Если это любовь - Мэй Сартон

Мэй Сартон

Если это любовь

Глава 1

— У нас полагается шпоры и револьверы оставлять у дверей, — сказала пухлая леди лет под пятьдесят, едва он зашел внутрь. Женщина была едва ли в половину его роста, но, казалось, она смотрела на него сверху вниз. По ее белому кружевному платью и жиденьким рыжевато-седым волосам нетрудно было определить, что перед ним хозяйка заведения, где сегодня состоится традиционная вечеринка с танцами.

Мужчине была ненавистна сама мысль о необходимости присутствовать на вечеринке по случаю дня Святого Валентина, но босс собирался туда, а его для того и нанимали, чтобы жизнь и здоровье полковника оставались в целости и безопасности. Делать нечего, торжественно, как на похороны, одевшись, он поскакал за коляской полковника в городок, расположенный в десяти милях.

Выслушав замечание толстухи, мужчина быстро глянул на полковника. Какой толк от телохранителя, кобура которого болтается на крюке у наружной двери? Если известный всему городу бандит со своей шайкой, не дай Бог, объявится здесь, ему ни секунды не медля понадобится револьвер. Вряд ли бандит рискнет объявиться в салуне, но нужно всегда быть начеку: когда этот парень не пьет и не крутит с женщинами, он мутит воду и ищет на свою голову приключений.

Полковник еле заметно кивнул и переключил внимание хозяйки заведения на себя, а мужчина, пользуясь случаем, бесшумно засунул свой кольт в правый сапог. Конечно, с ним малоудобно передвигаться, но если работа состоит в том, чтобы бродить по зале и не спускать глаз с полковника, то можно немного и потерпеть. Участвовать в общем веселье у него не было ни малейшего желания. Некоторые в городке ненавидели его, большинство — уважали за умение выстрелить первым, но все старались держаться на расстоянии, и это его очень устраивало.

Молодой человек медленно оглядел комнату. Салун представлял собой бывшее ранчо с танцевальными мостками. Более вместительного дансинга ему не доводилось видеть. Все выполнено в любимых цветах хозяйки: красных и белых. Маленький оркестрик в углу наяривал так, будто музыканты проводили свою первую в жизни репетицию, а не играли на публику. Но все они были техасцами, а не жителями Далласа, а потому худо-бедно могли исполнить сообща несколько популярных здесь мелодий, так что хозяйка заведения могла гордиться, что смогла заполучить эту четверку.

Судя по числу собравшихся, на приглашение посетить вечеринку откликнулись все обитатели городка Куэйл-Спринг. Дети, оставленные без присмотра, всюду бегали, молодые пары танцевали. В углу в тесный кружок собралась группа пожилых женщин, их мужья, стоя у окна, с достоинством потягивали сигары и трубки. Гул голосов иногда даже заглушал звуки оркестра.

В центре зала на подставке стояла большая хрустальная ваза. Мужчина смотрел, как молодые люди выбирают из нее вырезанные в форме сердечка записки и читают про себя написанное на обратной стороне имя. Одни улыбаются, другие хмурятся, третьи незаметно опускают бумажное сердце обратно в вазу и делают новую попытку. Затем каждому счастливцу поочередно прикалывается на рукав выбранное им сердце, и тот направляется в сторону своей пассии. В конце концов в вазе осталась всего одна бумажка, а в зале — ни одного молодого человека, не испытавшего своего счастья.

— Мистер Мэтьюз, — хозяйка салуна, мисс Пич, колыхаясь, катилась в его сторону, и глаза ее сияли решимостью, — не уделите ли мне пару секунд?

Убедившись, что полковник мирно беседует с компанией местных матрон и, кажется, не подвергается никакой опасности, Клинт Мэтьюз разрешил себе расслабиться и повернулся к женщине.

— Я все гляжу па вас, мистер Мэтьюз, и никак не могу определить: имеет ли такой привлекательный мужчина жену или же он пока еще холост?

Она как бы невзначай приложила руку к его рукаву.

— Нет, я не женат, мэм, — коротко ответил Клинт, давая понять, что не желает продолжать разговор.

Многие женщины находили его привлекательным. Но все это было до того, как последние четыре года жизни вырезали твердые складки в уголках губ и потушили последний огонь его темно-голубых глаз.

Стараясь поддержать начатый разговор, мисс Пич на свой страх и риск продолжила дознание.

— И сколько вам может быть лет, сэр?

Клинт окинул ее жестким взглядом.

— Достаточно для того, чтобы я и дальше желал оставаться вольной пташкой.

Мисс Пич засмеялась, колыхаясь всем телом, и хлопнула его по плечу, словно услышала с его стороны невероятно остроумную шутку. Если бы она заглянула в холодные, безжизненные глаза собеседника, то, вполне возможно, вела бы себя иначе. Но он был такой высокий, а она такая маленькая…

— Буду с вами честной, мистер Мэтьюз, у меня незадача. Как вы могли заметить, я положила имена всех приглашенных девиц вон в ту вазу. — Она потащила его в центр зала, как ковбой тащит за собой упирающегося годовалого теленка. — Но судя по всему, я что-то не рассчитала, и одна миленькая и молоденькая особа осталась без кавалера. Ну скажите, мистер Мэтьюз, что это за празднование дня Святого Валентина, если хотя бы одна из девушек оказалась без сопровождающего?

Клинт с трудом сдержался, чтобы не высказать толстой карге, как мало занимают его ее проблемы. Если бы мисс Пич была мужчиной, она бы в недвусмысленных выражениях узнала, как ей следует поступить с последней бумажкой, оставшейся в вазе. Но они уже были в середине комнаты, и все с ленивым любопытством следили, чем закончится сцена.

— Только не беспокойтесь, — похлопала его по плечу мисс Пич. — Я уже успела переговорить с полковником, и он нашел, что это блестящая идея: дать вам хотя бы на один вечер немного расслабиться.

Клинт свирепо оглянулся на полковника Уинтерса и увидел, как старик добродушно улыбается ему.

Хозяйка приподнялась на цыпочки, достала из вазы последнюю оставшуюся там бумажку и развернула ее.

— О-хо-хо! — пробормотала она с тем же благоговейным ужасом, с которым говорят разве что о неизлечимых болезнях.

Клинт стоял на месте, а она суетливо прикрепляла бумажное сердечко на его рукав. Он был не из тех людей, которые позволяют собой манипулировать, но мисс Пич не могла видеть раздражения на его лице.

— Ваша суженая на этот вечер — мисс Аманда Гамильтон. Прелестная женщина. Просто прелестная. У нас в городке нет человека, который не уважал бы ее.

Клинт хотел напомнить мисс Пич, что ее золотая Аманда Гамильтон осталась последней из барышень, кого не разобрали. Прими Боже, что нам негоже, — так это, кажется, называется? Прищурив глаза, Клинт выругался про себя. Мало того, что он терпеть не может танцульки, так ему еще предстоит потратить время на болтовню с самой непопулярной и, вероятнее всего, с самой невзрачной из всех местных барышень.