Ученик - Тесс Герритсен

— Должно быть, она в этом нуждалась.

Корсак пожал плечами.

— Все равно.

— Выходит, вы не видите причин, почему она могла уйти от него.

— И уж тем более прикончить его, — добавил он.

Риццоли еще раз посмотрела на высокие окна гостиной. Деревья и кустарники плотной стеной окружали дом, полностью загораживая его от соседских взглядов.

— Вы сказали, что смерть наступила между полуночью и тремя утра.

— Да.

— Соседи что-нибудь слышали?

— Соседи слева — в Париже. О-ля-ля. Соседи справа крепко спали всю ночь.

— Есть следы вторжения?

— Да, через кухонное окно. Сетка вырезана. В цветнике следы подошв одиннадцатого размера. Эти же отпечатки, но уже в крови, в гостиной. — Он достал из кармана носовой платок и промокнул влажный лоб. Корсак был одним из тех несчастных, кому дезодоранты были слабыми помощниками. Всего за несколько минут, пока они разговаривали, круги у него под мышками стали еще заметнее.

— Ладно, давай отдирать его от стенки, — сказал один из санитаров. — Завалим его сначала на простыню.

— Осторожнее голову! Она отваливается!

— О боже!

Риццоли и Корсак молча наблюдали за тем, как доктора Йигера укладывают на одноразовую простыню. Труп окоченел, застыв в позе под прямым углом, и санитары долго спорили, как разместить его на носилках.

Риццоли вдруг заметила обрывок чего-то белого, валявшийся на полу — там, где только что находился труп. Она присела на корточки и подняла заинтересовавший ее предмет, оказавшийся осколком фарфора.

— Разбитая чашка, — сказал Корсак.

— Что?

— Рядом с жертвой были чашка и молочник. Похоже, упали у него с коленей или что-то в этом роде. Мы их уже упаковали, чтобы исследовать на предмет отпечатков. — Он заметил ее недоуменный взгляд и пожал плечами. — Не спрашивайте меня.

— Символический артефакт?

— Да. Ритуальное чаепитие для мертвеца.

Риццоли смотрела на крохотный осколок фарфора, который лежал у нее на ладони, и размышляла о том, что бы все это могло значить. Она чувствовала, как растет в груди тяжелый ком. И всплывает ощущение чего-то до боли знакомого. Перерезанное горло. Связанные скотчем конечности. Ночное вторжение через окно. Сонная жертва или жертвы, застигнутые врасплох.

И пропавшая женщина.

— Где спальня? — спросила она. Ей совсем не хотелось видеть спальню. Она боялась увидеть ее.

— Отлично. Я как раз хотел, чтобы вы ее посмотрели.

Коридор, который вел к спальне, был увешан черно-белыми фотографиями. Но это были не привычные портреты улыбающихся супругов. На снимках застыли обнаженные женские тела, а лица их обладательниц оставались в тени или прятались от объектива. Вот женщина обнимает дерево, и ее гладкая кожа трется о шершавую кору. Женщина сидит, наклонившись вперед, и ее длинные волосы каскадом падают на голые бедра. Женщина простирает руки к небу, ее тело блестит от пота после интенсивной тренировки. Риццоли остановилась перед одной из фотографий:

— А ведь это одна и та же женщина.

— Да, это она.

— Миссис Йигер?

— Похоже, они тут всякими извращениями занимались, не находите?

Риццоли уставилась на безупречное тело Гейл Йигер.

— Никаких извращений я тут не вижу. По-моему, красивые фотографии.

— Да уж, ничего не скажешь... Спальня здесь. — Корсак жестом указал на дверь.

Она остановилась на пороге спальни. Королевских размеров кровать была в полном беспорядке, как будто супругов спешно выдернули из постели. На ворсистом розовом ковре отпечатались две дорожки, которые тянулись от кровати к двери.

— Их обоих волокли от кровати, — тихо произнесла Риццоли.

Корсак кивнул:

— Преступник нападает на них, спящих. Каким-то образом подавляет их сопротивление. Связывает по рукам и ногам. Волочит по ковру в коридор, а там уже тащит по деревянному полу.

Поведение убийцы сбивало ее с толку. Она представила, что он стоит там, где она сейчас, и смотрит на спящую пару. Сквозь незашторенное окно в спальню проникало достаточно света, так что он без труда мог определить, где мужчина, а где женщина. Сначала он подошел к доктору Йигеру. Логично было бы в первую очередь нейтрализовать мужчину, оставив женщину на потом. До этого момента Риццоли было все ясно. Как убийца подбирался к жертве, как нападал. Но что она не понимала — так это его дальнейшие действия.

— Зачем было их тащить? — недоумевала она. — Почему он не убил доктора Йигера прямо здесь? К чему было убирать их из спальни?

— Я не знаю. — Корсак жестом пригласил ее пройти внутрь. — Здесь все уже сфотографировано. Можно заходить.

Она неохотно вошла в комнату и, стараясь не ступать на темные отметины на ковре, приблизилась к кровати. Ни на простынях, ни на одеяле крови не было. На подушке остался длинный светлый волос — должно быть, это подушка миссис Йигер, подумала она. Фотография супружеской пары, стоявшая в рамке на тумбочке, подтвердила ее предположение о том, что Гейл Йигер была блондинкой. И весьма миловидной, с голубыми глазами и веснушками на загорелом лице. Доктор Йигер обнимал ее за плечи и излучал уверенность мужчины, сознающего свою физическую привлекательность. Глядя на него, никак нельзя было предположить, что он встретит свою смерть в исподнем, со связанными конечностями.

— Это на стуле, — произнес Корсак.

— Что?

— Посмотрите сами.

Риццоли посмотрела в угол комнаты, где стоял антикварный стул с высокой спинкой. На сиденье была аккуратно сложена ночная сорочка. Подойдя ближе, она увидела ярко-красные брызги на кремовом шелке.

Холодок пробежал у нее по коже, и на мгновение перехватило дыхание.

Она протянула руку и приподняла уголок сорочки. Внутри тоже оказались пятна крови.

— Мы не знаем, чья это кровь, — сказал Корсак. — Может быть, самого доктора Йигера, а может, и его жены.

— Сорочка уже была в крови, когда он ее складывал.

— Но здесь, в спальне, никаких пятен не обнаружено. Значит, она была испачкана в другой комнате. А потом он принес ее сюда, аккуратно сложил на стуле словно подарок. — Корсак выдержал паузу. — Вам это что-нибудь напоминает?

Риццоли с трудом проглотила слюну.

— Вы сами знаете ответ.

— Этот убийца копирует почерк вашего старого знакомого.

— Нет, здесь все по-другому. Хирург никогда не нападал на пары.

— Аккуратно сложенная пижама. Скотч. Нападение во сне.

— Уоррен Хойт выбирал одиноких женщин, жертв, с которыми можно было легко справиться.

— Но посмотрите, как много совпадений! Я вам говорю, это скопированное убийство. Какой-то псих начитался про Хирурга.

Риццоли все смотрела на ночную сорочку, и в памяти всплывали другие спальни, другие сцены убийств. Стояло такое же невыносимо жаркое лето, женщины спали с открытыми окнами, и человек по имени Уоррен Хойт пробирался в их дома. Он приносил с собой свои мрачные фантазии и с помощью скальпеля исполнял кровавые ритуалы, при этом полусонные жертвы видели и чувствовали каждое движение зловещего лезвия. Она смотрела на сорочку, а перед глазами вставало ничем не примечательное лицо Хойта — лицо, которое до сих пор являлось ей в ночных кошмарах.

Но это не его работа. Уоррен Хойт надежно заперт, оттуда не сбежать. Я это знаю, потому что сама упекла его за решетку.

— "Бостон Глоуб" прямо-таки в красках расписал все его подвиги, — сказал Корсак. — Вашему герою удалось даже в «Нью-Йорк Таймс» засветиться. И вот теперь у него появился двойник.

— Нет, ваш киллер делает то, чего никогда не делал Хойт. Он тащит супругов из спальни в другую комнату, усаживает мужчину у стены, а потом перерезает ему горло. Это больше похоже на некий ритуал. И потом ведь остается женщина. Он убивает мужа, но что он делает с женой? — Риццоли запнулась, вспомнив вдруг про осколок фарфора. Разбитая чашка. Тайный смысл, открывшийся ей, пронзил ледяным холодом.

Не говоря ни слова, она вышла из спальни и вернулась в гостиную. Посмотрела на стену, у которой еще недавно сидел доктор Йигер, и принялась изучать брызги крови на деревянном полу.

— Риццоли! — обратился к ней Корсак.

Она повернулась к окнам и сощурилась от яркого солнечного света.

— Здесь слишком светло. И чересчур много стекла. Мы не сможем занавесить стену. Придется вернуться вечером.

— Вы хотите исследовать пятна?

— Да. Нам понадобится ультрафиолетовый свет.

— Но что вы хотите увидеть?

Она опять повернулась к стене.

— Доктор Йигер сидел здесь в момент своей смерти. Убийца выволок его из спальни, притащил сюда, усадил спиной к стене, так, чтобы он мог видеть центр комнаты.

— Допустим.

— Зачем он поместил жертву сюда? К чему все эти сложности, тем более что мужчина был еще жив? Должна быть какая-то причина.

— Какая еще причина?

— Его усадили сюда, чтобы он мог на что-то смотреть. Быть свидетелем происходившего в этой комнате.

По мере того как до Корсака доходил смысл сказанного, на лице его проступал дикий ужас. Он уставился на стену, у которой сидел доктор Йигер, единственный зритель в театре кошмара.