Удача – это женщина - Элизабет Адлер

Всевозможные гардеробы, шкафы и шкафчики были выполнены, из дерева ценных пород и покрыты белым лаком, причем все открытые полки в них, да и вообще любые пустые объемы, по желанию Энни заставили высокими вазами, в которых независимо от сезона всегда стояли свежесрезанные белоснежные розы на длинных стеблях. Дизайнер посоветовал заказчице для достижения максимального эффекта при окончательной отделке квартиры использовать не менее пятидесяти оттенков белого цвета. Все это великолепие создавало у Энни ощущение света, роскоши и благосостояния, особенно по контрасту с коричневыми кленами и потертыми, якобы турецкими, коврами, на фоне которых прошла ее юность. Энни, однако, прекрасно сознавала, что ничего из всей окружавшей ее роскоши она в жизни не смогла бы себе позволить, если бы на свете не существовало Мандарина и Фрэнси. И еще, конечно, Джоша, который стал для нее началом всех начал. Все это, несомненно, было делом рук судьбы или счастливого случая — так, кажется, любили говаривать в далеком Йоркшире, где находился дом ее отца и где она провела двадцать шесть лет из отведенного ей срока земного существования.

Но сегодня она отнюдь не собиралась предаваться воспоминаниям. Она думала о Фрэнси. Устроившись поудобней в кресле, Энни в очередной раз перечитала заметку в разделе светской хроники газеты «Сан-Франциско кроникл». Заметка называлась «Смерть Мандарина Лаи Цина». Она гласила: «Мандарин Лаи Цин, весьма известный и не менее загадочный бизнесмен, проживавший в нашем городе, скончался вчера в возрасте около семидесяти лет, однако никто не знает, сколько на самом деле лет ему было. По слухам, он родился в маленькой деревушке на берегу реки Янцзы в Китае, но информации о том, когда он переехал на жительство в Соединенные Штаты, не имеется. Известно лишь, что Мандарин появился впервые в Сан-Франциско в самом конце прошлого века и довольно быстро преуспел как финансист и предприниматель, используя, в частности, в своей деятельности старинную китайскую систему займов, известную как система кругового кредита. Однако в сферу большого бизнеса, куда в те времена китайцы не допускались, он проник благодаря своей скандальной связи с Франческой Хэррисон, дочерью миллионера Гормена Хэррисона, основателя одного из самых крупных банков и наиболее видного гражданина Сан-Франциско. Именно Фрэнси Хэррисон своим именем и положением прикрывала все сделки Лаи Цина как в США, так и в Гонконге, и, по мнению многих, только с ее помощью пресловутый Мандарин превратился со временем в миллиардера.

Лаи Цин с щедростью распоряжался своим состоянием. Он, в частности, создал различные фонды для финансирования деятельности школ, предназначенных для обучения китайских детей, основал несколько стипендий для малоимущих, дав им возможность получить образование в лучших колледжах и университетах страны, с его помощью были построены больницы и приюты для сирот. Поговаривали, что подобным образом он хотел примирить окружающих с тем фактом, что по причине трудного детства сам он так никогда и не получил настоящего образования. К сожалению, в этом он не преуспел, поскольку до сих пор ни один колледж не присудил ему степень почетного доктора, а руководство основанных им больниц, приютов и школ ни разу не предложило ему войти в опекунские советы соответствующих учреждений.

Следует отметить, что Мандарин всегда был загадочным человеком. И его личная жизнь — помимо широко известной связи с так называемой наложницей — до сих пор окутана тайной.

Но самым большим из всех секретов Мандарина остается ответ на вопрос: наследует ли вечно молодая и по-прежнему красивая Франческа Хэррисон состояние умершего магната и насколько это состояние велико? Жители Сан-Франциско, затаив дыхание, готовы следить за развитием событий, которые, как мы надеемся, поставят точку в длинной саге, повествующей о жизни самого загадочного и богатого человека, когда-либо обитавшего в городе Сан-Франциско».

Энни задумалась на секунду, прочитала ли Фрэнси заметку, нашпигованную слухами и сплетнями, и насколько подобные слухи затронули ее. Энни не пришлось участвовать в похоронах Мандарина в волнах залива Сан-Франциско, хотя она знала и любила его столь же долго, как и Фрэнси, — Энни прекрасно понимала, что ее подруга выполняла последнюю волю покойного и обиды здесь ни к чему.

Выйдя из задумчивости, Энни взялась за телефон и, позвонив в приемную отеля, вызвала свой темно-зеленый «паккард», приказав шоферу подать машину к главному входу. Затем она перебросила пальто через плечо и, затолкав злополучный номер «Кроникл» в карман, села в лифт, который повлек ее вниз, в роскошный вестибюль отеля.

Уже в вестибюле, натягивая перчатки, она, как бы между прочим, спросила портье:

— Сенатор и миссис Вингейт выехали из номера?

— Да, мадам, с полчаса как изволили отбыть.

Энни прошла через высокие стеклянные двери главного входа и, кивнув привратнику, возвышавшемуся колонной в цилиндре у дверей, уселась за руль маленького автомобиля. Одно она знала совершенно точно — что и не подумает сообщать любимой подруге о приезде в город Бака Вингейта с женой Марианной и о том, что они обедали вместе с братом Фрэнси Гарри.

Ао Фонг, слуга-китаец, который состоял на службе у Фрэнси больше двадцати лет, распахнул перед Энни двери и сообщил, что хозяйка находится наверху с Лизандрой и успокаивает девочку.

— Передай ей, чтобы не торопилась, я подожду, — сказала Энни и направилась прямо из прихожей в маленькую гостиную Фрэнси.

Она налила себе изрядную порцию бренди, уселась поудобнее и цепким взглядом окинула комнату. На первом этаже, помимо маленькой, располагались еще три гостиных и библиотека, хранившая на своих полках более двадцати тысяч книг, а также кабинет Мандарина, который простотой и аскетичностью мог поспорить с монашеской кельей. Но гостиная Фрэнси вся дышала уютом и изяществом, присущими женщине со вкусом. На стенах висели картины, собранные по всему свету, а в старинной английской горке со стеклянными дверцами были выставлены статуэтки из драгоценного белого жада. На книжных полках рядами стояли журналы и книги, полы закрывали старинные турецкие ковры времен Оттоманской империи. Диваны были надежно защищены от пыли покрывалами нежных тонов из тончайшей верблюжьей шерсти, а тяжелые шторы из золотистого шелка не позволяли постороннему взгляду проникнуть через окна и нарушить покой обитателей комнаты.

Послышался звук отворяемой двери. Энни подняла глаза и увидела входящую в гостиную Фрэнси.

— Наконец-то Лизандра заснула, — сообщила та со вздохом. — Боюсь, ей сильно будет не хватать дедушки Лаи Цина.