Лабиринт - Вольфганг Хольбайн

— Я могла бы хоть сейчас переехать, — поспешно сказала она.

Ей хотелось прикрыть кулон рукой, но в этом уже не было смысла. Саманта его заметила, — это было видно по её глазам. Надо было уходить, и как можно скорее.

— Мне действительно не трудно, я только соберу свои вещи и…

— Это может сделать Антон, пока я буду лечить твою ногу, — перебила госпожа Осакус. — И надо бы посмотреть, не спит ли Таня.

— Она ещё не спит, — быстро ответила Ребекка.

Саманта с жадностью смотрела на зеркальное стёклышко и, казалось, уже была готова наброситься на Ребекку и сорвать с её шеи кулон.

Оса молчала, переводя взгляд с Саманты на Ребекку, пытаясь понять, что происходит между двумя её воспитанницами. Потом пожала плечами:

— Ну, как хотите. Тогда пойдём со мной, — и направилась к двери.

Не проронив ни слова, они прошли в кабинет Осы, который находился на втором этаже интерната. Директриса упорно продолжала хранить молчание, лишь кивнула в сторону стула, приглашая Ребекку сесть, и достала аптечку. Рана была обработана и перевязана, и девочка уже хотела встать, но Оса покачала головой.

— Это не ржавый гвоздь, — констатировала она, — это крысиный укус.

— Разве? — робко спросила Ребекка.

— Крысиный укус я ни с чем не спутаю, — хмуро подтвердила госпожа Осакус. — Да будет тебе известно, несколько лет назад у нас было настоящее нашествие крыс. Мы приложили столько усилий, чтобы справиться с ними, но они снова появились в подвале. И именно по этой причине дверь туда накрепко закрыта, а всем учащимся строжайше запрещено спускаться в подвал. Но тебе, по всей видимости, это неизвестно.

— Почему вы так думаете?.. — нерешительно спросила Ребекка.

— Потому что вот это… — Оса взяла в руки папку Ребекки и раскрыла её, так что можно было увидеть исчерченный линиями листок, — не что иное, как план подвала. Он, правда, не закончен. Но весьма точный. Проделана большая работа.

— О, — пробормотала Ребекка, — спасибо.

Теперь отпираться было бесполезно.

— Ребекка, Ребекка, — вздохнула Оса.

Она убрала карту в папку и положила на стол. Девочка поняла, что больше никогда её не увидит.

— И что прикажешь с тобой делать? Ты разве не понимаешь, какой опасности себя подвергаешь?

— Я не понимаю, о чём… — начала было Ребекка.

Оса остановила её жестом. На мгновение глаза директрисы вспыхнули сердитым огоньком, но потом выражение её лица стало по-матерински понимающим — таким, вероятно, её ещё не видел ни один из многочисленных воспитанников интерната.

— Я уже давно догадалась, что ты тайком туда ходишь, — продолжала госпожа Осакус. — Я понятия не имею, каким образом ты раздобыла ключ, и, честно говоря, не хочу этого знать. Но с этой минуты с похождениями в подвал покончено. Ты поняла меня?

— Хм, — промычала Ребекка.

Она всё никак не могла опомниться от потрясения, что Оса, оказывается, всё знала…

— Не «хм», а да! — решительно сказала Оса. — Это подземелье, барышня, — опасное место. И там есть гораздо более опасные вещи, чем кусачие… — она ухмыльнулась, — гвозди, поверь мне. И вообще лабиринт сам по себе чрезвычайно опасен!

— Почему? — спросила Ребекка, которая вообще-то и сама хорошо знала, что там не всё чисто.

— Он огромный, — ответила госпожа Осакус. — Никто не знает, какой величины он в действительности и кто его построил. Если заблудишься в этих закоулках, можешь умереть от голода, прежде чем тебя кто-нибудь найдёт.

Она слегка повысила голос, чтобы предупредить возражения.

— И не рассказывай мне ничего о своей карте. На ней лишь самая крошечная часть огромной системы туннелей. Стоит лишь один-единственный раз повернуть не туда, и…

Она не договорила и щёлкнула пальцами, но Ребекка поняла, что она имеет в виду. Именно это чуть не случилось с ней всего полчаса назад, правда по другой причине, о которой Оса не имела представления.

— А существует где-то план всего лабиринта? — поинтересовалась Ребекка.

Оса помрачнела. Вместо того чтобы ответить на вопрос, о котором сама Ребекка уже пожалела, она сказала:

— Завтра утром я велю Антону заменить замки на двери в подвал, и можешь быть уверена: на этот раз тебе их просто так не открыть.

Казалось, она ждёт от Ребекки определённой реакции. Но, не дождавшись, глубоко вздохнула и покачала головой. Её взгляд задумчиво скользил по Ребекке и вдруг остановился на кулоне.

— Я видела, как Саманта смотрела на твой кулон, — сказала она. — Я ошибаюсь, или его у тебя на самом деле не было, когда ты прибыла сюда?

Она наклонилась, чтобы поближе рассмотреть зеркальный осколок в золотой оправе.

— Чёрное стекло, — пробормотала она. — Оно что-то означает?

Ребекка машинально приподняла руку, чтобы спрятать стёклышко от Осы.

— Это семейная реликвия, — сказала Ребекка, но по виду Осы поняла, что та ей ни капельки не верит. Ещё раз мельком взглянув на крохотный шрам на шее девочки, где Саманта когда-то пыталась порезать ей горло другим, более крупным осколком, директриса продолжила:

— Странно. Я нашла похожую стекляшку в шкафу Саманты. Она выглядит как осколок зеркала.

— А он у вас?! — вырвалось у Ребекки.

Она тут же прикусила язык, но Оса, казалось, не очень удивилась этому вопросу.

— Он надёжно заперт в моём шкафу, а ключ я всегда ношу с собой, — ответила она. — Знаешь, Ребекка, я ведь здесь уже почти сорок лет. И знаю все легенды, которые так или иначе связаны с замком Драгенталь. В том числе историю о Пэре Андерматте.

Ребекка молча сжала зубы. Она решила больше не говорить ни слова.

— Легенда о мальчике, который находится в плену у Тени с тех пор, как кто-то разбил Чёрное Зеркало, ведущее в Лабиринт между мирами, — такая же старая, как этот замок, — продолжала госпожа Осакус. — Но поверь мне, Ребекка, — это всего лишь легенда.

Она показала пальцем на зеркальный осколок в золотой оправе.

— Это кусочек Чёрного Зеркала, такой же, как и тот, который я отобрала у Саманты. Кстати, она как безумная боролась за него, и я готова поспорить, что и ты повела бы себя точно так же, если б я попыталась у тебя его отнять.

Она покачала головой, когда Ребекка испуганно прикрыла кулон рукой.

— Не бойся, я не отберу его, — хотя и должна бы. Но я прошу тебя поверить мне, независимо от того, где ты его нашла и что ты о нём знаешь: это всего-навсего кусок битого стекла.

«Интересно, что бы сказала Оса, если бы знала, откуда на самом деле осколок», — подумала Ребекка. То, что Оса назвала простой стекляшкой, спасло её от смерти.

— Ты не хочешь мне рассказать, что на самом деле произошло тогда в подвале между тобой и Самантой? — спросила госпожа Осакус.

Ребекка крепче сжала в ладони кулон.

— Вы же и так знаете.

— Глупости! — возмутилась Оса. — Ты же не думаешь, что я хоть на секунду поверила в эту историю? Что после ссоры с Самантой ты могла совершенно случайно, по неосторожности, свалиться в старый колодец? Сущий бред!

— Но так всё и было, — продолжала настаивать Ребекка.

— Просто ты выгораживаешь Саманту, — сказала госпожа Осакус. — Это благородно, хотя я не понимаю, зачем тебе это надо. Но Том, Регина и Ульрика рассказывали совсем другую историю.

— Они заблуждаются, — заверила её Ребекка.

Однако это было не так. Саманта умышленно столкнула её в колодец, и если бы не Пэр Андерматт и это стёклышко, она была бы уже мертва. Сама Ребекка не могла рассказать эту историю отнюдь не для того, чтобы выгородить Саманту, как предполагала Оса, а потому что это была предыстория другой, намного более важной тайны. И прошёл не один день, прежде чем Том, мучаясь от угрызений совести, решил во всём сознаться госпоже Осакус. Ребекка с грустью вспоминала тот вечер. Саманта с треском вылетела из школы — это была хорошая новость, но и Том с той поры стал избегать встреч с Ребеккой. Она очень жалела об этом, так как Том ей всё ещё нравился (хотя она себе в этом и не признавалась), несмотря на то, что он её так подло предал.

— Ну хорошо, ты защищаешь Саманту. Это твоё дело. Но не жди от неё благодарности.

Оса встала и направилась к двери.

— А теперь я тебя провожу в твою комнату.

Кошмары, компьютер и электронные замки

Этой ночью у Ребекки поднялась температура. Когда на следующее утро она проснулась, было уже светло, и она чувствовала такую слабость, будто пробежала стокилометровый марафон. Во рту было противно, словно она жевала старый носок. С трудом вспомнился какой-то кошмарный сон, в котором были крысы, некто огромный, красного цвета, с ужасными зубами, а также жуткое ощущение падения в бездну.

Первое, что она увидела, когда открыла глаза, — был светящийся экран её радиобудильника, который показывал уже двадцать минут одиннадцатого. Она проспала!