Тысячный этаж - Катарина Макги

На второй день поездки все выбрались наружу, чтобы покататься на горных дронах. Эйвери, Леда, Атлас, Джейми, Корд, даже старший брат Корда, Брайс, прыгали с откидных сидений своих личных горных дронов, приземлялись в мягкий снег, зигзагом спускались между деревьями и возвращались наверх, чтобы забрать дроны, пока те не свалились с края ледника. Леда каталась не так хорошо, как другие, но наслаждалась выбросом адреналина на подъеме – не меньше, чем когда крала у мамы что-нибудь действительно дорогое. Следуя за Атласом сквозь деревья, Леда изо всех сил старалась не отставать. Ей нравилось, как ветер скользит по изгибам ее полиэстерового костюма. Слышался лишь свист лыж по снегу, а еще глубокий, гулкий звук пустоты.

Ее вдруг осенило, что здесь они искушают судьбу, рассекая морозный тонкий воздух наверху ледника, у самого края неба.

В этот момент раздался крик Эйвери.

Последующие события прошли в тумане. Затянутой в перчатку рукой Леда пыталась нащупать аварийную кнопку, чтобы вызвать горный дрон, но Эйвери уже подобрали в нескольких метрах от нее. Нога подруги была вывернута как-то неестественно.

Когда все вернулись в пентхаус отеля, Эйвери уже летела домой. С ней все будет в порядке, заверил их мистер Фуллер, ей нужно залатать колено, а потом встретиться со специалистами в Нью-Йорке. Ясно было, что это значит: после операции Эйвери отправится к Эверетту Рэдсону, чтобы с помощью микролазера удалить следы швов. Не дай бог на ее совершенном теле останется шрам.

Тем вечером все собрались в горячем джакузи, передавая друг другу охлажденные бутылки с крем-виски и произнося тосты за здоровье Эйвери, за Анды и начавшийся снегопад. Когда снег пошел гуще, ребята заворчали и разошлись по постелям. Но Леда, которая сидела рядом с Атласом, осталась. Он тоже не двинулся с места.

Уже не первый год Леда мечтала об Атласе: с тех самых пор, как они с Эйвери подружились. С их первой встречи в квартире Эйвери, когда он вышел к ним, распевая диснеевские песенки, а Леда покраснела от смущения. Однако она не верила, что у нее есть шанс. Атлас был на два года старше, к тому же приходился Эйвери братом. Но когда все стали выбираться из джакузи, Леда замешкалась, задаваясь вопросом: а вдруг, а может… Она явно ощутила, как под водой ее колено коснулось ноги Атласа, от чего мурашки побежали по всему левому боку.

– Хочешь еще? – пробормотал Атлас, передавая ей бутылку.

– Спасибо.

Леда с трудом отвела взгляд от его ресниц, на которых, словно жидкие звезды, скапливались снежинки. Она сделала большой глоток крем-виски. Напиток был мягким, сладким, как ликер, но обжигал горло. Голова Леды пошла кругом – от горячей воды джакузи и близости Атласа. Может, из ее крови просто не выветрился адреналин, или же все дело было в радостном волнении, толкавшем на безрассудства.

– Атлас, – тихо проговорила она.

Он повернулся, изогнув бровь. Леда подалась вперед и поцеловала его.

После секундного колебания Атлас ответил на поцелуй, зарываясь пальцами в ее густых кудряшках, покрытых снегом. Леда потеряла чувство времени. В какой-то момент она лишилась топа бикини, потом и трусиков – на ней не было так уж много одежды.

– Ты уверена? – прошептал Атлас.

Леда кивнула, ее сердце бешено забилось. Конечно, она была уверена. Как никогда раньше.

Утром Леда помчалась на кухню с еще влажными от пара джакузи волосами. На теле, словно инк-татуировки, запечатлелись прикосновения Атласа. А вот сам он исчез.

Атлас сел на первый самолет до Нью-Йорка. «Он хотел проведать Эйвери», – сказал его отец. Леда равнодушно кивнула, но внутри все перевернулось. Она знала истинную причину этого отъезда. Атлас избегал ее. Ну и пускай! Злость затмевала острую боль. Она покажет Атласу, что произошедшее ей безразлично.

Но Леде так и не выпала возможность столкнуться с Атласом лицом к лицу. На той же неделе, до занятий, он пропал, хотя начинался весенний семестр его выпускного года. В кругу семьи провели стремительное расследование и уже через пару часов выяснили: с ним все в порядке.

Теперь же, почти год спустя, исчезновение Атласа перестало кого-то удивлять. На людях родители отшучивались, списывая все на безрассудство юности. На бесчисленных коктейльных вечеринках Леда слышала рассказы: дескать, они сами предложили Атласу взять академический отпуск на год и проехаться по миру. Родители держались этой версии, но Эйвери поведала Леде правду. Фуллеры понятия не имели, где находится Атлас и когда вернется – если вернется вообще. Он регулярно звонил Эйвери, проверяя, как у нее дела, но тщательно скрывал свое местопребывание и не задерживался в одной точке планеты подолгу.

Леда так и не сказала Эйвери про ту ночь в Андах. Не знала, как преподнести это в свете исчезновения Атласа. Но по мере ее молчания тайна росла и росла. Это был серьезный удар: единственный парень, к которому она прониклась симпатией, сбежал после первой же совместной ночи. Леда старалась растравить в себе злость: она казалась безопаснее обиды. Но даже ярости не хватало, чтобы заглушить тупую боль, отдававшую во всем теле при мысли об Атласе.

Так Леда и очутилась в реабилитационном центре.

– Леда, поедешь со мной? – прервал ее мысли голос Эйвери. Леда моргнула. – В офис папы, надо кое-что забрать.

Эйвери округлила глаза, вкладывая в свой взгляд особый смысл: подруги многие годы пользовались этим предлогом, когда хотели избавиться от чьей-либо компании.

– Разве у твоего отца нет ботов-посыльных? – спросила Минь.

– Конечно, – ответила Леда Эйвери, будто не слыша Минь, поднялась и стряхнула с джинсов травинки. – Идем.

Подруги помахали всем на прощание и вышли на дорожку к ближайшей транспортной остановке, где вверх устремлялась вертикальная колонна лифтов-экспрессов С-линии. Стены лифта были абсолютно прозрачными: Леда видела внутри группу женщин, склонивших друг к другу головы и о чем-то щебетавших, а еще ковырявшего в носу малыша.

– Вчера вечером пришел импульс-вызов от Атласа, – прошептала Эйвери, когда они ступили на платформу, идущую наверх.

Леда напряглась. Она знала, что подруга перестала рассказывать родителям о звонках Атласа. Это их только огорчало. Однако Леде казалось странным, что Эйвери больше никому об этом не говорит.

Сестра всегда слишком опекала Атласа. Если он с кем-то встречался, она неизменно вела себя вежливо, но смотрела свысока, будто не одобряла его выбор или же считала, что брат совершает ошибку. Может, все дело в том, вдруг подумала Леда, что Атласа усыновили: Эйвери переживает, что он более уязвимый из-за прежней жизни, и стремится оберегать его.

– Правда? – спросила Леда ровным голосом. – Ты поняла, где он находится?

– Я слышала громкие голоса. Возможно, в каком-то баре. – Эйвери пожала плечами. – Ты ведь знаешь Атласа.

«Нет, совсем не знаю», – могла бы она ответить. Если бы Леда понимала Атласа, то справилась бы со своими противоречивыми чувствами. Она пожала подруге руку.

– Что бы там ни было, – с напускной радостью сказала Эйвери, – он приедет домой, как только будет готов. Верно?

В ее взгляде застыл вопрос. На мгновение Леду потрясло, как сильно Эйвери напоминала ей Атласа. Брат и сестра не были связаны кровными узами, но их объединяла жгучая энергетика. Когда они обращали на тебя свое внимание, ты словно смотрел на ослепительное солнце.

Леде стало неловко.

– Конечно, – сказала она. – Скоро он вернется.

Она надеялась, что это не так, и в то же время мечтала лишь об этом.

Райлин

Следующим вечером Райлин Майерс стояла перед дверью своей квартиры, пытаясь поднести идентификационное кольцо к сканеру. В одной руке она держала сумку с покупками, а в другой – полупустую банку энергетика. Конечно, думала Райлин, пока бесцеремонно пинала дверь, такой проблемы бы не возникло, будь у них сканер сетчатки или роскошные компьютеризованные линзы, которые носила молодежь с верхов. Но там, где жила Райлин, на тридцать втором, никто не мог позволить себе подобного.

Когда она вновь занесла ногу для удара, дверь открылась.

– Ну наконец-то, – проворчала Райлин, проходя мимо своей четырнадцатилетней сестры.

– Закрепи ты кольцо так, как я тебе постоянно говорю, то не вздыхала бы, – съязвила Крисса. – Ах да, что бы тебе тогда пришлось сказать? «Извините, офицеры, я открываю кольцом пивные бутылки, и теперь оно сломалось»?

Райлин оставила ее слова без внимания. Сделав приличный глоток энергетика, она опустила сумку с покупками на столешницу и передала сестре коробку с рисом по-вегетариански.

– Уберешь? Я опаздываю.

Межтранс – Межэтажная транзитная система – снова сломалась, поэтому Райлин пришлось пройти все двадцать кварталов от остановки лифта до квартиры.

Крисса подняла взгляд:

– Неужели уходишь на вечер?

Она унаследовала мягкие корейские черты матери, аккуратный нос и сильно изогнутые брови, а Райлин больше походила на отца с его квадратным подбородком. Но обеим сестрам достались ярко-зеленые глаза матери, светящиеся, точно бериллы.