Бумажные города - Джон Грин

Я захохотал. И вспомнил о родителях Радара, о которых действительно было написано в Книге рекордов Гиннесса, но тут вдруг заметил, что к нам подошла хорошенькая афроамериканка с короткими, торчащими в разные стороны дредами. До меня дошло, что это Энджела, подружка Радара — надо полагать.

— Привет, — сказала она, обращаясь ко мне.

— Привет, — ответил я.

Мы с ней на некоторые уроки ходили вместе, так что я ее немного знал, но раньше мы в коридоре даже не здоровались. Я жестом предложил ей сесть. Она быстро подтащила стул и поставила его во главе стола.

— Ребят, вы, наверное, знаете Маркуса лучше всех тут, — сказала она, назвав Радара по имени. Она наклонилась к нам, поставив локти на стол.

— Да, поганая обязанность, но кто-то же должен ее исполнять, — улыбаясь, ответил Бен.

— Как вы думаете, может, он, гм, меня стесняется?

Бен рассмеялся.

— Что? Нет, конечно, — ответил он.

— По сути, — добавил я, — это ты должна стесняться его.

Она улыбнулась и закатила глаза. Видно, что эта девчонка привыкла к комплиментам.

— Но он меня с собой никогда не зовет, когда вы идете куда-то вместе.

— А-а-а, — до меня наконец дошло. — Это потому что он нас стесняется.

Энджелу это заявление рассмешило.

— Вы вроде бы нормальные.

— Просто ты не видела, как Бен засасывает «Спрайт» носом, а потом выплевывает его изо рта, — пояснил я.

— Я — психбольной газировочный фонтан, — с невозмутимым видом добавил Бен.

— Нет, серьезно, вы бы разве не волновались, если бы с вами так себя вели? Мы уже пять недель встречаемся, а он меня даже к себе домой еще не приглашал.

Мы с Беном со знанием дела переглянулись, я изо всех сил напрягся, чтобы не заржать.

— Что такое? — не поняла она.

— Да ничего, — сказал я. — Энджела, честное слово, если бы он заставлял тебя тусоваться с нами и постоянно водил к себе домой…

— Тогда это бы значило, что ты ему точно неприятна, — закончил Бен.

— У него что, родители ненормальные?

Я и не знал, как ответить на такой вопрос по-честному.

— М-м, да нет. Они классные. Просто, наверное, чрезмерно стараются его от всего оберегать.

— Оберегать, ага, — как-то слишком поспешно подтвердил Бен.

Она улыбнулась и встала, сказав, что ей надо еще с кем-то поздороваться, пока обед не закончился.

Бен заговорил, только когда она отошла достаточно далеко:

— Она просто отпадная.

— Сам вижу, — согласился я. — Интересно, может, нам ее вместо Радара к себе взять?

— Ну, она, наверное, в компах не так рубит. А нам нужен человек, который в них разбирается. И в «Восстании», наверно, полный ноль. — [Это была наша любимая видеоигра.] — Кстати, — добавил Бен, — круто ты придумал насчет того, что предки его «оберегают».

— Ну, не мне же ей все рассказывать.

— Интересно, скоро ли она сама увидит Резиденцию и Музей Команды Радаров?

Наш перерыв уже почти закончился, мы с Беном поставили подносы на ленту. Ту самую ленту, на которую пару лет назад меня швырнул Чак Парсон, после чего она увезла мое бренное тело в чистилище, в котором в нашей школе мылась посуда. Мы направились к шкафчику Радара. Он прилетел прямо после первого звонка.

— Я на «Основах управления государством» пришел к выводу, что готов в прямом смысле, то есть буквально, отсосать у осла, если мне до конца семестра разрешат на них больше не ходить, — сообщил он.

— Да уж, ослиный член тебя основам управления научит, — ответил я. — Кстати, я тебе подкину еще один повод обедать с нами: сегодня к нам присоединилась Энджела.

Бен ухмыльнулся и добавил:

— Да, она интересовалась, почему ты ее домой еще ни разу не пригласил.

Набирая код на замке, Радар тяжело вздохнул. Он так долго выпускал из легких воздух, что я был готов к тому, что он может потерять сознание.

— Паршиво, — наконец высказался он.

— Тебя что-то смущает? — с улыбкой спросил я.

— Заткнись, — ответил он, пихнув меня локтем в живот.

— У тебя хороший дом, — не унимался я.

— Нет, серьезно, — добавил Бен, — она милая девчонка. Я не понимаю, почему бы тебе не познакомить ее с родителями и не показать ей Радар-хаус.

Радар забросил в шкафчик учебники и громко хлопнул дверцей. Даже общий гул в коридоре ненадолго утих, когда он, посмотрев на небеса, возопил:

— Я НЕ ВИНОВАТ, ЧТО У МОИХ РОДИТЕЛЕЙ САМАЯ КРУПНАЯ В МИРЕ КОЛЛЕКЦИЯ ЧЕРНЫХ САНТА-КЛАУСОВ!

Я уже, наверное, в тысячный раз слышу эту фразу из уст Радара: «самая крупная в мире коллекция черных Санта-Клаусов» — но мне до сих пор жутко смешно. Все дело в том, что это еще и правда. Помню, как я пришел к нему впервые. Мне было лет тринадцать, наверное. Случилось это весной, через несколько месяцев после Рождества — но на всех подоконниках стояли чернокожие Санта-Клаусы. На перилах висели бумажные фигурки. Обеденный стол был украшен свечами в виде черных Санта-Клаусов. Над камином висела картина маслом на ту же тему, и сам камин был уставлен фигурками чернокожих Санта-Клаусов. Из Намибии родители Радара привезли автомат с конфетками в виде черного Санта-Клауса. Черный пластмассовый Санта с подсветкой, который со Дня благодарения до Нового года стоял во дворе возле почтового ящика, остальное время проводил в гостевой ванной — оклеенной обоями, декорированными Санта-Клаусами с помощью губки-трафарета и черной краски. И все комнаты — за исключением Радаровой — служили прибежищем многочисленным Сантам-неграм: пластмассовым, гипсовым, мраморным, глиняным, деревянным, резиновым, тряпичным. Всего их было тысяча двести штук. На их доме даже висела табличка, сообщающая, что по официальному признанию Сообщества любителей Рождества здесь живут истинные ценители.

— Чувак, ты должен ей признаться, — сказал я. — Просто скажи: «Энджела, ты мне очень нравишься, и ты должна кое-что обо мне знать: когда мы придем ко мне и начнем целоваться, на нас будут смотреть две тысячи четыреста глаз тысячи двухсот чернокожих Санта-Клаусов».

Радар провел рукой по своему ежику:

— Да, я с ней поговорю, хотя не уверен, что воспользуюсь твоей формулировкой.

Я пошел на «Основы управления государством», а Бен на свой дополнительный курс о дизайне видеоигр. Еще два урока я наблюдал за часами, а когда все наконец завершилось, мою душу переполнило облегчение: уже меньше чем через месяц школа останется позади, и кажется, что каждый день теперь проходит вхолостую.

Вернувшись домой, я съел два бутерброда с арахисовым маслом и вареньем. Потом посмотрел покер по ящику. В шесть вернулись родители, обнялись сами и обняли меня. Потом у нас был настоящий ужин — макаронная запеканка. Они спросили, как школа. Потом подивились, как хорошо меня воспитали. Рассказали, что им пришлось целый день работать с людьми, которым достались не такие прекрасные родители, как мне. Потом они ушли смотреть телевизор, а я пошел к себе — проверить почту. Немного времени уделил английскому, работе на тему «Великого Гэтсби», почитал «Записки федералиста»[1] в качестве подготовки к экзамену по «Основам управления государством». Початился с Беном, потом в сеть вышел и Радар. За время разговора фраза «самая крупная в мире коллекция черных Санта-Клаусов» использовалась им четырежды, и я каждый раз смеялся. Я сказал, что рад за него — ну, что у него подружка завелась. Он ответил, что лето наверняка получится отличное. Я согласился. Было пятое мая, но это ни о чем не говорило, потому что все мои дни отличались греющим душу сходством. Мне это всегда нравилось: рутина доставляла мне удовольствие. Я любил скучную жизнь. Меня этот факт не огорчал, он просто был фактом. Так что это вполне мог быть любой день, не обязательно пятое мая — точнее, любой до того самого момента, когда незадолго до полуночи Марго Рот Шпигельман открыла мое окно, в котором больше не было сетки. Впервые с тех пор как велела мне закрыть его девять лет назад.

2

Услышав, как открывается окно, я резко повернулся. На меня смотрели синие глаза Марго. Поначалу я только их и увидел, но, привыкнув к темноте, разглядел, что у нее на лице черный грим, а одета она в черную кофту с капюшоном.

— У тебя тут что, секс по Интернету?

— Я с Беном разговариваю.

— Это не ответ на мой вопрос, извращенец.

Я неловко засмеялся, потом подошел к окну, опустился на колени, и мое лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Марго. Я и предположить не мог, для чего вдруг она пришла ко мне вот так вот.

— Чем обязан? — поинтересовался я.

Мы с ней, наверное, все еще были в хороших отношениях, но не настолько хороших, чтобы притащиться среди ночи с черной краской на лице. Не сомневаюсь, что для этого у нее были друзья и поближе. Я — не из их числа.