Рука майора Громова - Михаил Бойков

— По-моему, не совсем так, — возразил Бадмаев. — Телемеханика у Громова не было. К нему не применялись методы физического воздействия. Было достаточно улик против него и его сообщников.

— Громов имел сообщников?

— Да. Четырех.

— Они тоже расстреляны?

— Нет. Решением особого совещания НКВД высланы в концлагеря на разные сроки.

— Так, пойдем дальше, — продолжал Холмин. — После следствия был суд. Значит в опасности и члены суда?

— Нет, — снова возразил Бадмаев. — майора Громова не судили. Он был приговорен к расстрелу особым приказом по отделу НКВД.

— Кто подписал приказ? — быстро спросил Холмин.

— Я, — вздохнул Бадмаев.

— Н-да, — протянул Холмин. — Не завидую я вам, гражданин начальник.

На плоской физиономии Бадмаева отразились растерянность и страх.

— Последнее обстоятельство, — загудел он дрожащим басом. — Беспокоит меня больше всего. Ведь я под пулей этой растреклятой «руки». Избавьте меня от нее и я прекращу ваше следственное дело и выпущу вас на свободу.

Глава 5

Подневольный детектив

Сердце Холмина заколотилось быстро и радостно.

— Постараюсь… избавить, — с трудом выдавил он из себя.

— Сумеете найти «руку»?

— Попробую, — несколько оправившись от волнения, уже тверже ответил Холмин. — Только вы, гражданин майор, свое обещание не забудьте.

— Не забуду. Не беспокойтесь, — кивнул подбородком начальник отдела и спросил, понижая бас, в котором одновременно звучали надежда и сомнение:

— А вы действительно опытный спец по раскрытию уголовных преступлений?

— Не знаю — опытный или нет. Но те дела, за которые я брался, мне раскрывать удавалось.

— Вы что же раньше в Угро работали?

— Может, из лягашей, а допрежь того в урках обретались? У нас такое бывает часто и густо, — дополнил Шелудяк вопрос своего начальника.

— Ни агентом уголовного розыска ни уголовным преступником я не был, — ответил Холмин.

— А где-ж по уголовщине насобачились? — прищурился Шелудяк.

— Самоучкой. Изучал криминологию, работал в газете репортером отдела «Суд и быт», часто встречался и разговаривал с агентами уголовного розыска, да и с настоящими преступниками тоже; не с так называемыми врагами народа, конечно. Но все это в данному делу отношения не имеет. Скажите-ка мне лучше, граждане, кто, по вашему мнению, может быть «рукой майора Громова»? Кого вы подозреваете?

Вытянув до предела в сторону Холмина свою физиономию. Шелудяк неожиданно пропищал:

— Все подозреваемые уже посажены. Сидят, стало быть, как миленькие. За решеткой.

— Да? — удивился Холмин. — Кто же они такие?

— Прежде всего, — сказал Бадмаев, — мы арестовали сапожника Ищенко. Это приятель убитого управдома. За, несколько часов до убийства они вместе были в пивной. После второго убийства, арестованы директор гостиницы Селезнев и коридорный ее второго этажа, в четвертом номере которого проживал младший лейтенант Карнаухов.

— Их уже допрашивали? — спросил Холмин.

— Как же! — тоненько откликнулся Шелудяк. — Под моим непосредственным руководством катали на конвейере, дондеже они пезо признались во всем. Имеем сразу три «руки майора Громова». Токмо, видать, липовые. Все трое всуе плетут явственную несуразицу.

— Кто еще арестован?

— Ольга Громова. Арестовали позавчера..

— Родственница майора?

— Его дочка.

— Ее то за что?

— А как же? Может, ей про «руку» что-либо ведомо. Еще — за связь с отцом. Как врагиню народа.

— Но ведь сам Сталин недавно заявил, что дети за отца не отвечают.

По плоскому лицу Бадмаева расползлась усмешка.

— Сталин говорит одно, а мы делаем другое. По его же указаниям, — пробасил он.

— Допрашивали Громову? — спросил Холмин.

— Покудова, нет, — ответил Шелудяк. — Нонешней ночью мыслим прокатить ее на конвейере.

— Не торопитесь! Нет смысла делать четвертую липовую «руку майора Громова».

— Мыслите, что она в сем деле не при чем?

— Не знаю. Я хотел бы завтра с нею поговорить. И с теми арестованными, которых вы уже успели превратить в «руку майора».

— Свидание с заключенными мы вам устроим. — пообещал Бадмаев. — Мой заместитель сам проводит вас в тюрьму.

Начальник отдела продолжительно и откровенно зевнул. Вопросы подневольного детектива., видимо, порядком ему надоели. Холмин поспешил успокоить его:

— У меня, гражданин начальник, есть еще только один вопрос к вам.

— Ну, если один, то давайте, — мотнул подбородком Бадмаев.

— Скажите, все-таки, почему в деле «руки майора Громова» вы не желаете использовать агентов уголовного розыска?

— Не можем, — коротко отрезал начальник отдела.

— Но какая причина?

Начальник отдела вопросительно взглянул на своего заместителя. Тот отрицательно и очень энергично замотал вытянутой вперед физиономией.

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос откровенно, — настаивал Холмин. — Он имеет прямое отношение к навязанному мне вами расследованию.

Бадмаев неохотно, но все же удовлетворил любопытство Холмина:

— Угро подчиняется милиции, а она подчиняется нам. Использовать ее работников мы конечно, могли бы, но временно от этого воздерживаемся. Не хотим давать им в руки никаких козырей. Начальники милиции и угро наши враги и давно уже роют под нас всякие ямы. Мы их, конечно, съедим, но без санкции центра этого сделать нельзя. Вот приедет сюда особоуполномоченный товарища Ежова и тогда… Но все это разглашению не подлежит!

— Не беспокойтесь. Мне о ваших делах рассказывать некому, — заверил его Холмин и не удержался от искушения задать еще один вопрос:

— Когда же к вам приезжает уполномоченный Ежова?

Бадмаев передернул плечами.

— Точный срок его приезда нам не сообщили, но наверное скоро. Постарайтесь к его приезду закончить дело этой растреклятой «руки майора Громова», а то будет неудобно перед Лубянкой, что у нас такие штуки завелись.

— Попробую постараться, — ответил Холмин и повернулся к Шелудяку: — У меня есть и к вам тоже один небольшой вопросик. Так сказать, частного характера.

Заместитель начальника насторожился.

— Об чем вопрошать сбираетесь?

— Да вот, отчего вы так странно выражаетесь?

— Как это странно? — вскинулся Шелудяк.

— Валите в одну кучу слова старинные и советские.

Вытянутая физиономия Шелудяка побагровела и он закричал фальцетом тоньше обычного:

— То до тебя не касаемо! Ты в мою речь не вгрызайся!

— Да ведь я просто так. Интересуюсь, — примирительно заметил Холмин. — И на ответе не настаиваю.

— Тоже мне, интересант нашелся, — зло прошипел Шелудяк.

Они друг другу явно не нравились. Взглянув в злые красноватые глазки Шелудяка, Холмин без труда прочел там:

«Контра, ты, антисоветская. Тебя на конвейер бы ко мне…»

И Шелудяку удалось разобрать в глазах Холмина:

«Палач, ты, первостепенный. Хоть бы тебя «рука майора Громова» прикончила».

Холмин с удовольствием затеял бы ссору с не понравившимся ему Шелудяком. Вообще подневольный детектив старался держаться теперь перед энкаведистами с подчеркнутой независимостью, сразу смекнув, что до тех пор, пока он им нужен, никаких неприятностей они ему делать не станут.

Закончив разговор о предстоящем ему расследовании уголовного дела, он обратился к своему «начальству» непринужденно и даже несколько фамильярно:

— Все это хорошо, граждане. Для вас, конечно. Вы меня наняли и зарплату я пока не требую. Но о ночлеге и ужине для меня вам следовало бы позаботиться. Есть и спать хочу, как никогда. Ужин, разумеется, с вином и хорошими папиросами.

Шелудяк скрипуче захихикал и сказал:

— Так за чем остановка? Для ночлега отвалим целый терем-теремок; одиночку рядом с камерой смертников. Там почти светло, почти тепло и не дует. Баланда[9] дважды в день с добавком, а заместо чары зелена вина — кружка кипяточка. Для вас зело подходяще.

— Что?! — возмутился Холмин. — Да, как вы смеете предлагать подобные гадости вашему временному сотруднику НКВД. Гражданин начальник отдела! Требую, что полагается по закону: номер в гостинице и ужин из спецстоловой.

— Ты, в самом деле, перехватил, — сказал Бадмаев своему заместителю. — Его требования справедливые. Распорядись, чтоб ему дали в гостинице номер с телефоном. Там у вас должны, быть забронированные[10]. И пускай Дуся принесет из буфета ужин первой категории.

Капитан Шелудяк молча вышел, бросив на Холмина косой, злобный взгляд.

Не прошло и пяти минут, как девушка принесла ужин, поставила его на стол, рядом с зелеными папками и, сейчас же, торопливо ушла. На подносе перед Холминым красовались чайная колбаса, балык, швейцарский сыр, белый хлеб, редиска в сметане, полбутылки портвейна, и пачка папирос «Казбек». Созерцая эти, невиданные им больше года, сокровища, он едва успел рассмотреть девушку. Заметил только, что она хорошенькая.