Если это любовь - Мэй Сартон

Клинт нашел эту тему менее острой, чем предыдущую.

— К вашему сведению, вы очень даже ничего. Высокий рост далеко не недостаток. Умей вы попридержать свой язычок, я бы вообще сказал, что вы бьете в самую десятку.

— Я, помнится, вовсе не просила ваших советов, — мгновенно ответила Аманда. — И думаю, смогу прожить без ваших утешительных комплиментов. Если я не могу говорить в присутствии мужчины все, о чем я думаю, он, стало быть, не стоит того, чтобы с ним вообще разговаривали. Я вовсе не собиралось прикидываться дурочкой только для того, чтобы выйти замуж, разделить с кем-то постель и рожать для будущего супруга деточек.

Да, пожалуй, эта тема не менее опасна, подумал Клинт. Может быть, вернуться к предыдущему вопросу? Описание смертоубийства трогает ее, кажется, куда меньше, чем намеки на ее незамужнее положение.

— Понимаете, леди, я просто пытаюсь от души помочь…

— Во-первых, мистер Мэтьюз, — она толкнула его указательным пальцем в грудь, — я не нуждаюсь в вашей помощи. Во-вторых, прекратите называть меня «леди», и в-третьих, вы и так основательно поработали над моей репутацией, вытащив меня в поздний час на эту веранду. Все на вечере наверняка решили, что вы увели меня сюда, чтобы поцеловать.

Она стояла так близко, что он мог ощущать ее дыхание на своей щеке.

— Вы тоже так подумали?

Аманда меньше всего собиралась о чем-то думать. Она наслаждалась, танцуя с ним. Его рука твердо лежала на талии, как будто это было ее обычное место: не слишком навязчиво, но спокойно и доверительно. На какое-то мгновение ей даже показалось, что она совсем как другие девушки на этой вечеринке, и у нее тоже есть свой суженый. Она не сильно страдала от своего одиночества, но иногда становилось немного обидно от того, что тебя никто не приглашает на танцы, за исключением двух старых джентльменов, бывших друзей ее отца.

— Мне так показалось, — откликнулась она, — но это было до того, как я увидела, что вам всего лишь понадобилось перепрятать свой арсенал.

— И все же согласились выйти со мной. — Его голос звучал низко и хрипло. — Вы поражаете меня, мисс Гамильтон.

Аманда мысленно поблагодарила темноту, которая окружала их, за то, что сейчас он не может видеть ее лица, красного, как бумажное сердце, приколотое к его рукаву. Впервые в своей жизни она не нашлась, что ответить. «Да» означало бы, что она желала его поцелуя, «нет» было бы с ее стороны неправдой, а лгать она не умела и не любила. Ей вдруг захотелось, чтобы ветер стал еще холоднее, градусов так на десять. Может быть, тогда он смог бы остудить пламя на ее щеках.

Клинт сделал шаг в сторону, туда, где царила полная мгла.

— Мисс Гамильтон, отойдите от света, и я сделаю досужие сплетни сущей правдой.

Она сунула руки в карманы своего короткого жакета и осталась на месте.

— Кто сказал, что я желаю целоваться с вами? Может быть, мне просто хотелось подразнить публику. Во-первых, я…

Девушка не успела договорить, так как Клинт быстро привлек ее к себе. В одно мгновение из лютого холода она переместилась в теплое кольцо его рук. Закрывая спиной ее от ветра, он крепко обнял Аманду.

— Хватит вам считать все на свете, Аманда. Есть вещи, которые можно только прочувствовать.

Его губы скользнули по ее лицу в поисках рта.

— Не думаю…

— Замолчите, Аманда, — прошептал он, закрывая ее рот нежным, как она посчитала, неподобающим наемному бандиту поцелуем.

Объятия становились жаркими, и она уже не ощущала холода. Закрыв глаза, Аманда отдалась поцелую полностью. Всю жизнь ее занимал вопрос, что чувствует женщина, когда ее целуют в губы, но время шло, и она уже перестала надеяться на то, что когда-либо в жизни ей придется это пережить. В этом поцелуе была страсть и благоговение, сила и порывистость, но она не почувствовала грубости и деспотизма.

Медленно вынув из карманов руки, она непроизвольно гладила его грудь, нежно перебирала волосы. Они, густые, черные, на ощупь оказались мягче, чем казалось со стороны, и так чудесно струились между пальцами.

Губы ее приоткрылись от наслаждения, и характер его поцелуя изменился. Девушка почувствовала, что всю ее охватывает пламя, как огонь охватывает сухую полынь. Раздвинув пальцами жакет, Клинт обвил руками ее талию, прижимая к себе. Она не сопротивлялась, позволяя ему привлечь себя ближе.

Его руки вплелись ей в волосы, сбрасывая на пол шпильки и позволяя длинным каштановым волосам упасть до пояса. Ладонями баюкая ее голову, он на секунду оторвался от ее рта и покрывал нежными поцелуями атласную кожу ее шеи, и потом снова вернулся к губам, словно изголодался по вкусу ее рта. Пальцы его заскользили по блузке девушки, впиваясь в материал при каждом поцелуе.

Она ощущала тепло его прикосновений даже через туго зашнурованный корсет. Пальцы Клинта становились все более смелыми и дерзкими, нетерпение его росло, и она почувствовала, как часто и требовательно стучит его сердце. В ней закипал ураган, остановить который она, пожалуй, и не захотела бы. Его поцелуй заставил ее почувствовать себя женщиной.

Входная дверь неожиданно громко открылась, мгновенно возвращая их к реальности. Клинт, не отпуская Аманду, притянул ее глубже в тень, словно защищая и пряча от всех. Молодая пара зашагала к ожидавшему экипажу, но хихиканье их не оставляло ни малейших сомнений в том, что они распознали две высокие тени в углу веранды.

Когда они остались одни, Клинт отошел от девушки на шаг.

— Прошу прощения.

Он произнес эти слова так, словно они причиняли ему непереносимую боль, будто никому и никогда в жизни он их не говорил.

Аманда чувствовала себя смущенной. Она была не настолько глупа или наивна, чтобы не понимать: он не перешел недозволенной границы, но извинение привело ее в ярость.

— Меня никогда раньше так не целовали. — Она поспешила к двери, торопливо зашпиливая волосы. — И я не прошу прощения, но скорее в аду ударит мороз, чем я разрешу вам хотя бы еще раз прикоснуться ко мне.

Клинт хотел объяснить, что он извинялся лишь за то, что поставил ее в неловкое положение, но было поздно.

— Спокойной ночи, мистер Мэтьюз, — фыркнула она, хлопнула дверью и исчезла с глаз.

Клинт рубанул ладонью по деревянному столбу веранды и выругался. Он никак не мог поверить, что действительно целовал ее. Его первая заповедь — ни к кому не приближаться слишком близко — была нарушена, и сейчас он ругал себя на чем свет стоит.

Ему потребовалось еще несколько минут, чтобы остыть и вернуться на танцы. Когда он вошел в фойе, Аманда уже прощалась с мисс Пич и полковником Уинтерсом. Клинт постоял, рассматривая ее и поражаясь, что такая сухая и непробиваемая с виду женщина может быть такой слабой и гибкой в руках мужчины.