2012. Лава и пепел - Дэн Грин

— Черт тебя подери, Барни! Я мог схлопотать разрыв сердца! Нельзя ходить так тихо!

— Да брось, за твоей спиной могло пройти стадо бизонов, и ты бы не обратил на него никакого внимания. Что это тебя так увлекло?

Хайсмит помедлил с ответом. Ему не хотелось выглядеть глупо, попавшись на розыгрыш Барни. Но и держать информацию в себе он тоже был не в силах.

— Скажи, Барни, вчера, когда ты рассказывал про Йеллоустонский супервулкан, — насколько ты был серьезен?

Барни тоже ответил не сразу. Несколько секунд он внимательно смотрел на Марти.

— Разве я похож на безответственного балабола?

— Вообще-то похож, — ухмыльнулся Марти.

— Спасибо за откровенность. Но я был очень серьезен. Ты что-то раскопал?

— Я пока не могу делать выводы, — засомневался Марти, — но вокруг этого дела очень много странного. Я пока пробежался по самой поверхности и уже вижу кучу нестыковок. Копнуть глубже я даже боюсь.

— Чего ты боишься? Что теневое правительство пришлет по твою душу черный вертолет без опознавательных знаков?

— Я боюсь, что стану таким же болтуном и параноиком, как ты, — рассмеялся Марти.

— А между тем ничего смешного в этом нет, — не поддержал тон Барни. — По самым приблизительным расчетам, сделанным пять лет назад, Йеллоустон должен рвануть в 2074 году. Но со времен того доклада многое изменилось, и тот прогноз выглядит излишне оптимистичным. Ты можешь смеяться, Марти, но до взрыва осталось совсем немного. Супервулкан может проснуться через год, через месяц или даже завтра. Да он уже проснулся, вопрос только в том, когда он взорвется.

— И что ты предлагаешь? Посыпать голову пеплом и ждать конца света в местной церкви?

— Пепла хватит на всех, не переживай. Надо готовить пути отхода, дружище. И не откладывать это в долгий ящик. Как известно, людям всегда не хватает для спасения последнего цента, последнего дюйма, последней секунды. Выживет тот, кто будет готов заранее.

Марти подошел к кофейному автомату, чтобы сделать чашку кофе. Нажал кнопку, но автомат заявил, что нужно разгрузить от отходов поддон. Марти чертыхнулся, в очередной раз помянул недобрым словом нерадивую Сильвию и понес поддон к мусорному пакету. Вернул его на место, снова попытался запустить аппарат. На этот раз пустым оказался резервуар для воды. Марти терпеливо набрал воду из кулера. Но и с третьей попытки ничего не вышло — кончились зерна кофе в мельнице. Марти с чувством выругался, доставая из шкафчика пакет с кофе.

— Ты же видишь, Барни, не с моим счастьем пытаться выжить.

— А те, кто заранее поднимет лапки вверх, — сдохнут первыми, — жестко заявил Барни. — И на их сгнивших костях победители вырастят первый урожай новой цивилизации.

— Мне не нравится твой тон, — недовольно пробурчал Марти.

— А мне — твой, — отрезал Барни. — Ты можешь сдаваться сколько угодно, пока ты отвечаешь только за свою никчемную шкурку. Но кто тогда позаботится о Джейн и Мэгги?

— Это запрещенный прием, — вскинулся Марти.

— Иногда, чтобы заставить человека шевелиться, нужно крепко вдарить ему по яйцам.

Марти плюхнулся в кресло с чашкой кофе.

— И все же что ты предлагаешь? До Йеллоустона чуть меньше семисот миль по прямой. А не пятьсот, как вы вчера меня уверяли. Да, я посчитал! — огрызнулся Марти, увидев довольную ухмылку Барни. — Я вообще люблю точность. Судя по выкладкам с сайта, посвященного супервулкану, мы на самой границе зоны распространения пирокластических потоков. И это еще не учитывая того, что между нами Скалистые горы. Я думаю, эти потоки упрутся в горы, и основная часть шарахнет по Западному побережью. От Сиэтла до Калифорнии.

— Точно! — обрадовался Барни. — Обломки скальных пород сюда, скорее всего, не долетят. И пирокластические потоки уйдут на запад. Но через день облако вулканического пепла достигнет этих мест. Смерть от лавы — легкая смерть. Человек просто сгорает, как спичка. Смерть от отравления сероводородом куда более мучительная. Да и пепел вовсе не безобиден. По моим прикидкам, в наших краях его слой будет составлять до полуметра. Те, кто не задохнется, — будут завидовать умершим. И так будет почти на всей территории Штатов. Запад сгорит в огне и будет завален вулканическими бомбами. Центр и Восток возьмет на себя вулканический пепел. Прибрежные города Восточного побережья будут снесены цунами. Но и это мелочи. Вулканический пепел будет выброшен на высоту в несколько десятков километров и через месяц закроет все небо на Земле. Но он все же имеет массу и будет выпадать, очищая небо. Но даже когда он весь свалится на наши головы через несколько месяцев — лучше не станет.

— Почему?

— Сера. Аэрозоль серной кислоты будет выброшен в стратосферу. И это тысячи тонн! Там нет облаков водяного пара. Ее ничто не будет связывать. Сплошной кокон из серной кислоты повиснет над нами. Он перекроет людям солнце на долгих четыре года. Снег покроет большую часть планеты. Та сера, что опустится ниже, выпадет на головы уцелевших кислотным дождем. Когда снова из-за туч пепла и серных облаков выглянет солнце, его увидит не больше четверти людей, видевших солнечный свет до этого.

Барни замолчал и закурил, наплевав на строжайший запрет Харриса курить в офисе. Марти был подавлен. Даже не столько перспективами, сколько тоном Барни.

— Печальную картину ты нарисовал. Так что же, у нас нет никаких шансов?

— У тех, кто останется ждать исхода, — шансов нет. Через полгода после извержения тут почти не останется выживших. А те, кто не умер, будут бродить по снежным полям, как привидения, отыскивая не разграбленные во время паники склады и магазины в поисках пропитания.

— А у кого есть шансы?

— У тех, кто знает, где можно спрятаться.

— И где же?

— Температура на Земле понизится в среднем на пятнадцать — двадцать градусов. То есть там, где сейчас холодно, будет мертвый мороз. В теплых местах станет холодно. А там, где сейчас неимоверно жарко, — будет просто прохладно.

— Центральная Америка, Австралия, Ближний Восток, Индокитай и Африка? — понимающе прищурился Марти.

— Ты мыслишь в верном направлении. Но есть несколько нюансов. Австралия — может быть. Но она очень далеко и, в общем-то, близко к Антарктиде. Пригодной будет только ее северная часть. Но ресурсов там мало. Центральная Америка из-за близости вулкана тоже будет сильно разрушена. В Индокитае своих людей миллиарды. Этот регион наиболее зависим от сельского хозяйства. То есть неизбежный голод ударит по нему сильнее всего. Ближний Восток, скорее всего, утонет в огне войны. Там люди только и ждут возможности спустить курок.

— Остается Африка.

— Остается Африка, — эхом отозвался Барни.

Харрис появился в офисе далеко за полдень, когда осоловевшие от жары и безделья аналитики уже устали даже разговаривать на отвлеченные темы. Он проследовал в свой маленький кабинет, отгороженный от общей комнаты фанерной перегородкой, не удостоив сотрудников не то что приветствием, но даже взглядом. Шейн Харрис относился к Барни и Марти как к бесполезным предметам мебели. Ну, разве что чуть полезней стула. Скорее — уровня телефона или ксерокса, — все же им можно было поручить найти что-то в документах или отправить что-то адресату.

Вслед за шефом пробежал специальный агент Сандерс, чернявый невысокий парень, похожий одновременно на еврея, мексиканца и индейца. Его широкоскулое индейское лицо заканчивалось узким латинским подбородком, а венчалось густыми семитскими кудрями. Они скрылись в кабинете шефа. Из-за тонкой перегородки доносились их неразборчивые приглушенные голоса.

— Ты вроде бы собирался поговорить с Харрисом о направлении на курсы специальных агентов? — подначил Барни.

Марти потер лоб. Нельзя всю жизнь хотеть поговорить с начальством, но так и не попытаться сделать это на самом деле. Но в присутствии Харриса Марти сразу терялся. Вся его решительность куда-то улетучивалась. И начинало казаться, что он не требует того, что ему полагается, а занимается мелким попрошайничеством. Он жалобно посмотрел на друга, но веснушчатая ирландская физиономия была непроницаемой.

— Если ты думаешь, что руководители курсов сами узнают о твоем существовании и пришлют вызов, то ты наивней, чем я думал, — проворчал Барни из-за своего монитора.

Марти шумно выдохнул, решительно встал с кресла, подошел к двери Харриса. Но вместо того чтобы войти в нее, он нажал кнопку на кофейном аппарате и сделал себе еще одну чашку напитка. С ней он прошествовал обратно к своему столу и мрачно уселся перед компьютером. Барни глубокомысленно хмыкнул, но ничего не сказал.

За две минуты Марти выдул свой кофе, обжигая губы и язык и чувствуя, как внутри начинает пузыриться злость на несправедливый мир, на Харриса и на самого себя. И когда злость эта достигла необходимой ему консистенции, вскочил и рванулся в кабинет шефа, надеясь, что приступ трусости не застигнет его на полдороги.