абсолютно по существу.

Лазарева на секунду растерялась.

— Николай Дмитриевич как-то рассказывал о своей жизни.

— Значит, все-таки вы общались в неформальной обстановке?

— Конечно, мы же живые люди. Иногда расслаблялись в коллективе. Но это бывало редко.

— И последний вопрос. Кто, по-вашему, мог убить Лактионова?

— Понятия не имею. Правда! Ума не приложу, кто бы это мог сделать. Может быть, псих? Сумасшедший. Маньяк…

Сегодня Дина Александровна тоже выдвинула эту версию. Пришел маньяк и убил Лактионова. Просто так. Потому что он маньяк. М-да!

— А конкуренты? Вы — процветающая клиника…

— Работы хватает всем. И дорогу мы никому не перебегали.

— Спасибо. Вы можете идти. Да… — остановил ее Губарев. — Ирина Владимировна, оставьте, пожалуйста, ваш домашний телефон и дайте мне список сотрудников фирмы. Пусть входят по одному. Сначала — секретарь. Потом — охранник.

Лазарева подошла к секретарской стойке и, порывшись в ящике, достала несколько скрепленных листов бумаги. Она вернулась к Губареву и протянула их ему. Когда она шла к двери, Губарев почему-то обратил внимание на ее ноги. Крепкие. С полными икрами. Халат доходил до колен. И в светлых чулках хорошо были видны очертания ног. Он отметил: как уверенно ступает она. Не так, как Дина Александровна: скользяще-бесшумно.

— Хо-ро-шо, — по слогам сказал Губарев, скользнув взглядом по списку. — Первым пригласите секретаря. Как я уже сказал.

— Сейчас посмотрю: приехала ли она. Непонятно, почему, но она сегодня опоздала. Вот вам моя визитка. Домашний телефон написан внизу.

Лазарева ушла. Когда они остались одни, Губарев переглянулся с Витькой.

— Может, нам кофе попить? Ты хочешь?

— Не отказался бы.

В двери приемной показалось хорошенькое девичье личико.

— Можно? Я секретарь Николая Дмитриевича.

— Да. Проходите. Не могли бы вы соорудить нам чай или кофе? Лучше — кофе.

— Да, сейчас. — Секретарша прошла к своей стойке. Нагнулась, и через несколько минут на журнальном столике перед Губаревым и Витькой стояли темно-синие чашки. Еще через несколько минут они уже пили ароматный дымящийся кофе. — Извините, забыла. — Секретарша поставила на стол коробку конфет и печенье на блюдце.

— Спасибо. — Кофе был отличный. — Вас как зовут? — спросил Губарев.

— Меркурьева Юлия Константиновна. — Она стояла перед ними. Круглое личико в обрамлении задорных каштановых кудряшек. Совсем молоденькая. Лет восемнадцать. Не больше. Рост — средний. Даже пониже среднего. Серый в рубчик костюмчик обтягивал ладную фигурку. Типичная секретарша, подумал Губарев. Глупенькая и хорошенькая. Вон какая мордашка миленькая и свеженькая. Наверное, только что со школьной скамьи. Провалилась в вуз и решила пойти подработать. Помочь семье.

— Присаживайтесь.

Юлия Константиновна села на стул.

— Вы давно работаете на фирме?

— Два года.

— А почему ушла прежняя секретарша?

— Она вышла замуж за иностранца и уехала в другую страну.

— Простите, вы попали на это место по блату? Юлия Константиновна чуть недоуменно подняла вверх брови.

— По объявлению. Николай Константинович искал секретаря. И дал объявление в газеты. Моя кандидатура полностью отвечала всем требованиям Николая Дмитриевича, поэтому меня и приняли на работу.

— Простите, а какие это требования? — Губарев знал, что для секретарши важно знать компьютер, быть симпатичной и уметь хорошо варить кофе. Ну, и еще оказывать шефу услуги личного характера. По мере надобности. Во всяком случае, Губарев был уверен, что это правило негласно действует во многих фирмах.

— Какие? Знание трех языков. Английского, французского и немецкого. Владение компьютером. Машинопись и стенография. Умение составлять документы, писать статьи рекламного характера. Деловой этикет. Психология делового и личного общения.

— И вы все это знаете? — спросил пораженный Губарев.

— Да. Плюс еще я изучаю испанский и китайский языки. А также увлекаюсь карате.

Сидевший рядом Витька поперхнулся. Темно-коричневая жидкость выплеснулась из чашки на стол.

— Я сейчас вытру. — Юлия Константиновна вспорхнула со стула и вернулась с салфеткой в руках. — Ничего страшного, — и она мило улыбнулась Вите.

— Извините, — сконфуженно пробормотал он.

— Да-а, — брякнул Губарев. — Простите, а сколько вы получаете в клинике?

— Шестьсот пятьдесят долларов. Неплохо, подумал Губарев. Совсем неплохо.

— Николай Дмитриевич все время индексировал зарплату своим сотрудникам. Нам не на что жаловаться.

— Юленька, — обратился он к ней. — Вы, как секретарь, должны хорошо знать привычки и характер Николая Дмитриевича. Скажите, пожалуйста, не было ли с ним каких-то перемен в последнее время? Не срывался ли он на вас?